Зачем он мне снился, смятенный, нестройный,Рожденный из глубине наших времен,Тог сон о Стокгольме, такой беспокойный,Такой уж почти и нерадостный сон…Быть может, был праздник, не знаю наверно,Но только все колокол, колокол звал;Как мощный орган, потрясенный безмерно,Весь город молился, гудел, грохотал…Стоял на горе я, как будто народуО чем-то хотел проповедовать я,И видел прозрачную тихую воду,Окрестные рощи, леса и поля.«О, Боже, — вскричал я в тревоге, — что, еслиСтрана эта истинно родина мне?Не здесь ли любил я и умер не здесь ли,В зеленой и солнечной этой стране?»И понял, что я заблудился навекиВ слепых переходах пространств и времен,А где-то струятся родимые реки,К которым мне путь навсегда запрещен.
Творчество
Моим рожденные словом,Гиганты пили виноВсю ночь, и было багровым,И было страшным оно.О, если б кровь мою пили,Я меньше бы изнемог,И пальцы зари бродилиПо мне, когда я прилег.Проснулся, когда был вечер.Вставал туман от болот,Тревожный и теплый ветерДышал из южных ворот.И стало мне вдруг так больно,Так жалко стало дня,Своею дорогой вольнойПрошедшего без меня…Умчаться б вдогонку свету!Но я не в силах порватьМою зловещую этуНочных видений тетрадь.
Утешение
Кто лежит в могиле,Слышит дивный звон,Самых белых лилийЧует запах он.Кто лежит в могиле,Видит вечный свет,
