десять лет назад, когда приходским священником был мой отец. Кстати, это он обвенчал Рэндольфа и Рэйчел Уэйд. Сама миссис Уэйд напомнила мне об этом.
— Вот оно что. Так с какой же целью мисс Уэйд нанесла вам визит?
Высокий умный лоб викария избороздили морщины озабоченности.
— Она была страшно расстроена. Она сказала, что присутствовала на заседании малой сессии, когда слушалось дело миссис Уэйд.
Себастьян прищурился, кое-что припоминая.
— Женщина со светлыми волосами, уложенными колечками, — это не она? — задумчиво спросил он. — Довольно недурна собой, нервная, беспокойная, все время вяжет?
Священник взглянул на него с уважением.
— Это она! Вы в точности описали Лидию. Она вяжет надгробные покрывала. Похоже, это ее единственное занятие. Огромные черные покрывала, одно за другим; куда больше, чем приходу могло бы понадобиться… — Он вдруг смущенно умолк, словно едва удержав на языке не подобающие его сану слова осуждения. — Как я уже сказал, она была расстроена, когда обратилась ко мне. Могу я говорить откровенно?
— Безусловно.
— Она была не просто расстроена, она была вне себя, потому что — я сейчас повторяю ее собственные слова — женщина, которая хладнокровно убила ее отца, а затем оклеветала под присягой его доброе имя, теперь живет по соседству и процветает, заняв выгодное место в доме нового виконта. Я лишь повторяю ее слова, — вновь пояснил он извиняющимся тоном.
Себастьян воинственно скрестил руки на груди. — И какое отношение все это имеет ко мне?
— Лидия почти ни с кем не общается, но все знают, что она… легко возбудима. Я бы даже сказал, несколько неуравновешенна. Она живет со своей теткой, некой миссис Армстронг. Эту леди, извините мне столь банальное выражение, можно назвать столпом общества. Увы, в последнее время здоровье миссис Армстронг сильно пошатнулось. Она уже не в состоянии держать свою племянницу в узде, как раньше.
Нахмурившись, преподобный Моррелл провел рукой по блестящей коже седла. Когда он вновь поднял глаза, его ясный бесхитростный взгляд обезоружил Себастьяна, уже ощутившего зарождающуюся в душе смутную враждебность.
— Боюсь, что нас ждут неприятности, милорд. Я просто хотел сообщить вам то, что вы имеете право знать. То, что вы обязаны знать.
— И что же именно?
— В деревне поговаривают, что вы наняли миссис Уэйд не экономкой, а любовницей на содержании.
Он произнес эти слова тихо, спокойно, не отводя глаз. В его голосе не было обвинительных ноток, в нем прозвучала только забота, поэтому язвительный ответ дался Себастьяну не без труда, но он справился с задачей.
— Прошу меня извинить, ваше преподобие, но позвольте мне ограничиться следующим замечанием: в своих поступках я никогда не руководствовался тем, что могут сказать обо мне деревенские сплетники. Другими словами, сплетни не производят на меня должного впечатления.
Гнев неудержимо разгорался в его душе, хотя он и сам не мог понять, отчего так разозлился: ведь в данном конкретном случае деревенские сплетни точно попали в цель.
— Нет, «не производят впечатления» — это еще мягко сказано, — добавил он с усмешкой. — Я их презираю.
Преподобный Моррелл и бровью не повел.
— Ну так подумайте о ней.
— О миссис Уэйд? А как по-вашему, о ком я думал, когда нанимал ее на работу? Ваш обожающий сплетни староста, похоже, забыл упомянуть о том, как они собирались поступить с миссис Уэйд, если бы я не предложил ей места в своем доме?
— Он сказал…
— Ее отправили бы в тюрьму — без вины, только за то, что ей не удалось найти работу. Неужели таковы представления о христианском милосердии в приходе святого Эгидия, преподобный отец?
— Надеюсь, что нет, милорд.
— Я тоже надеюсь, что это не так. Скажите, ваше преподобие, вы можете спасти миссис Уэйд от работного дома? Какое место вы могли бы ей предложить?
— Я думал об этом, милорд. Скажу вам чистую правду: мне ничего не приходит в голову.
Внутреннее напряжение спало. Себастьян ощутил странную слабость, как человек, готовившийся к схватке не на жизнь, а на смерть и в решающую минуту узнавший, что его противник не явился на поле боя.
— В таком случае я не вижу смысла в нашем разговоре, — решительно заявил он.
Голубоглазый взор преподобного Моррелла был по-прежнему ясен и невозмутим.
— Поймите, у меня и в мыслях не было оскорбить вас. Я верю, что вы порядочный человек. Я также верю, что миссис Уэйд заплатила за свое преступление. Она, безусловно, заслуживает уважительного обращения и сострадания.
Он помолчал, словно собираясь еще что-то добавить, но в конце концов просто протянул руку Себастьяну. Они попрощались.
Однако, уже сев на коня, викарий неожиданно добавил:
— Если вы захотите продолжить этот разговор или если вам понадобится мой совет или поддержка, — тут он застенчиво улыбнулся, как бы заранее отметая подобную возможность, — надеюсь, вы обратитесь ко мне без промедления.
— Буду иметь это в виду, — осторожно ответил Себастьян.
В самом начале разговора он решил, что викарий слишком простодушен и несведущ, чтобы постичь его планы относительно Рэйчел Уэйд. Но теперь он уже не был так твердо в этом уверен.
7
— Ax вот вы где, миссис Уэйд. Я бы хотел, чтобы вы сходили вместе со мной в деревню.
Забавно было наблюдать, как она смущается. Она сидела, углубившись в амбарную книгу, и делала в ней какие-то пометки, в то время как одна из служанок через равные промежутки времени сообщала из недр необъятного бельевого шкафа:
— Шестнадцать муслиновых наволочек без вышивки. Двадцать одна с вышивкой, все — белые.
— Милорд, — растерянно переспросила его экономка, — вы хотите сказать — прямо сейчас?
— Ну да, я полагаю, что отправляться следует прямо сейчас, а не завтра, поскольку встреча с мэром у меня назначена примерно через полчаса. Если, конечно, вы в силах оторваться от такого увлекательного занятия, как пересчет наволочек.
Рэйчел вспыхнула, но что ее больше задело — его сарказм или полный жадного любопытства взгляд служанки, все еще стоявшей в глубине бельевого шкафа (кажется, ее звали Вайолет), — на этот счет Себастьян был не вполне уверен.
— Да-да, конечно, милорд, я… это может подождать. Мы закончим позже, Вайолет. Вы можете идти и… помочь Кларе на кухне.
Вайолет, чуть не клокоча от возмущения, появилась из шкафа.
— Помочь Кларе! — повторила она вызывающим тоном.
На секунду Себастьяну показалось, что она собирается ослушаться приказа. Он припомнил, что Вайолет служит горничной. Наверное, считает работу на кухне ниже своего достоинства. Ее черные глазки-бусинки стрельнули в сторону хозяина и опять вернулись к миссис Уэйд.
— Да, мэм, — процедила она, на ходу приседая перед Себастьяном, и с оскорбленным видом проследовала в сторону служебной лестницы.
— Надеюсь, вы не допускаете дерзости и непослушания со стороны ваших подчиненных, миссис
