в принципе возможно, – моей страны, России, не станет. И будет новая война, и не одна. И погибнут в ней – сотни миллионов. Нужна третья сила, которая остановит всё это. Это я, Эйприл. Не один, разумеется. с вами вместе. С сотнями и тысячами таких, как вы. Подумайте, Эйприл.
Молодая женщина, прищурившись, словно близорукий без очков, разглядывала Гурьева. Если бы кто-нибудь другой сказал ей такое, она… Наверное, это прозвучало бы смешно, глупо, напыщенно. Но этот… Он… Сейчас, когда все её чувства и, в первую очередь, материнский инстинкт, инстинкт самосохранения, были обострены до предела, – сейчас она поверила. Поверила безоговорочно. Поверила, потому что здесь и сейчас никто не стал бы говорить ей такие вещи без веских на то оснований. Или крайней необходимости. Или – того и другого вместе.
- Вы оставите выкуп себе? – спросила она после некоторого молчания.
- О каком выкупе вы говорите? – улыбнулся Гурьев.
- Я написала записку с требованиями гангстеров. Речь шла о пяти миллионах. Вы не можете не знать.
- Я знаю.
- Оливер… не заплатил?!
- Мистер Рассел заплатил. Всё до последнего гроша. Он не торговался и не сомневался ни одной секунды, Эйприл. Ваш муж любит вас, и для него нет ничего дороже вашей жизни и жизни ваших детей. Я могу засвидетельствовать это под присягой, а мистер Хоук подтвердит мои слова. Вы ведь именно это хотели услышать, не правда ли?
- Мне… очень приятно это слышать, – Эйприл опустила на мгновение взгляд. – Не могу сказать, что я сомневалась… Но… Где же, в таком случае, деньги?
- Они исчезли, Эйприл. Испарились. Их нет. Эти деньги ваш муж получил с помощью большевиков. Значит, вы не имеете на них никакого права. Никто не имеет на них права. И поэтому их больше нет.
- Я бы предпочла, чтобы они достались вам.
- Почему?
- Мне кажется, вы сумели бы ими распорядиться, как следует. Просто… вы не похожи на человека, который тратит деньги на удовольствия и купается в роскоши.
- Я ни на кого не похож, – усмехнулся Гурьев. – Но вы угадали. Я не стремлюсь к богатству, в отличие от мистера Рассела. Очень немногие знают, как правильно распорядиться богатством. В русском языке есть другое слово для обозначения цели, ради которой нормальный человек стремится заработать деньги. Достаток. Не богатство. Достаток возможно создать, оставаясь честным человеком, но богатство – никогда. Богатство – громадное искушение, Эйприл. Оно позволяет менять мир. Нарушать Равновесие. Кто обладает должными необходимыми знаниями, чтобы делать это правильно, помогая людям? Очень, очень немногие. Единицы.
- А вы?
- Я? Сложно сказать однозначно, – Гурьев вздохнул. – Во всяком случае, Карлуччо наворотил бы с вашими деньгами такую кучу дерьма, что пол-Америки могло бы задохнуться от её аромата. Хорошо, что они ему не достались.
- Карлуччо – преступник. Бог с ним. Но… Ведь прогресс немыслим без богатства? Без капитала?
- В чём прогресс, Эйприл? Больше вещей? Разве в этом прогресс? Это его результат, но никак не смысл. А богатство – оно ведь не берётся из воздуха, не так ли? Я не стану повторять пропагандистских штампов о том, что богатые, становясь богаче, делают бедных беднее. Не совсем так, а иногда – совсем не так. Но за богатство всё же приходится расплачиваться, Эйприл. Самым ценным, что есть у человека – душевным равновесием, временем и любовью к близким. И вам, Эйприл, очень, очень хорошо это известно.
На этот раз миссис Рассел умолкла надолго.
- Я сумею сделать так, чтобы у вас не было неприятностей с этими деньгами, – тихо проговорила она, поднимая на Гурьева взгляд. – Неприятностей вообще, – если…
- Если – что?
- Если всё, что вы говорили мне о большевиках, правда.
- Это правда, Эйприл. Мне жаль. Что же касается денег – то, как я уже сказал, их больше не существует.
- Для меня – безусловно, – кивнула Эйприл. – И мне вовсе не жаль. Скорее, наоборот. Скажите, Джейк… Сколько денег вам нужно?
- Не думаю, что у вас найдётся достаточно их для меня, – пожал плечами Гурьев. – Кроме того, я вовсе не собираюсь вас разорять.
- Жизнь дороже любых денег.
- Честь, Эйприл. Честь и долг.
- Да. Конечно. Просто вы сумасшедший. И если вам что-нибудь потребуется здесь, в Америке, вы можете смело на меня рассчитывать.
- Не думаю, что мистер Рассел будет в восторге от вашей решимости.
- Мне всё равно, что подумает в этом случае Оливер. Я управлюсь как-нибудь с этим, не беспокойтесь. Дайте мне рисунок. Если кольцо всё-таки у нас, вы его получите. Клянусь моими детьми.
- Спасибо, Эйприл, – Гурьев встал. – Вы – отважная и великодушная женщина. Кажется, вашему мужу везёт не только в делах.
- У вас есть бумага и ручка?
- Не нужно. Я запомню.
Эйприл продиктовала Гурьеву номер телефона:
- Позвоните мне… через пару дней. Это мой личный аппарат, никто другой не снимет трубку. Я узнаю всё, что можно, об этом кольце.
- Как я смогу отблагодарить вас?
- Это я обязана вам жизнью, Джейк, – в упор посмотрела на него Эйприл. – И не только своей. У меня много недостатков, но неблагодарность среди них не числится.
- Недостатков? – приподнял брови Гурьев. – Ну, скажете тоже. Вам пора.
Нью-Йорк. Февраль 1934 г .
Как и было условлено, он позвонил миссис Рассел через день из автомата.
- Эйприл Рассел, – сказал женский голос.
- Здравствуйте, Эйприл. Рад вас слышать. Ваш голос звучит почти весело, и меня это радует ещё больше.
- Кто это?
- Это Джейк.
- Это… в самом деле вы?
- Да. Голос изменён, это просто необходимая мера предосторожности.
- Вот как… Хорошо. Я… тоже рада вас слышать. У вас всё в порядке?
- Да. Всё отлично.
- Судя по тому, что рассказали полицейские, вы устроили жуткую бойню.
- Ну, что вы. Полицейские безбожно врут в погоне за славой. Как всегда. Просто набивают себе цену.
- Хорошо, что мальчики этого не видели, – вздохнула Эйприл.
- Конечно. Они ещё увидят в жизни достаточно крови и мерзости. Спешить некуда, это верно. Вот совершенно.
- Ужасный вы всё-таки тип, Джейк… Ну, ладно. Я навела справки. У Оливера нет того, что вы ищете, Джейк. Он сказал мне, что оно, скорее всего, в Англии. Большинство ювелирных украшений у большевиков покупают в Лондоне. У них какие-то связи в банке 'Бристольский кредит'. У меня есть несколько по- настоящему хороших знакомых в Лондоне, несколько подруг, которым я могла бы вас порекомендовать,
