Эта птица будет нашим помощником – особенно тогда, когда никакая другая связь невозможна или сведения слишком важны, чтобы доверить их бумаге или электрическим проводам. Каждое слово, которое вы произнесёте при нём, тотчас же станет мне известно. И если вам потребуется сила и ярость его когтей – позовите его тоже.
- Хай. Вакаримас.
- Теперь я попрошу каждого из вас подойти и представиться Рэйчи-сан. Начнём с вас, – Гурьев поклонился японцу, сидящему в первом ряду справа.
Тот поднялся, быстро и коротко поклонился и широким шагом приблизился к возвышению. Его глаза оказались на уровне глаз Рэйчел. Японец снова поклонился – на этот раз медленно и глубоко, и, выпрямившись, произнёс:
- Муруока Сидэи, Рэйчи-сан.
- Охаё годзаимас[65], Сидэи-сан, – безмятежная, ласковая улыбка, адресованная только собеседнику и никому больше, снова осветившая лицо Рэйчел, заставила самурая забыть о всяких правилах выдержки, и брови его изумлённо вздрогнули. Потрясённый и растроганный, Муруока снова поклонился и, осторожно пятясь, вернулся на своё место, уступив очередь следующему.
- Касуги Тодзиро, Рэйчи-сан.
- Хадзимэмасйтэ[66], Тодзиро-сан, – легким поклоном приветствовала его Рэйчел.
Ещё более потрясённый, нежели Муруока, Касуги возвратился в свой ряд. Настала очередь следующего:
- Тагава Исаму, Рэйчи-сан.
- О-мэни кокарэтэ урэсий дэс[67], Исаму-сан.
- Сюнгаку Юсаши, Рэйчи-сан.
- Додзо ёросику[68], Юсаши-сан.
Иосида, затаив дыхание, наблюдал за разворачивающимся действом, отчётливо понимая, что каждый жест, каждое слово, каждая деталь происходящего рассчитаны и выверены этим человеком, Гуро- сама, не просто до самых незначительных нюансов – всё, абсолютно всё выглядело, да и было на самом деле, идеально торжественным вступлением к чему-то грандиозному, великому, чему невозможно было подобрать ни названия, ни определения. Только теперь дипломат до конца осознал причину, по которой обивал пороги самых дорогих магазинов в Токио и Киото, выполняя заказы Гуро-сама, содержавшиеся в шифровке полковника Кагомацу, полученной Иосидой всего за несколько дней до его отъезда назад в Лондон. Жадно вглядываясь в чудесное лицо графини, которая умудрилась найти для каждого из своих будущих хатамото новый оттенок улыбки и ни разу не повториться, приветствуя их, готовый буквально расплакаться от восхищения Иосида увидел, с каким поистине волшебным чутьём подобраны детали её костюма, удивительно гармонирующие с необычной для него внешностью молодой женщины и превращающие её в совершенное, неземное существо, парящее над действительностью. Чёрно-серебряное одеяние Гуро-сама, его огромная гибкая фигура, смертоносная грация гремучей змеи и чудовищный взгляд внушали одновременно ужас и благоговение, а сияние, исходившее от его спутницы, окрыляло и согревало. Как ни удивительно, но и мальчик на этом фоне отнюдь не потерялся: сине-серебряный наряд придавал его глазам глубину и силу, а прямая спина и короткий, чуть длиннее, чем вакидзаши, парадный меч в богато украшенных ножнах сообщали юному графу подобающее его положению и окружающей обстановке достоинство. А присутствие необыкновенной птицы, чьё несомненно разумное спокойствие и безусловно осмысленный, внимательный взгляд, встречавший и провожавший каждого, придавало картине происходящего необходимую завершённость магического ритуала.
О, боги, подумал Иосида, пытаясь унять дрожь, поднимающуюся из самых глубин его естества, о, светлая Аматерасу. Если бы можно было запечатлеть всё это! Куда же ведёт нас этот человек? Что ждёт нас всех впереди?!.
Гурьев с гордостью и восхищением смотрел, с какими поистине царственными простотой и величием Рэйчел исполняла свою роль. Она ни разу не сбилась, произнося тщательно заученные слова на чужом языке, не сделала ни одного ошибочного или неуместного жеста, со спокойным мужеством выдерживая более чем серьёзное испытание на прочность и твёрдость духа. Я люблю её, подумал Гурьев. Я люблю её. Господи, есть ты или нет – я люблю её, и всё остальное я сумею устроить, как нужно.
Когда процедура знакомства завершилась, он снова заговорил. Теперь его голос, лишённый искусственного усиления, звучал несколько тише и более буднично:
- Сейчас вам покажут помещения, в которых вы будете жить, господа. Вы можете свободно осмотреть территорию и обменяться мнениями. Вечером, после захода солнца, вы получите ваше оружие и сможете задать свои вопросы командирам четвёрок, которые через четверть часа присоединятся ко мне. Благодарю вас за терпение и внимание, господа. – Гурьев поклонился и чуть развернулся в сторону Иосиды, поклонившись ему особо и передавая дипломату бразды правления: – Прошу вас, Сигэру-сама.
По его знаку Рэйчел и Эндрю встали и, легко поклонившись, вышли, не проронив ни слова. Следом за ними величественно вышел Рранкар, и последним покинул зал сам Гурьев. Кажется, всё прошло как по нотам, решил он, возвращая перегородку-сёдзи в исходное положение.
Иосида занял место Гурьева на возвышении и обвёл взглядом сосредоточенные и в то же самое время смятенные лица соотечественников. Они обменялись короткими поклонами, и, когда формальности завершились, Иосида проговорил:
- Есть ли у вас вопросы, господа?
Лёгкий, похожий на ветерок, шёпот промчался по залу. После некоторого замешательства поднялся Муруока:
- Прошу извинить, Иосида-сама. У всех нас только один вопрос. Почему?!
- Я думаю, гордыня многих из нас достала до самого неба, – тихо ответил Иосида. – Человек имеет право гордиться своими делами, а не тем, что получил от богов, как награду. Мы забыли о смирении и верности пути воина. Мы должны одуматься. Когда покачнулось равновесие мира, нет времени на объяснения и пустопорожние рассуждения. Настало время действий. Помните слова божественного Тэнно, господа. Всё, что будет необходимо. Если вам прикажут убить – убивайте. Если прикажут умереть – умрите. Здесь, вдали от берегов нашей священной Родины, только так, беспрекословно исполняя волю Сына Неба, мы сможем защитить её честь и умножить её славу, честь и славу божественного императора Ямато. Надеюсь, вы хорошо поняли меня. И хорошо поняли Гуро-сама.
И, хотя Иосида не ожидал ничего другого, он испытал радость и облегчение, услышав слитный выдох двух дюжин воинов:
- Хай, вакаримас. Тэнно хэйко банзай!
Лондон. Июнь 1934 г .
Он просто разрывался между делом и Рэйчел. Господи. Рэйчел.
Она уже совсем поправилась. Осматривавший её в последний раз доктор Хадсон даже не потрудился скрыть своё удивление под маской привычной невозмутимости:
- Откройте секрет, мистер Гур. Я же знаю, что это невозможно!
- Это общая беда всей европейской медицины, доктор. Вы лечите болезни, а я – больного. Конечно, оспу или холеру нельзя победить при помощи массажа. Но меня, например, никогда не возьмёт никакая оспа или холера. Я могу выпить стакан бульона с холерными вибрионами, и со мной ничего не будет, потому что мой иммунитет, усиленный при помощи внутриклеточного резонанса, активизированного, в свою очередь, акупунктурой, убьёт всю эту гадость ещё в пищеводе. Вы не верите, я знаю. Но это не вопрос веры. Вы никогда не видели ничего подобного. А теперь – пожалуйста.
- Но все китайцы и японцы, у которых есть деньги, едут лечиться сюда. Ведь это не случайно, вы не находите?
