Саймон сделал глубокий вдох, стараясь разорвать стальной обруч, который сжал ему грудь. Он сделал шаг в сторону от относительно надежного лестничного прохода и схватил ее руку. Слишком крепко. Эмилия нахмурилась, и он догадался, что она почувствовала влажность его ладони.
— Что мы загадаем? — спросил он, надеясь отвлечь ее.
— С тобой все в порядке? Тебя не беспокоит Рана?
Он заставил себя улыбнуться, пытаясь замаскировать свою унизительную слабость: — Не волнуйся, все нормально.
Эмилия пристально посмотрела на него. В ее глазах светилось понимание.
— Я не подумала, что ты вспомнишь, что боишься высоты.
Саймон напрягся.
— Это не тот страх.
Сквозь облака пробилось солнце, и Эмилия сразу оказалась залита потоком золотистого света.
— А что же это?
Он посмотрел мимо Эмилии на древние камни.
— Похоже, что от высоты у меня кружится голова.
— Так почему же ты пошел сюда?
— Я не желаю становиться рабом своих недостатков.
— Понимаю, — Эмилия схватила его за руку. — Давай спустимся!
Но Саймон покачал головой:
— Единственный путь одолеть демонов — это посмотреть им в лицо.
— Ты в этом уверен? — Эмилия улыбнулась, и по ее глазам Саймон понял, что она гордится им. — Давай каждый про себя загадаем желание, — предложила она.
— Ты хочешь сохранить свое в секрете? Она посмотрела на их соединенные руки и покачала головой:
— Только до того дня, когда оно исполнится.
Саймон давно уже не верил в исполнение желаний. Однако теперь, глядя на нее, он вдруг понял, что хочет загадать желание и верит, что его мечты и надежды не превратятся в пыль.
— Когда наши мечты осуществятся, мы откроем друг другу наш секрет.
— Хорошо. — Саймон опустил их руки и прижал к стене. Странно, но при прикосновении камень оказался теплым, будто его целый день грело солнце, несмотря на то, что день выдался облачным.
Саймон посмотрел на Эмилию и попытался догадаться, что она загадала, когда закрыла глаза. Ее лицо стало торжественно-серьезным, она сжала его руку и вся напряглась, будто от исполнения желания, загаданного у «камня леди Равенвуд» зависела вся ее жизнь.
Саймон посмотрел на их переплетенные руки, и на сердце у него вновь появилась тяжесть, но это состояние не было связано с головокружением из-за высоты. Его вызывала близость женщины, которую он полюбил и которую ему однажды придется потерять.
Стоя у камина в бабушкиной гостиной, Эмилия смотрела на черные брикеты, лежавшие на подставке для дров, и по ее лицу пробегали мрачные тени.
— Сегодня утром, когда мы были в Равенвуде, он вспомнил, что боится высоты.
— Он боится высоты? — в голосе леди Геррит сквозило удивление. — Боже мой! Вот уж никогда бы не подумала! Но почему же этот молодой человек, не задумываясь, вскарабкался на дерево в тот раз, помнишь?
Эмилия нахмурилась:
— Меня волнует совсем не то, как он справился со страхом…
— А что же?
— Боюсь, что его память постепенно начинает возвращаться.
Леди Геррит посерьезнела. Немного помолчав, она сказала:
— Думаю, тебе придется примириться с тем, что его память восстанавливается. Эмилия сжала руки.
— А что я буду делать, когда он вспомнит, кто он такой на самом деле?
— Эмилия, он останется прежним, независимо от того, вспомнит свое имя или нет.
— Как ты можешь так говорить! Именно теперь он поверил, что мы любим друг друга.
— Возможно, потому, что он действительно любит!
— Нет, — Эмилия опустилась в бледно-желтое легкое кресло рядом с бабушкой.
— Все это только иллюзия. И ее можно разрушить одним движением пальца.
— Чепуха! Я не верю, что это временно, — леди Геррит обняла Эмилию за плечи и прижала к себе. — Моя дорогая девочка, не говори мне, что ты не чувствовала той божественной искры, которая вспыхнула между тобой и этим сильным молодым мужчиной.
Эмилия опустила голову на плечо пожилой женщины.
— Я люблю его, бабушка, люблю до боли!
— И ты думаешь, что будешь любить его меньше, если он вспомнит свое имя?
— Нет, — Эмилия посмотрела на солнечные лучи, прочертившие золотые узоры на ковре. « А вдруг он думает иначе? Особенно если он вспомнит, что именно я стреляла в него.
Леди Геррит крепче обняла Эмилию.
— Да, но я уверена, что он поймет, что это был просто несчастный случай.
— Мне бы твою уверенность, бабушка.
Геррит убрала локоны со щеки Эмилии.
— Я уверена, время докажет, что твоя любовь к этому человеку достаточно сильна, чтобы выдержатъ и более сильную бурю.
— Надеюсь, ты права. — Эмилия не представляла, как она переживет потерю своей любви.
У Саймона был очень чуткий сон. За годы войны его чувства привыкли всегда оставаться настороже, даже во сне. Он услышал, как Эмилия тихонько выскользнула из кровати. Это было не просто легкое покачивание матраца, лишившегося ее веса, и даже не звук. Саймон ощутил, что ушло ее тепло.
Не поворачиваясь, он смотрел, как она одевалась. Вот она подняла волосы, доставая тяжелые пряди из-под одежды, ее груди соблазнительно качнулись под голубым шелком.
Набросив пеньюар, Эмилия подошла к одному из окон, словно завороженная лунным светом.
Саймону внезапно стало жарко.
Прошло лишь несколько часов, с тех пор как он держал ее в своих объятиях, любил ее и вместе с нею вознесся на небеса. Они страстно занимались любовью, доводя друг друга до безумия и разделяя общий страх потерять все то, что обрели в объятиях друг друга.
Саймон догадался, что она боится того дня, когда он восстановит память и вспомнит, кто он и что между ними случилось. А он желал разделить с ней правду. Только бы знать, что правда не принесет большой беды.
Эмилия смотрела из окна куда-то вдаль, и он знал, что она видела норманнский замок, как призрак, поднимавшийся из лунного света. Она видела место, полное романтики, легенд и сбывшихся желаний, и была похожа в эту минуту на ребенка, потерявшего свой дом и страстно желавшего обрести его. Казалось, она ищет, где можно сохранить свои мечты. Если бы судьба подарила ему счастье провести остаток своих дней с нею!
— Эмилия! — тихонько окликнул Саймон. Она вздрогнула, услышав его тихий голос.
— Прости, — произнесла она, прижимая рук] к сердцу. — Я не хотела тебя разбудить.
— Ничего страшного. Мне нравится смотреть на тебя. Ты похожа на сказочную принцессу, окутанную лунным светом.
— Я думала о сегодняшнем утре и о том, как ты вспомнил свою боязнь высоты. Ты вспомнишь еще что-нибудь?
Саймон уловил волнение в ее голосе, и его грудь сжалась от страстного желания сказать ей правду и уничтожить ложь, вставшую ними.
— Я вспомнил, что люблю тебя. И этого меня достаточно.
Она бросилась к нему:
— Я надеюсь, что ты всегда будешь помнить. Я об этом. Не важно, что еще всплывет в памяти!
