Никакого прохода из башни-Слона в Ничейные Земли не было. Позади мотоцикла тянулась пустынная лента дороги, повторяя изгибы берегового рельефа и теряясь вдали всё в том же дивном мареве.
– Кранты! – в ужасе воскликнул Глеб, едва не грохнувшись с мотоцикла от полноты чувств, – всё пропало! Мы не сможем вернуться назад! – Гном тоже оглянулся, сказал: «Пфе, какая ерунда» и ткнул Модеста кулаком в спину, мол, езжай, не отвлекайся на всякие глупые выкрики. Впрочем, Модест и не собирался отвлекаться – он был занят управлением покалеченного мотоцикла: ехать с погнутым рулём на приличной скорости задача не из лёгких, не каждому водителю по силам! Разве что бабаям с их упорством и философским отношением к жизни.
– Выберемся, не боись, – с минутной задержкой отреагировал Модест на панические выкрики Глеба, – Федул умный, чего-нибудь да придумает. В крайнем случае обустроимся где получше, заведём хозяйство с коровой и самогонным аппаратом… Ха, всё будет хорошо!
– Утешил, спасибо, – язвительно поблагодарил Глеб. – Отличная перспектива! Лучше не придумаешь.
– А то, – рассеянно согласился Модест: сарказма в ответе парня он не расслышал. – Ээ… слушай, Федул, а где мы, собственно, оказались? – Глеб только сейчас сообразил, что Модест абсолютно не в курсе о цели экспедиции. Ну не рассказали ему, забыли. Не до того было.
– А мы, Модестушка, сейчас по Ничейным Землям едем, – любезно пояснил гном, – может, слыхал о таких? Едем в поисках Музейной Тюрьмы, которую собираемся ограбить. Там, видишь ли, хранится голова моего друга и брателлы мастера-хака по имени Хитник. Вот ту голову нам и надо выкрасть, чтобы приставить к телу и оживить брателлу Хитника. Который сейчас обитает духовно в сознании брателлы Глеба.
– Ага, – сказал бабай, – эвона как… Чего?!! – Модест скинул газ и затормозил. – Погодь-погодь, ты, часом, не шутишь? – бабай, неудобно развернувшись, в ужасе уставился на Федула. – Ничейные Земли, тюремная зона Империи… я слышал, как ты упоминал о них, но совсем не думал, что мы туда двинем.
– Ну, извини, – виновато развёл ручками гном, – за ночной выпивкой и бандюковским нападением на башню как-то не довелось поговорить о деле. Не случилось! А что, – вкрадчиво поинтересовался Федул, – ты бы согласился поехать?
– Никогда! – твёрдо ответил бабай, – я с ума пока не сошёл.
– Вот видишь, – усмехнулся гном. – А теперь ты тут и тебя ждут всякие занятные приключения. И, между прочим, хорошая оплата по окончанию дела – уверен, Хитник жмотничать не станет! – а денежки, подозреваю, тебе край как нужны.
– Нужны, – остывая, буркнул Модест. – Но не таким же окаянным способом заработанные… А если я здесь погибну, э? Да кому ж тогда те деньги потребуются – мне, погибшему, они до лампочки станут!
– Только не надо упаднических настроений, не надо, – бодро заявил Федул, – ты лучше бери пример с Глеба, вот уж кому достаётся: у него в голове сидит мастер-хак с кучей заархивированных колдунов, за которыми охотятся ученики и сообщники мага Савелия вместе с боевиками «Творцов идей»! И ничего, не страдает человек, а смотрит в жизненную даль с присущим ему оптимизмом.
– Скорее, с присущим ему пофигизмом и наплевательством, – рассмеялся мастер-хак; но реплику его никто, кроме Глеба, не услышал.
– Эх, поведёшься с тобой, обязательно в какую-нибудь гадскую историю вляпаешься, – с горечью произнёс Модест, снял войлочную шапку, утёр ею лицо и невпопад пожаловался:
– Жарко, ёлы-палы. Что ли, выбросить тёплую одежду? – он размахнулся было швырнуть «будёновку» в кусты, но Федул вовремя поймал его за руку – вскочил с ногами на сиденье и поймал.
– Не вздумай, – предостерёг опытный гном. – Это здесь лето, а на каком другом участке Ничейных Земель запросто может оказаться зима! Они ж, участки, совершенно произвольно состыкованы, не по территориальному признаку, а по магическому, лично мне непонятному.
– А тебе откуда известно? – полюбопытствовал Глеб. – Сдаётся мне, Федул, ты знаешь о Ничейных Землях куда как больше, чем нам говоришь.
– Ещё бы мне не знать, – фыркнул гном, садясь на место. – Ты забыл на кого я работаю? Разумеется я беседовал с теми, кто с моей помощью возвращался из Ничейных Земель! Типа, познавательно – вдруг сам туда загремишь?
– Понятно, – Глеб похлопал Федула по спине, – значит, помогал преступникам удирать на волю? Способствовал колдовскому переходу из тюремной зоны в свободную, да? Круто, ничего не скажешь.
– Я думаю, что беседа на эту тему вредна и неуместна, – проворчал бабай, трогая с места. – По мне чем меньше знаешь, тем спокойней живёшь. Ты, Федул, одно скажи: как мы из Ничейных Земель выбираться будем, когда дело сделаем?
– Уж как-нибудь, – уклончиво ответил гном. – Но не через моё переходное окно, факт! Я его напрочь заблокировал, во избежание погони. Мало того, включил магошары на стирание всей имеющейся в них частной информации – раз Савелий и «творцы» решили попасть в башню, то рано или поздно всё равно влезут… Зачем же им оставлять ценную инфу о том, что и когда происходило в Слоне? Вовсе оно не нужно.
– Молодец, – одобрил услышанное Хитник. – Разумное решение. Меня только одно удручает – то, что наш раздолбай Федул не предусмотрел отходных вариантов из Ничейных Земель… Впрочем, если бы он их предусмотрел, это был бы уже не Федул, – мастер-хак саркастически рассмеялся. – В общем, нам не остаётся ничего иного, как влезть в Музейную Тюрьму и действовать дальше по обстоятельствам. Главное, как говорил Наполеон, ввязаться в бой, а там видно будет!
– То ж Наполеон, – закручинился Глеб. – И вспомни, чем его бои в конце концов закончились…
Мотоцикл ехал, часто постреливая глушителем; бабай, занятый управлением, смотрел только на ближний участок дороги, под переднее колесо – не приведи случай на крупный камень налететь, всмятку разобьются! Тем более без защитных шлемов, тут одними синяками и шишками не отделаться.
Гном вертел головой по сторонам, разглядывая то море и редких чаек над ним, то холм с кустарниками – вслух размышляя о том, какая растительность преобладает в этих местах и растут ли в Ничейных Землях ячмень с хмелем? И варят ли местные аборигены пиво? Вопрос этот для Федула был не праздный, можно сказать наиглавнейший и животрепещущий: перед поездкой Модест выдул всё оставшееся пиво, а похмеляться вермутом у гнома душа не лежала.
Потому заставу – с островерхой зелёной будкой возле холма и перекрывшим дорогу чёрно-белым шлагбаумом – первым заметил Глеб. Застава, вынырнув из молочного тумана, быстро приближалась: ещё немного, и мотоцикл протаранил бы полосатый шлагбаум со всеми последующими аварийными неприятностями.
– Модест, тпру! – испуганно заорал Глеб, – дави тормоз! – Бабай от неожиданности и надавил, со всей дури… Что-что, а тормоза у мотоцикла работали исправно. Даже чересчур исправно: двухколесную машину повело юзом, она налетела на холм, выкинув седоков в упругие кусты, упала на бок и, вращаясь, унеслась на песчаный пляж – далеко, почти к самой воде. Следом за покалеченным мотоциклом протянулся длинный мокрый след, в воздухе резко запахло бензином; чуть погодя мотоцикл загорелся. А ещё секунд через десять гулко бабахнул взорвавшийся бензобак.
– Кажется, откатались, – вставая и отряхивая от листьев грязную куртку, мрачно заметил Глеб. – Все живы-здоровы? Раненых, убитых нету? – он нашёл свою поцарапанную в падении кожаную кепку, поднял и натянул её чуть ли не на нос – отчего немедленно стал похож на побитого бдительными гражданами шпиона.
– Вроде нету, – гном, покряхтывая, выбрался из кустов на дорогу, обтёр пятернёй бородку от мусора, охлопал от пыли чёрный свитер, джинсы, после огляделся, и вдруг, вспомнив важное, запаниковал:
– Сумка! Где сумка с вином? Ежели бутылки расколотились, то сейчас будут и раненые, и убитые! Я за себя не ручаюсь.
– Здесь сумарь, рядом лежит, – подал голос бабай, выныривая из зарослей и поднимаясь в полный рост. – Целёхонький! Честное слово, вот так, поневоле, поверишь в чудеса, – Модест продемонстрировал сумку в поднятой руке. – Стакан только разбился, да хрен с ним, – бабай, топча лаптями зелёные насаждения и побрякивая спасёнными бутылками, вышел на бетонную полосу.
– Хм. А разве магия и чудеса не одно и тоже? – потирая ушибленное плечо, удивился Глеб. – Как можно не верить в то, с чем сталкиваешься каждый день?
– Э, нет, – учительским тоном изрёк Хитник. – Магия, любознательный ты наш, это то, что творится сознательно, направленно. А чудеса – то, что происходит само по себе, ни от кого не зависяще! Причём бывают чудеса как полезные, так и вредные. Скажем, нынешнее – чрезвычайно полезное… для Федула, – уточнил мастер-хак.
– Тогда, получается, твоё освобождение из лепреконовской тюрьмы тоже можно назвать чудом? – поразмыслив, спросил Глеб.
– Наверное, – неуверенно ответил Хитник. – А что?
– Да уж больно вредное оно оказалось. Для меня, – ехидно сказал парень; мастер-хак насмешливо хмыкнул. И сказал:
– Кстати о чудесах: глянь-ка, какое чудо-юдо торчит за шлагбаумом! Вот уж действительно удивительное рядом…
Только сейчас Глеб обратил внимание на то, что нынче они не одни – за полосатым брусом, на фоне перекрывшего дорогу белого тумана, уперев железные руки в железные бока стоял и смотрел на помятую троицу то ли рыцарь, то ли робот, поди разберись кто именно. Потому что ростом наблюдатель был выше немаленького бабая почти на голову; начищенные шлем с опущенным забралом, панцирь, рукава и перчатки посверкивали в рассеянном небесном свете холодным льдистым сиянием. На поясе железного наблюдателя висел меч в потёртых ножнах, а ниже пояса, там где заканчивалась броня, красовалась металлическая «юбочка» из подвижных пластин. Из-под «юбочки» виднелись добротные кожаные штаны с упрятанными в голенища мягких сапог штанинами.
– Нет, не робот, – облегчённо сказал сам себе Глеб. – Роботы в штанах и сапогах не ходят, не их стиль. Эгей, товарищ начальник, вы кто, пограничник? – парень бесстрашно подошёл к шлагбауму, однако не настолько близко, чтобы в случае чего получить по голове твёрдым кулаком. Как подсказывал Глебу жизненный опыт, от здоровяков размером со шкаф-купе, тем более одетых в железное, благоразумнее держаться несколько на расстоянии. И быть готовым в любой момент задать стрекача.
– Граничник, – согласно покачнулся шлем; низкий голос «товарища начальника» напоминал пароходный гудок, работающий на малой, экономной мощности – что могло случиться, рявкни железный здоровяк во всю глотку, Глеб и думать не хотел. Оглохнуть, верно, не оглохнешь, но небольшую контузию наверняка получишь.
– Меня зовут Глеб, – представился парень, – а это Федул и Модест, – он указал на подошедших к нему друзей. – Эльф, так сказать, и бабай. Мы – мирные путешественники.
– Именно путешественники! – задрав голову пронзительно завопил гном, словно граничник находился на десятом этаже высотной многоэтажки или страдал хроническим тугоухием, – именно мирные, не подумайте чего другого!
Граничник поднял забрало – у здоровяка оказалось добродушное, почти квадратное лицо; короткая шкиперская бородка, зелёные глаза – сказал ответно:
– Калбасик. Сэр Калбасик. – Подумал чуток и представился по полной форме: – Старший граничник восточного прохода девяносто седьмого Перекрёстка, сэр Калбасик, потомственный дворянин и наследный охранник Призрачного Замка. Ваши документы, господа! Дорожные, сопроводительные… И предъявите,
