располосовали мне руку до локтя. Мы продолжали кувыркаться, но я ухитрялся не разжимать пальцев, хотя мунтжак повернул голову и обрабатывал мою руку клыками.
Однако это было последнее усилие; внезапно он прекратил противоборство и принялся издавать чудовищные, пронзительные вопли. Можно было подумать, что я прижигаю его раскаленным железом. Во всяком случае, я был потрясен этими воплями и ослабил хватку, не желая причинять ему боль, но, когда мы стали осторожно заталкивать беглеца в мешок. Фил объяснил мне, что китайский мунтжак всегда так кричит, покоряясь своей судьбе.
Пока мы собирали сети, мунтжак и в мешке продолжал издавать душераздирающие крики. Мы кинули сети в фургон, уложили на них пленника и покатили обратно в зоопарк. Я уповал на то, что непривычный способ передвижения заставит крикуна примолкнуть. Не тут-то было. На всем пути по территории зоопарка из фургона непрерывно вырывались дикие вопли. Посетители бледнели и провожали фургон испуганными взглядами, не сомневаясь, что водитель потерял рассудок. Один статный, по-военному подтянутый мужчина остановился и посмотрел на нас с такой яростью, будто его обуревало желание броситься за нами вдогонку и потребовать, чтобы мы предъявили лицензию на право заниматься вивисекцией. Олень орал благим матом вплоть до той минуты, когда мы подъехали к его загону. Поросячий визг показался бы музыкой перед звуками, которые издавало это сравнительно небольшое животное. Наконец мы вытряхнули мунтжака из мешка, и тотчас он смолк. Сделал два прыжка, прильнул к траве пропал из виду.
Однажды я заметил у одной из моих лис нечто вроде нарыва в основании хвоста. Доложил об этом Филу, и он передал мне от капитана какую-то мазь, чтобы я ежедневно мазал ею болячку. Процедура была нудная, и нервный пациент нисколько ее не одобрял, ведь его каждый раз надо было ловить. Для этого я использовал сачок из куска грубой рыболовной сети, укрепленного на металлическом обруче, кое-как обшитом мешковиной. Собственно, поймать лису, учитывая ее повадки, было не сложно. Выгонишь из будки и закроешь дверцу — лиса начинает равномерно трусить по краю вольepa. Остается быстро опустить сачок прямо перед ней, чтобы не успела свернуть, и лиса сама в него забежит. Правда, при этом надо было соблюдать осторожность, ведь, несмотря на мешковину, металлический обруч мог натворить бед.
На четвертый день, войдя с сачком в вольер, я увидел, что болячка начинает заживать. Лиса, как обычно, кружила вдоль ограды, и я приготовился ее ловить. В это время незаметно подъехал на велосипеде Билли. Только я выбросил вперед сачок, вдруг из-за ограды донесся пронзительный крик:
— Йо-хо-о!
Вздрогнув от неожиданности, я дернул сачок, он подскочил сантиметров на пять, и обруч ударил лису по ногам. Раздался хруст, словно наступили на гнилой сучок: правая передняя нога лисы сломалась как раз посередине между локтем и лапой.
— Идиот чертов! — крикнул я. — Смотри, что из-за тебя вышло.
— Извини, — сокрушенно произнес Билли, глядя на лису, которая продолжала бегать с той же скоростью, но уже на трех лапах. — Я не видел, чем ты занят.
— И как назло Фил сегодня выходной, — продолжал я. — Что мне теперь делать, черт возьми? Нельзя же ее так оставить.
— Отнесем ее к старикану, — решительно сказал Билли. — Отнесем к старикану, и он все сделает. Так и Фил поступил бы.
Я вдруг вспомнил, что капитан — опытный ветеринар; совет Билли был не так уж плох.
— А где твой отец? — спросил я.
— В кабинете, — ответил Билли. — Сидит в кабинете и работает. Он говорит, что ему всегда лучше работается по субботам, когда нет никаких секретарей и никто ему не мешает.
— Ясно, — сказал я. — Тогда пойдем и помешаем ему.
Я поймал лису сачком, потом извлек ее из сети. Бедняжка отчаянно огрызалась. Эти небольшие зверьки подчас не уступают свирепостью бенгальскому тигру. Исследовав лису, я определил, что перелом удачный, если вообще так можно говорить о переломе. Кость не раздроблена, не расплющена, не смещена. Аккуратный, ровный надлом, как если бы вы надломили корень сельдерея. Понятно, от лисы нельзя было требовать, чтобы она разделяла мою радость, но я-то знал, что такую травму легче обработать и шансы на благополучное заживление очень хорошие.
Придя в дирекцию, мы обнаружили, что капитан закончил работу и ушел к себе. Миссис Бил объяснила, что он принимает ванну, и я приготовился ждать, когда кончится омовение. Однако миссис Бил и Билли заверили меня, что наперед невозможно сказать, сколько капитан может просидеть в ванне. Во имя гуманности мы должны были потревожить его. Билли подошел к ванной и принялся колотить в дверь.
— Отваливай! — рявкнул капитан; за этим возгласом последовал такой шум, словно четырнадцать испуганных бегемотов одновременно пытались выбраться из садового пруда. — Отваливай, я купаюсь.
— Поживей, — крикнул Билли. — У нас тут лиса ногу сломала.
Шум стих, только чуть плескалась вода.
— Что ты сказал? — недоверчиво спросил капитан.
— Лиса ногу сломала, — повторил Билли.
— Никакого покоя! — взревел капитан. — Никакого покоя в этом доме. Ладно… несите ее в кабинет, сейчас приду.
Мы пошли в кабинет и сели. До нас отчетливо доносился голос капитана.
— Глэдис!
Наконец он ввалился в кабинет, розовый после купания; следом вошла миссис Бил с большой железной банкой в руках.
— А, Даррелл, это вы? — пророкотал капитан. — Лиса, говорите? Ну-ка, посмотрим.
Лиса, более или менее смирившись со своей судьбой, лежала у меня на руках. Однако могучая фигура и низкий голос капитана Била напугали ее, она оскалилась и издала долгое предупреждающее рычание. Капитан живо отпрянул.
— Держите ее, — рявкнул он. — Возьмитесь покрепче за загривок.
— Уже взялся, капитан, — ответил я.
Крепче держать нельзя было, не рискуя обезглавить зверька.
Бережно просунув ладонь под сломанную ногу, я чуть приподнял ее, чтобы капитан мог изучить травму.
— Так, — сказал он. поправляя очки и всматриваясь. — Аккуратненький переломчик. Дела. Теперь за работу. Билли, ножницы.
— Где я возьму ножницы? — беспомощно произнес Билли.
— Где, где, черт возьми! — прорычал капитан. — Думай головой! В маминой корзине с рукоделием, где же еще!
Билли скрылся в поисках ножниц.
— И скажи Лоре, чтобы шла сюда,-крикнул капитан ему вдогонку. — Нам понадобится ее помощь.
Я поглядел на простертое на моих руках маленькое стройное существо и попытался представить себе реакцию капитана, если бы пострадало животное покрупнее — скажем, лошадиная антилопа или жираф.
— Лора делает уроки, — сообщила миссис Бил. — Может быть, сами справимся, милый?
— Нет, — решительно произнес капитан, забирая у нее банку. — Это новое средство. Мне понадобится помощь.
— Но я помогу тебе, милый.
— Тут всем хватит дела, — сурово сказал капитан.
Вернулся Билли — с ножницами и с сестрой.
— Теперь слушайте, — возвестил капитан, зацепив подтяжки большими пальцами, — делаем так. Прежде всего выстригаем волосы на сломанной ноге, понятно?
— Зачем? — тупо спросил Билли.
