вечно юные тела существ, которые были прародителями Хозяев Башни... Я хочу, чтобы ты принес мне тело Спящего Младенца.
Сенор был ошеломлен. «Похоже, я должен слишком многим», – подумал он, вертя перстень Сдалерна. Он не стал спрашивать у Зонтага, как тот собирается пройти Ритуал. Это было совершенно неважно сейчас. Кроме того, найти Храм в одном из миров, может быть, уже поглощенном Тенью, – на это могло не хватить и сотни жизней.
Он выдавил из себя кислую улыбку, означавшую снисходительность к безграничной наивности Зонтага. Но тот не дал ему почувствовать себя хозяином положения:
– Чтобы это не показалось тебе невозможным, возьмешь с собой того, кто побывал в Тени и видел Храм своими глазами...
– Кто это? – быстро спросила Истар.
– Ее звали Люстиг.
– 'Ее'? Это женщина?
– Она была женщиной до того, как оказалась в Тени. Она убила своего любовника. Я сам приговорил ее к изгнанию в Тень.
– И что же с ней там случилось? – деликатно подавив зевок, осведомилось Суо.
– Она превратилась в мужчину-урода.
Суо громко расхохоталось:
– Вот как? Ваша Тень довольно скучное место!
– Люстиг смотрит на вещи иначе, – пренебрежительно заметил Хозяин Башни. – Тебе этого не понять. Она была красивой женщиной, а стала карликом-мужчиной. После этого она тайно поселилась среди Уродов в Безлюдном Дворе. Я помог ей спрятаться, и до недавнего времени я один в Кобаре знал о ее возвращении. В Тени она станет твоим проводником.
– Если то, что говорят о Тени – правда, то там не нужен проводник, – Истар, словно забавляясь, заставила кататься по полу клубок светящихся змей.
– Люстиг знает о Тени больше любого человека, – сказал Зонтаг. – И кроме того, она сама желает этого.
– Ты уверен?
– Она желает этого, – настойчиво повторил Маг. – Ты поймешь, когда поговоришь с ней. Она ненавидит Кобар и ненавидит свое уродство. Думаю, даже смерть не кажется ей худшим выходом. Но тебе придется постараться, чтобы Уроды отпустили ее с тобой, а Уроды – существа сложные. Они не поддаются магии и доверяют только своим...
Они долго молчали, хотя выбора у Сенора не было. Сделка с Зонтагом легла на его плечи всего лишь еще одним неразрешимым бременем.
– Ты делал все, чтобы уничтожить меня, – проговорил наконец Сенор, вспомнив о белом грубом шраме на своем правом бедре.
– Я даже послал Слугу Башни, которому ты отрубил голову, на Адские этажи за мечом из неземного металла, – продолжил за него Зонтаг, словно прочтя его мысли. – Но я не знаю, где и как раздобыл он Меч Торра. Хорошо, если он просто нашел его там. Но что, если Меч дали ему те, кто живет на Замурованных этажах? Ты думал об этом? Может быть, теперь они стали хозяевами твоих поступков?
– Не пугай меня подобной чепухой. Я слишком долго был исполнителем чужой воли, чтобы не отличить ее от своей.
Сенор немного кривил душой. Он не помнил собственного прошлого, а значит, не мог ручаться за то, что началась, наконец, его личная война.
– Я уничтожаю всех, кто служит этому полубезумцу Гугенуберу, – продолжал Зонтаг, не обращая внимания на его слова. – Он считает, что Тень безлична и не делает ничего, чтобы остановить наступление Хаоса. Вместо этого он ищет возможности бегства... Но теперь ты будешь служить мне вместе с твоими слугами и твоим Мечом.
«Бесполезно, – думал Сенор, глядя на свое перевернутое отражение в зрачке Зонтага, – бесполезно объяснять ему что-либо». Разве мало даже внешних отличий, чтобы понять: Хозяева Башни – существа, слишком непохожие на людей. Как он мог судить об их поступках, их уме или об их глупости? Ему придется считаться с этим, если он хочет довести начатое до конца.
Зонтаг не торопясь снял с шеи цепь с Камнем Тяжести и швырнул ее одному из слуг.
– Есть еще одно условие, – сказал он потом. – На тот случай, если ты не захочешь возвращаться в этот дряхлый город и не принесешь мне Спящего Младенца.
– Сколько же времени ты мне даешь? – с насмешливой яростью в голосе спросил Сенор.
– Пока я жив, – ответил Зонтаг – в его голосе тоже впервые появилась тень насмешки. – И надеюсь, проживу еще очень долго. По твоим понятиям, конечно. Но не забывай о том, что время в Тени может течь и по-иному. А я не забуду уничтожить тебя перед собственной смертью.
– Но как я узнаю о том, что время пришло?
– Тебе придется успеть до моей смерти. Поэтому ты, – длинный сухой коричневый палец вытянулся в направлении Сенора, – оставишь здесь одну свою перчатку и свои волосы. С их помощью я уничтожу тебя, где бы ты не оказался, в любом из миров. Делай в Тени, что хочешь, но запомни: когда я почувствую приближение смерти, начнут гнить твоя рука и твоя голова... твоя жизнь будет не длиннее моей.
– Это очень интересная игра, – гробовым голосом произнесло Суо после паузы. – Успеть к сроку, который неизвестен...
Суо помолчало и добавило зловеще:
– Только не живи слишком долго, а то я встречу тебя у начала Мертвых Времен...
Зонтаг смерил его пронизывающим взглядом своего голубого глаза.
– Как знать, кто окажется тогда сильнее, – сказал он спокойно. – А пока у вас всех нет выбора. Вся мощь магии Башни может обрушиться на вас – и тебе, существо из Мертвых Времен, не помогут твои перевоплощения, а тебе, ведьма, – твоя сила.
Сенор с ненавистью смотрел на Хозяина Башни.
– Ты решил стать бессмертным?.. – он осекся. Несмотря на уговоры разума, холодная ярость душила его.
– ...твоими руками, – бесстрастно добавил Зонтаг. – Не ищи справедливости в мире, где рождаются придворными и пастухами.
Он подошел и снял с руки Сенора перчатку с отрезанным пальцем, а потом сделал знак, и слуга без запаха и отражений приблизился с невесть откуда взявшимся ножом и обрезал Сенору волосы.
– Но если Храма уже не существует? – Сенора поражала эта непоколебимая бесчувственная уверенность.
– Что ж, тогда я убью тебя на всякий случай... – сказал уже почти бесплотный голос.
И исчез.
21. ГУГЕНУБЕР
Он шел по извилистым коридорам Башни за слепой собакой и не исключал того, что это его последние минуты. В городе остались не ведающие о его испытаниях Суо и Истар, но здесь было тихо до тех пор, пока на него не обрушилась магия Башни.
Светильники в коридорах превратились в извивающиеся плети змей; потоки ледяной воды захлестывали его, вырвавшись из плена узких комнат, когда он открывал двери; древние рептилии появились из стен и сжигали его языками испепеляющего пламени. Демоны вскрикивали и стенали в темных закоулках этажей, суккубы искушали его и ввергали в неизъяснимые муки. Он блуждал в лабиринте струящегося света, сквозь него катились игральные кости; давя, обрушивались сверху куски бесформенной плоти, которой еще предстояло стать кем-то.
Камень в перстне Бродячего Монаха сиял Адским огнем, превращая его руку в залитую
