глубине души тихо лежало ему самому не заметное убеждение, что жить все-таки стоит. А зачем – там видно будет.
К Ступенчатому перевалу оба войска подошли в такой же ясный день вскоре после полудня. Асвальда ярла похлопывали по плечам и спрашивали, помнит ли он, как чертится руна «хагль». Нервным движением плеч сбрасывая руки шутников, Асвальд всматривался в плоские серые камни, слагавшие ступени перевала. Сейчас они были не те: под лучами весеннего солнца серый песчаник казался светлее, в трещинах зеленели свежие побеги и кустики травы. Но Асвальд слишком хорошо помнил свой первый приход сюда и невольно искал глазами темную фигуру ведьмы, такую, какой увидел ее здесь: сгорбленную старуху, похожую на взъерошенную черную птицу. Она должна быть, потому что она – душа перевала, часть его, как эти серые плиты и зеленеющие кусты. Ее не было видно, но она мерещилась ему в дрожании ветвей с первыми листочками, в блеске солнца на беловато-серых камнях, даже в движении облаков над вершиной перевала. Чем угодно Асвальд готов был клясться, что она близко. Она еще не показалась, но она близко и ждет.
По мере приближения к перевалу Асвальд прибавлял шагу. Он должен и войти в Медный Лес первым. Но чья-та другая дружина тоже подтягивалась. Конечно, это Хродмар сын Кари. Он всегда хочет быть впереди!
– Ты позволишь мне, конунг, пойти первым? – Услышал Асвальд его голос.
Спрашивает только для порядка, а сам уже уверен. Привык, что он первый, что ему все позволяется! Но на этот раз, славный Хродмар ярл, будет немножко не так!
Хродмар был уже готов поставить ногу на первую серую ступень, и Асвальд догнал его почти бегом, бросив своих людей.
– Я должен пойти первым! – настойчиво и даже вызывающе бросил он. – И пойду! Конунг! – Он нашел глазами Торбранда конунга. – Я уже был здесь Я должен войти первым!
Хродмар сверлил его горящим взглядом. Асвальд видел, что его вечный соперник напряжен и разгорячен: его изуродованное мелкими шрамами лицо было розовее обычного, на висках под прядями светлых волос блестели капли пота, голубые глаза сверкали ярче болотных огней, а рот, когда он молчал, решительно сжимался. Не слишком высокий, но ловкий и сильный Хродмар сейчас выглядел собранным, как рысь перед прыжком. Он имел свои счеты с квиттингской нечистью, и сейчас его толкало вперед безотчетное и неодолимое чувство: это – его дело.
Асвальд остановился в двух шагах от Хродмара и поставил ногу на каменную ступень, где уже стоял щегольский сапог Хродмара с красными ремешками и узорами из бронзовой проволоки. Как два стража, как два резных разукрашенных столба, они стояли на пороге Медного Леса, непреклонные и полные решимости не сдвинуться и не пустить другого.
– Ты знаешь, конунг, что это – мое дело! – не сводя глаз с Асвальда, позвал Хродмар. – Ты знаешь, что я связан с квиттингской ведьмой жизнью и смертью. Если хоть кто-то из нас хочет получить хоть каплю удачи – первым должен идти я!
– Уж не знаю, чем ты связан с той ведьмой, хотя люди говорят разное! – отчеканил Асвальд. Его зеленые глаза сверкали злым кошачьим блеском, и даже кожа на шее сзади, как он с изумлением ощутил, стала подергиваться по-кошачьи. Он был готов хоть превратиться в камень на этом месте, но не позволить Хродмару пройти первым. – Тебе тут не слишком повезло, вот ты и обещаешь удачу другим. А я был здесь и вернулся не с пустыми руками. Первым пойду я, Квиттинг обещан мне, а не тебе, и право биться за него принадлежит мне.
Асвальд знал, что идет на явную ссору, но не боялся ее и не сдерживал себя, как раньше. Хоть до драки, но больше он не будет уступать дорогу конунгову любимцу. Хватит! Но если Торбранд конунг и сейчас поддержит Хродмара... не пойду дальше! Ни шагу! И пусть проваливается вместе с квиттингской ведьмой и всем этим трижды проклятым полустровом!
Торбранд конунг перевел взгляд с одного на другого, подумал. Да, каждый из них имеет право. Он верил в удачу Хродмара, но Асвальду предстоит владеть всем этим... А горы Медного Леса молча ждали.
– Первым пойду я, – спокойно сказал Торбранд конунг.
Слова вырвались едва ли не раньше, чем их уяснило собственное сознание. И лишь шагнув на широкую каменную плиту мимо застывших, точно и впрямь окаменевших Асвальда и Хродмара, Торбранд конунг понял, что был прав. Медный Лес ждет его, а не их.
И его, действительно, ждали. Стоя на вершине одной из ближайших гор, прямо напротив перевала, высокая молодая женщина в коричневом плаще была неподвижна и казалась одним из стоячих валунов. Она вышла из громады этих камней, и ее глазами смотрели сами камни. Ее сероватое лицо застыло, даже волны распущенных волос были слишком тяжелы и не колебались под ветром. Только взгляд ее жил напряженной и страстной жизнью. С вершины горы ей было отлично видно, как длинная лента человеческого потока переливается через вершину перевала и ползет вниз, в Пеструю долину. Издалека войско было похоже на исполинскую змею: отдельных фигурок нельзя было различить, и только оружие поблескивало, как чешуйки Мировой Змеи, несущей смерть всему живому.
Где-то среди этих чешуек таился тот, кто был ей нужен. Хёрдис не могла рассмотреть его, но чутье говорило: он пришел. Последние остатки тепла своей остывающей крови она отдавала ожиданию и сейчас трепетала, как змея, почуявшая солнечное тепло. Он приближался, тот, кто отдаст ей назад потерянное ею.
С каждым мгновением нетерпение Хёрдис возрастало: ей хотелось соскочить со скалы и бежать туда, где среди этого неразличимого людского потока прятался Торбранд конунг. Сердце дрожало в ее груди, кровь закипала, но Хёрдис стояла неподвижно. Она знала: стоит приблизиться к этой муравьиной реке, как муравьи станут людьми, и она заблудится в этом потоке, как в лесу. Нужно ждать. Битва просеет этот поток, как золотоискатель на своем деревянном лотке промывает мокрый песок. Когда поток жизни и смерти смоет и унесет простые человеческие песчинки, та единственная золотая крупинка заблестит на дне.
Если бы Хёрдис повернула голову, она увидела бы, что с севера в Пеструю долину втягивается другое войско, двигаясь навстречу первому. Оно было не таким упорядоченным и ровным, все время распадалось на отдельные кучки и отряды и напоминало скорее широкую волну, чем поток. Бросали блики наконечники копий, умбоны[133] щитов, начищенные бронзовые нашивки на бычьей коже доспехов. Человеческие фигурки во множестве мелькали меж деревьев, кустов и камней, и казалось, что сами валуны и стволы тоже движутся, увлеченные общим потоком, что воины выходят из деревьев и камней, чтобы идти на врага, и их так много, так бесконечно много...
Впереди шли два человека, и одного из них, со множеством рыжих кос, Хёрдис знала. Он нес на плече золоченое копье, ярко сверкавшее на солнце. Казалось, что рыжий поймал руками живую молнию. И он первый вышел из-за скалы и встал лицом к Ступенчатому перевалу.
На вершине перевала, где остался до конца общего спуска Арнвид Сосновая Игла со своими людьми, вдруг закричали, рог затрубил: опасность! Но и сам Торбранд, шедший впереди всех, уже увидел кучку людей в другом конце долины. Их было еще не так много, но первые ряды входили в долину все глубже, а темный человеческий поток за их спинами не прерывался, а лился и лился из-за скал. Мелькнуло жутковатое чувство, что он будет бесконечен, что этот лес так и будет изливать поток воинов, как подземный источник воду. Уж не морок ли это? Прищурившись, Торбранд различал фигуры в кожаных доспехах и грубых плащах» в меховых колпаках вместо шлемов. Лица издалека казались одинаковыми. Это свартальвы, это тролли... это ожившие камни Квиттинга!
– Не сходить с перевала! Держать! – обернувшие назад, крикнул Торбранд, и его приказ, повторяемый многими голосами, полетел по цепочке назад к вершине перевала, к Арнвиду ярлу. – Всем стоять!
«Мировая Змея», лившаяся с перевала вниз, замедлила ход и постепенно остановилась; человеческая волна колебалась, как вода, постепенно отстаиваясь. Хвост «змеи» задержался на вершине. Теперь фьялли и южные квитты стояли вдоль всего склона на широких каменных ступенях, один отряд над другим, и сверху смотрели на приближение врага. Весь перевал ощерился клинками, хотя прямой необходимости в них еще не было.
– Скала мертвых, – сказал Вигмар Лисица и перебросил копье с одного плеча на другое. –
