будет настаивать на расторжении брака и добьется его, заявив, что сестра вышла замуж без его, опекуна, разрешения.
– Почему ты так странно смотришь на меня?
– Ты все еще продолжаешь видеть во мне Говарда, а не просто человека. Ты считаешь меня полной размазней, но в то же время думаешь, что твой бешеный братец абсолютно всесилен. Неужели ты не понимаешь, что не все проблемы можно решить путем применения грубой силы? Она покачала головой.
– Посмотрим, как ты запоешь, когда брат приставит к твоей груди клинок, как раз напротив сердца. – Она подбежала к сундуку и вынула оттуда одежду, которую ей в свое время одолжил поваренок, а затем начала быстро натягивать ее.
– Нет! – Тирль спрыгнул с постели. – Ты больше не мальчик. Слышишь? Ты не мальчишка из семьи Перегринов. Ты женщина из семьи Говардов.
– Ничего подобного! – возмутилась она, швыряя одежду на поя. – Не смей называть меня Говардом. Я не Говард и никогда им не стану. Говарды – мои враги.
Он подошел к ней и обвил ее руками.
– Тише, тише, любовь моя. Все будет хорошо. И не бойся ничего. Я ни за что не отдам тебя твоему брату. Она рванулась из его объятий.
– Он будет сражаться с тобой! Ну как ты не понимаешь! Мои братья ненавидят Говардов. За право прикончить тебя Роган готов заплатить даже собственной жизнью. Только я могу остановить его, но для этого я должна выйти к нему.
Он улыбнулся.
– Выходит, как ни крути, идти тебе придется. Но только рядиться в эти тряпки я не позволю. Прошли те времена, когда ты бегала в облике мальчика. Наденешь то платье, помнишь, вытканное золотом. Ты дашь понять своему брату, что стала женщиной.
– Единственное, что я ему этим докажу, – это то, что на деньги Говардов можно купить кучу платьев, стоимость каждого из которых превышает доход со всех поместий Перегринов, – пробурчала Зарид. Она была задета, очень задета тем, что его, казалось, совершенно не заботит, что, быть может, они скоро расстанутся навсегда. Она пойдет к своему брату, а ее брат… Боже' ей даже подумать страшно о том' какое наказание ее ожидает за то, что она сделала.
– А что же мне надеть? – размышлял вслух Тирль.
– В такую минуту ты можешь думать о том, что тебе надеть? Ты забыл, что меня скоро здесь не будет, перед кем же ты собираешься щеголять нарядами? – «А еще я никогда не научусь читать как следует, – думала она. – У меня никогда не будет детей и мужа, который бы так заботился обо мне и так меня любил».
– А как ты полагаешь, чем еще можно поразить твоего брата, как не богатством? Или мне все же лучше вырядиться в кольчугу? Не знаю, что и выбрать – доспехи или камзол, сверкающий серебром. Ты не находишь, что мы бы чудесно гармонировали – ты в золоте, я в серебре? Однако, боюсь, что твой брат все же захочет померяться со мной силами, а серебро – штука довольно непрочная. К тому же, с него чертовски тяжело смывать кровь.
Зарид в отчаянии шлепнула себя рукой по лбу.
– Мой брат двинул на нас целую армию, а ты стоишь тут и разглагольствуешь об одежде. Неужели у тебя нет ни капельки здравого смысла? Неужели тебе все равно, что мы больше никогда не увидимся? Что сегодня я должна буду вернуться в свою семью? – На ее глаза наворачивались слезы. – Я всегда знала, что все хорошее очень быстро кончается. И вот моей спокойной жизни тоже пришел конец.
В ответ на это Тирль обнял ее за талию.
– Посмотри-ка на меня и послушай, что я тебе скажу. Ты считаешь своего брата самым могущественным человеком на свете, но это не так. Раньше ты постоянно напоминала мне, что я Говард, но теперь, кажется, сама забыла об этом. У меня столько людей и денег, что я могу разбить тощенькое войско твоего брата в пух и прах.
Глаза Зарид расширились от ужаса, и она попыталась вырваться, но он не пускал ее.
– Я сказал тебе, что могу это сделать, а это еще не значит, что я это сделать собираюсь. А собираюсь я всего лишь выйти навстречу твоему брату.
– Не надо, – прошептала она. – Он убьет тебя.
– Правда? Но ты сказала, что честь для него превыше всего. Разве у него поднимется рука на человека, который является не только его кровным родственником, но и, фактически, братом благодаря браку с его сестрой. Посмеет ли он убить человека, который сам сдался на его милость?
– Я не пущу тебя. Я пойду к нему сама. Он хочет вернуть меня. Ты не знаешь Рогана. Его семья для него – все.
Тирль приблизил к ней лицо.
– А ты – все для меня. Ты что, думаешь, что я вот так просто позволю тебе меня покинуть. Думаешь, я соглашусь потерять тебя после того, как потратил столько времени и усилий, чтобы тебя завоевать?
– Я.., я не знаю. Я не знаю, что я думаю. Но одно я знаю твердо – мой брат тебя убьет.
– Твоему хиленькому братцу трудновато будет справиться с Говардом. – Перехватив ее гневный взгляд, он засмеялся. – Вот теперь я узнаю ту женщину, которую всегда любил. А теперь, давай-ка одеваться, а не то твой брат может ворваться сюда с минуты на минуту и застанет нас нагишом. Я все-таки предпочитаю серебро. Учитывая крутой нрав твоего брата, можно предположить, что появление Говарда в полном боевом снаряжении он воспримет как приглашение к схватке, а я чертовски устал после ночного- сражения в постели с другим Перегрином.
– Тебе не победить моего брата. Он как…
– Давай, давай, опиши мне со всеми красочными подробностями подвиги своего брата. Обо мне ты когда-нибудь будешь рассказывать другим, как о полном ничтожестве, даже с постели по утрам встающем совершенно обессиленным. – Он развернул Зарид кругом и шлепнул ее по заду. – А теперь пошевеливайся. Мы должны как следует подготовиться к встрече с Роганом. Ты должна показать ему, что значит гордо именоваться леди Говард.
Каждый раз, когда он называл ее Говард, сердце Зарид едва не выскакивало из груди. И когда он вышел из комнаты, а вместо него явилась Маргарет, чтобы помочь одеться, сознание Зарид было как в тумане, и соображала она крайне плохо.
Ей не очень долго пришлось ждать возвращения Тир-ля. Он облачился в шитый серебром камзол с голубой шелковой подкладкой, что выгодно подчеркивал все достоинства его внешности: темные волосы казались теперь еще темнее, и Зарид могла поклясться, что в жизни не видела более привлекательного мужчины.
Встретив ее восхищенный взгляд, он улыбнулся.
– Я рад, что хоть чем-то доставил тебе удовольствие. – И предложил ей руку. – Идем. Роган нас уже заждался.
Зарид трясло, как в ознобе, когда они спускались по лестнице, потому что впервые она не восторгалась красотой этого дома, а оценивала его как укрытие. С этой точки зрения он был абсолютно бесполезен. Ни стен, за Которыми можно переждать опасность, ни ворот, которые можно захлопнуть перед носом неприятеля. Одна стрела с привязанным к ней пучком горящей соломы могла превратить это цветущее место в дымящиеся руины. Теперь дом уже не казался ей райским уголком. Она видела в нем лишь совершенно никудышнее убежище. Зарид приостановилась на лестнице.
– Прошу, оставь меня. Я поговорю с братом и пообещаю добровольно выйти к нему, если он в свою очередь поклянется, что не тронет тебя.
Тирль нежно поцеловал ее в губы.
– Нет. Ты всегда приписывала мне трусость и малодушие, но я не такой.
Он крепко обнял ее за талию, и они продолжили спуск.
– Вопреки твоему убеждению, твой брат – вовсе не Господь Бог. Он такой же человек, как и все мы. Так что успокойся, иначе Роган подумает, что я плохо обращаюсь с тобой.
«Действительно, – подумала Зарид, – лучше встретить брата с гордо поднятой головой». Роган
