гигантских термитников, сильно об этом пожалели.
Среднестатистический житель Южного Пригорода жалеет лишь о том, что его сосед умудрился пригласить для строительства более сумасшедшего архитектора. Дома копировали и смешивали все стили, когда-либо существовавшие на прародине. Разумеется – в миниатюре. На неуютном Фаоне содержать дом – дело не дешевое. Но египетские пирамиды в масштабе один к семи…
Впрочем, средь обычного для Фаона полупустынного пейзажа пирамиды, вернее, пирамидки, выглядят вполне уместно. Гармонично, сказала бы Татьяна.
Нечто вроде этого я ожидал увидеть, подлетая к дому Чарльза Корно. Но ничего подобного: у Корно был аккуратный белый домик с плоской квадратной крышей, местами прозрачной. Портик с колоннами наводил на мысль о чем-то древнегреческом. Этаж был всего один, но довольно высокий. Автопилот предложил мне самому найти, где сесть. Посадочная площадка находилась на краю участка, в метрах тридцати от дома. Со стороны противоположной дому к ней примыкали густые заросли фаонских кактусов. Я подрулил к посадочной площадке и завис: на площадке были припаркованы два флаера и не какие-нибудь, а полицейский и «скорая». Антирадар добродушно сообщил, что меня уже засекли и что смываться поздно. Я приземлился рядом.
Два полицейских сержанта поприветствовали меня весьма сдержанно и спросили, какого черта мне здесь надо. Пришлось ответить, что в полете мне стало дурно; случайно я увидел на стоянке «скорую», пусть и мне поможет, решил я.
– Тебе еще недостаточно плохо, – сказал один из сержантов.
– Место занято, – сказал другой, постарше.
– Кем? – спросил я равнодушно.
– Кем надо, – объяснил первый.
– Пожалуй я полечу, – я шагнул к флаеру.
Старший вытащил дубинку и преградил мне ею путь, как шлагбаумом.
– Стой где стоишь, – прорычал он.
– И не дергайся, – добавил его напарник и положил руку на кобуру.
Дергаться я и так не собирался.
Возле дома послышались голоса, затем из-за угла появились три головы, остальные части тел скрывал кустарник, высаженный вдоль дорожки. Первые две были в медицинских шапках, и расстояние между ними – приблизительно два метра – не менялось. Я заключил, что медики тащат носилки. Третью голову я бы легко дал на отсечение, ибо она принадлежала старшему инспектору Виттенгеру.
Троица подошла к стоянке. В полном соответствии с моим прогнозом, на носилках лежал полиэтиленовый мешок размером с человеческое тело. Медики молча убрали его в свой флаер и залезли в кабину. Виттенгер заметил меня еще от дома, но виду не подал.
– Это еще кто? – он наконец обратил на меня внимание.
– Вот, господин полковник, поймали. Говорит, дескать, плохо ему стало. Увидел «скорую» и приземлился. Думал – помогут, – экономя слова, доложил тот сержант, что постарше.
– Хотел смыться, – дополнил другой.
– Это человек чересчур скромничает, – Виттенгер ткнул в меня пальцем. – Я полагаю, на него в полете кто-то напал, и он, заметив полицию, поспешил под нашу защиту. Так, господин, как вас там?
– Истинно так, инспектор, – признал я.
Сержанты дебиловато переглянулись.
– Пройдемте в дом, – велел он мне.
Я виновато опустил голову и поплелся к дому, Виттенгер пошел следом.
Дорожка к дому была выложена серыми шершавыми плитами – такие обычно с подогревом. По обе стороны дорожки рос черный вьющийся кустарник, его название, вероятно, сказали на том уроке ботаники, который я пропустил. В конце дорожки кустарник отрывался от земли и обвивал белые четырехгранные колонны, поддерживавшие портик. Высокие окна были забраны витой решеткой, черной, как и кустарник. На стенах между окон я заметил серовато-голубоватый рисунок – неясный, будто бы проступивший сквозь верхний слой белой краски. Входная дверь отличалась от окон отсутствием низкого подоконника. Мы зашли в дом.
– Туда, – инспектор указал на одну из дверей в пустом, светлом холле, где мы очутились миновав что-то вроде тамбура. За дверью оказалась кухня.
– Садитесь, – он пододвинул стул возле кухонного стола. Сам сел напротив, поставил локти на стол, подпер подбородок и посмотрел мне в глаза.
– Если бы вас здесь не было, я бы решил, что дело закончено, – сказал он.
– На носилках был Чарльз Корно?
– Да. И вы к нему ехали.
– Допустим. Допустим, что сейчас меня здесь нет. Тогда, как все произошло?
– А зачем он вам понадобился?– последовал встречный вопрос.
Толком я сам этого не знал. Для первого знакомства было достаточно журналистского удостоверения, лежавшего у меня в кармане. Журнал «Сектор Фаониссимо» – издание научно-популярное, и его вполне могла заинтересовать новая, весьма познавательная игра. И «Виртуальным Играм» лишняя реклама не помешает. Поэтому я был уверен, что Корно меня примет. Вообще-то, журнал «Сектор Фаониссимо» – это только рабочее прикрытие, но именно он дает повод называть наше агентство Редакцией, без кавычек.
– Инспектор, вы же знаете, в чем между нами разница. Мои тайны навсегда останутся моими, а ваши завтра же будут во всех газетах. К чему тогда терять время? – убеждал я его.
Но Виттенгер взялся за комлог.
– Давно я с Шефом не общался. Кстати, как он там?
Он в самом деле стал набирать номер Отдела. С Шефом Виттенгера объединяло одно прошлое расследование, в котором довелось принять участие и мне. Более того, Виттенгер Шефу кое-чем обязан, но вспоминает он об этом все реже и реже.
– Шефа нет на месте, – сказал я и нажал на «отмену».
– Фу, ну что за манеры, – скривился инспектор.
В холле послышалась какая-то возня. Хлопнула входная дверь. Я встал и подошел к окну. Полицейский в штатском выводил из дома скованного наручниками юношу в обтягивающих белых джинсах и ярко-синей куртке мехом наружу. Юноша извивался, стремясь выскользнуть из рук следователя, тот успокаивал арестованного подзатыльниками и тычками в спину.
– У ваших манеры еще хуже, – указал я на удалявшуюся парочку.
Виттенгер привстал и посмотрел в окно.
– Ньютроп, полегче! – сказал он по рации.
– Так ведь он сам… Черт… Стой скотина…, – послышалось в ответ.
Что там у них происходило, не давала разглядеть колонна, увитая черными побегами.
– Значит, это убийство, – заключил я.
– Оно самое, – кивнул инспектор.
– И убийца в ваших руках.
– В руках Ньютропа, – поправил меня инспектор.
– Повезло Ньютропу. Что же все-таки произошло?
– Около часа назад к нам на пульт позвонили из «скорой» и сообщили, что их клиент стал нашим. Мы, конечно же, очень обрадовались, поскольку надо же нам чем-то себя занять и вылетели по этому адресу. В тамбуре между входной дверью и дверью в холл лежал Чарльз Корно. «Скорая» ему уже ничем не могла помочь. Он умер за несколько минут до их прибытия. Вызвал «скорую» Рауль Амирес – это тот молодой человек, которого вы только что видели. Он нашел Корно в тамбуре, тот был без сознания. Амирес вызвал медиков. Медики вызвали нас.
Я возразил:
– Этого мало. Почему вы назвали смерть Чарльза Корно убийством? И почему убийца – Рауль Амирес?
Инспектор запустил пятерню в загривок.
