державы, – определяются приводимой таблицей:
Состав казачьих войск к осени 1917 г. [185]
Конных полков: Донского – 60, Кубанского – 37, Оренбургского – 18, Терского – 12, Уральского – 9, Сибирского – 9, Забайкальского – 9, Семиреченского – 3, Астраханского – 3, Амурского – 2. Всего – 162.
Сотен не в составе полков: Донского – 72, Кубанского – 37, Оренбургского – 40, Терского – 3, Уральского – 4, Сибирского – 3, Забайкальского – нет, Семиреченского – 7, Астраханского – нет, Амурского – 5. Всего – 171.
Пеших батальонов: Донского – нет, Кубанского – 22, Оренбургского – нет, Терского – 2, Уральского – нет, Сибирского – нет, Забайкальского – нет, Семиреченского – нет, Астраханского – нет, Амурского – нет. Всего – 24.
Отчасти как армейская конница – в составе дивизий и корпусов, отчасти же как корпусная и дивизионная конница – в составе полков, дивизионов и отдельных сотен, казачьи части были разбросаны по всем русским фронтам, от Балтийского моря до Персии.
Казачество, в противовес всем прочим составным частям армии, не знало дезертирства.
Когда началась революция, все политические группировки обратили большое внимание на казачество – одни возлагая на него преувеличенные надежды, другие – относясь к нему с нескрываемой подозрительностью. Правые круги ожидали от казачества реставрации; либеральная буржуазия – активной опоры правопорядка; левые опасались контрреволюционности, и повели поэтому бешенную агитацию в казачьих частях, стремясь к их разложению. Этому отчасти содействовало и то покаянное настроение, которое прозвучало на всех казачьих собраниях, съездах, кругах, радах, – где свергнутая власть обвинялась в систематическом восстановлении казаков против народа…
Что касается Временного правительства, то отношение его к казакам было также двойственным. С одной стороны, правительство оказывало казакам все знаки внешнего внимания, и не противилось созданию на местах захватным порядком широкого самоуправления, и выборного атаманства, с другой, – стремилось изъять из подчинения выборным атаманам казачьи гарнизоны областей и ограничить компетенцию казачьей власти, ставя повсюду, для наблюдения за закономерностью ее действий, правительственных комиссаров.
Взаимоотношения казачества с местным земледельческим населением были необыкновенно сложны, – в особенности, в казачьих областях Европейской России[186]. Среди казачьих наделов были вкраплены земли крестьян – давних переселенцев (коренных), земли, находящиеся в долгосрочной аренде, на которых выросли большие поселки, наконец, земли, жалованные некогда верховной властью различным лицам, и постепенно переходившие в собственность иногородних. На почве этих взаимоотношений теперь возникла распря, начавшая принимать характер насилий и захватов. В отношении Донского войска, дававшего тон всем остальным, – Временное правительство сочло себя вынужденным обнародовать 7 апреля воззвание, в котором – подтверждая, что «права казаков на землю, как они сложились исторически, остаются неприкосновенными», вместе с тем обещало и иногороднему населению, «владение которого на землю также имеет за собою историческое право», что оно будет удовлетворено в возможной мере Учредительным собранием. Этот земельный ребус, затуманивший самое больное место казачьих чаяний, был недвусмысленно разъяснен, в половине мая, министром земледелия Черновым (на Всероссийском крестьянском съезде), который заявил, что казаки имеют большие земельные наделы, и теперь им придется поступиться частью своих земель.
В казачьих областях, между тем, шла кипучая работа в сфере самоопределения и самоуправления; печать приносила сведения неясные, сбивчивые; никто еще не слышал голоса всего казачества. Понятно поэтому то всеообщее внимание, которое сосредоточено было на собравшемся в начале июня в Петрограде Всероссийском казачьем съезде.
Казаки, учтя всю сложность своего положения, отдали дань и революции и государственности и собственным своим нуждам: ведь вопрос об угодьях самый жизненный, и сделали приятный жест по адресу Совета.
Съезд единодушно сказал:
Россия должна быть неделимой демократической республикой, с широким местным самоуправлением.
Всемерная поддержка Временному правительству, но обращается его внимание на необходимость борьбы против анархистов, большевиков и интернационалистов, и на принятие решительных мер против их пропаганды.
Неприкосновенность казачьего уклада. Но после войны – несение службы на общих основаниях.
Оставление в неотъемлемую, и неприкосновенную собственность, каждого казачьего войска, его земель и угодий со всеми недрами.
Труднее было с вопросом об отношении к Совету. Но и здесь съезд нашел выход: после обмена приветствиями, и взаимного кооптирования делегаций, после вскользь оброненной председателем фразы, что «казачество пойдет по одному пути с Советом», после неответственной речи на съезде советов терского делегата, что казачество считает Совет «истинным хозяином земли русской», – вопрос об отношении к Совету, поставленный на повестку последнего заседания, «за недостатком времени» был снят. Казачий съезд закрылся, оставив в Петрограде «Совет союза казачьих войск».
Впечатление у всех осталось неопределенное: и надежды одних, и опасения других не рассеялись.
Тем временем, по инициативе революционной демократии, началась сильнейшая агитация, с целью проведения идеи «расказачивания». Там, где казаки были вкраплены в меньшинстве, среди иногороднего или туземного населения, она имела вначале некоторый успех: так в марте круг Забайкальского войска, совместно с крестьянами и инородцами, постановила упразднить войско; в Сибирском войске вызвал большие осложнения приезд 43 делегатов, командированных с фронта распропагандированным комитетом Сибирской дивизии, – для «расказачивания», – и для общей разверстки земли между казаками и крестьянами. Но в общем, идея самоупразднения никакого успеха не имела. Наоборот, среди казачества все более усиливалось стремление ко внутренней обособленной организации и к единению всех казачьих войск. Повсюду возникли казачьи правительства, выборные атаманы, – и представительные учреждения (круги и рады), компетенция которых расширялась, – в зависимости от ослабления авторитета, – и власти Временного правительства. Во главе казачества появились такие крупные люди, как Каледин (Дон), Дутов (Оренбург), Караулов (Терек).
В областях образовалось троевластие. Атаман с правительством, комиссар, совет рабочих депутатов[188].
Роль комиссаров Временного правительства была довольно неопределенной, права и обязанности неясны. Назначение, например, комиссара в Донскую область, определено правительственным актом в таком виде: «для улаживания всяких споров, для достижения соглашений, и вообще, для правильной
