порученной вам, когда эта мечта только лишь родилась,
И, занимаясь трудом, вы по-настоящему любите жизнь,
Потому что любить жизнь через труд – значит близко узнать самые сокровенные секреты жизни.
Но, если вы в своих муках боли называете рождение – бедствием и работу для поддержания тела – проклятием, написанным на вашем лбу, тогда я скажу вам, что только в поте лица смоете вы то, что там начертано.
Вам говорили, что жизнь – это тьма, и в своей усталости вы повторяли то, что было сказано раньше усталыми.
И я говорю, что жизнь – это действительно тьма, пока не проснется стремление,
Но любое стремление слепо, пока нет знания,
Но и знание любое бесполезно, пока нет труда,
Но и труд любой пуст, пока нет любви;
И только когда ты с любовью работаешь, ты соединяешь себя с собой, и с другими людьми, и с Богом.
А что такое трудиться с любовью?
Это ткать ткань из ниток, тянущихся из своего сердца, так, будто твоя возлюбленная собирается носить эту ткань.
Это строить дом с любовью, так, будто твоя возлюбленная будет жить в этом доме.
Это бросать семена с нежностью и собирать урожай с радостью, будто твоя возлюбленная будет есть эти плоды.
Это значит наполнять все вещи, которые ты делаешь, дыханием твоей души.
И знать, что все великие мертвые стоят рядом и смотрят.
Часто я слышал вас как бы говорящими во сне: 'Тот, кто работает с мрамором и находит форму своей души в этом камне, благородней того, кто пашет землю.
И тот, кто берет радугу, чтобы положить ее на холст на радость людям, – больше, чем тот, что делает сандалии для наших ног'.
Но я отвечу, и не во сне, а всей ясностью ума середины дня, что ветер говорит с огромными дубами так же нежно, как и с самыми маленькими стебельками травы; И велик тот, кто превращает голос ветра в песнь, что стала слаще от его собственной любви.
Труд – это любовь, которая видима.
И если ты можешь трудится без любви, а лишь с отвращением, будет лучше, если ты оставишь работу, и сядешь у ворот храма, и будешь просить милостыню у тех, кто работает с радостью.
Потому что, если ты печешь хлеб с безразличием, ты печешь горький хлеб, который насыщает только наполовину.
И если ты давишь виноград с неохотой, твоя неохота перегоняется в яд в твоем вине.
И если ты поешь даже как ангел, но любви нет в твоем пении, ты только заглушаешь голоса дня и голоса ночи в ушах других людей.
О Радости и Печали
И тогда женщина сказала: Скажи нам о Радости и о Печали.
И он ответил так:
Твоя радость – это твое горе без маски.
Ведь тот же самый колодец, из которого поднимается твой смех, был часто заполнен твоими слезами.
И разве может быть иначе?
Чем глубже твое горе проникло в тебя, тем больше и радости может вместится в тебя.
Разве не та же чаша, что содержит твое вино, обожглась когда-то в печи гончара?
И разве лютня, услаждающая твой дух, не то самое дерево, которое страдало под ножами резчиков?
Когда ты радуешься, загляни глубоко в свое сердце, и ты обнаружишь, что только то, что приносило тебе печаль, дает тебе и радость.
И когда тебе горько, загляни снова в свое сердце, ты увидишь, что в действительности ты плачешь о том, что было твоей радостью.
Кто-то из вас может сказать: «Радость больше, чем печаль», а другие скажут: «Нет, горе больше».
Но я скажу вам: Они неразлучны.
Вместе пришли они, и когда одна из них сидит с тобой за столом – помни, другая спит на твоей кровати.
Действительно, как стрелка весов, ты колеблешься между горем и радостью.
И только когда ты пуст, она неподвижна в равновесии. Но чуть лишь хранитель сокровищ поднимет весы, чтобы взвесить свое золото и серебро, обязательно твоя радость иль горе на чашах поднимутся иль упадут.
О Жилищах
Тогда каменщик вышел из толпы и сказал: Расскажи нам о Жилищах.
И он ответил так:
Когда вы строите дом внутри городских стен, вообразите, что вы строите жилище среди дикой природы.
Именно его видит странник, спрятанный в вас, как бы ни был он одинок и далек.
Ведь ваш дом – продолжение вас самих.
Он растет под солнцем и спит в спокойствии ночи. И, конечно, у него есть сны. И разве ваш дом не мечтает? И мечтая, разве он не уходит из города в рощу или на вершину холма?
Ах, если бы я мог собрать ваши дома в свою руку и: как сеятель, разбросать их по лесам и полям.
И тогда бы долины стали вашими улицами и зеленые тропинки – дорогами, чтобы вы могли ходить друг к другу через виноградники и приносить аромат земли на одеждах.
Но время это еще не настало.
Ваши предки в страхе столпили вас слишком тесно друг к другу. Этот страх пока еще не прошел. И стены вашего города будут пока отделять ваши очаги от ваших полей.
И скажите мне, люди Орфалеса, что есть у вас, в ваших домах? Что храните вы там, за дверьми, что закрыты?
Есть ли там мир, спокойные желания, говорящие о том, что вы сильны?
Есть ли там воспоминания, эти мерцающие своды, соединяющие вершины умов?
Есть ли там красота, ведущее сердце от вещей, сотворенных из камня и дерева, к священным
