пели своим детям эти песенки. Пройдет тысяча лет, а эта традиция сохранится.
Нелл тихонько засмеялась, сказала что-то вполголоса.
Несколько минут спустя она вышла в гостиную, бесшумно прикрыв за собой дверь. У нее было счастливое, безмятежное выражение лица.
– Никогда раньше не слышал эту колыбельную, – сказал Танек.
Нелл вздрогнула – очевидно, ока забыла, что в гостиной сидит посторонний.
– Это очень старая песенка. Мне ее пела еще бабушка.
– Ваша дочь уснула?
– Нет, но скоро уснет. Я ей завела музыкальную шкатулку. Под нее Джилл обычно и засыпает.
– Очаровательный ребенок.
– Да. – Некрасивое лицо Нелл просияло лучезарной улыбкой. – Она очень милая.
Танек заинтересованно смотрел на женщину. Если бы только она улыбалась почаще…
– И умненькая, да?
– По временам даже чересчур. У нее слишком живое воображение. Но вообще-то она рассудительная, и с ней всегда можно договориться. – Нелл запнулась и потускнела. – Но вам все это, конечно, неинтересно. Я сейчас вынесу поднос.
– Не нужно. Вы только разбудите ребенка. Горничная заберет поднос утром.
Нелл негодующе посмотрела на него:
– То же самое я сказала вам еще недавно.
Танек улыбнулся:
– А я вас не послушался. Теперь же я вижу, что вы были абсолютно правы.
– Просто вы поступили так, как вам удобнее.
– Истинная правда.
– Мне тоже нужно спуститься. Я не успела познакомиться с Кавинским.
Нелл двинулась к двери.
– Погодите, Сначала нужно отчистить ваше платье от шоколада.
– Черт! – Нелл, нахмурившись, разглядывала пятно. – Я совсем забыла. – Она повернулась к ванной, а Танеку сухо сказала: – Вы можете идти. Уверяю вас, с этой проблемой я справлюсь и сама.
Он заколебался.
Нелл бросила на него через плечо весьма нелюбезный взгляд.
У Танека больше не было предлога для того, чтобы оставаться. Это обстоятельство его, правда, само по себе ничуть не смутило бы, но, что более существенно, он не видел причины оставаться. Николас привык доверяться своим инстинктам, а в данном случае чутье подсказывало ему, что эта женщина для Гардо никакого интереса представлять не может. Нужно держать под наблюдением не ее, а Кавинского.
Танек направился к двери:
– Я скажу горничной, что она может вернуться.
– Спасибо, это очень любезно с вашей стороны, – автоматически ответила Нелл.
Вежливость, подумал Николас, результат хорошего воспитания. Симпатичная, мягкая женщина. Весь мир для нее сконцентрирован в ее ребенке. Время потрачено впустую – это яснее ясного.
В коридоре горничной не оказалось. Танек решил, что пошлет кого-нибудь из слуг снизу.
Он начал спускаться по лестнице, когда из зала донеслись выстрелы.
О Господи!
Танек стремительно бросился вниз.
Какой-то грохот. Вот и фейерверк, рассеянно подумала Нелл. Салли предупреждала, что вечер завершится салютом. Должно быть, Нелл провела наверху больше времени, чем ей показалось. Опять Салли будет ругаться.
Пятно на платье оказалось не таким уж злокачественным. Намочила, немного потерла – оно и сошло. Слава Богу, а не то пришлось бы переодеваться.
Где-то чуть слышно скрипнула дверь.
Должно быть, это горничная. Как ее звали? Гера.
– Гера, я в ванной. Сейчас выйду. Мне нужно затереть… – Нелл подняла глаза и внезапно увидела в зеркале бледное, странным образом размытое лицо.
– Это еще что такое? Взметнулась рука с занесенным ножом.
Нелл стремительно шарахнулась в сторону, клинок опустился, обжег болью плечо в взметнулся вновь. Грабитель!
– Нет! – вскрикнула Нелл. – У меня нет драгоценностей! Ради Бога!
На сей раз лезвие полоснуло ее чуть выше локтя. Нелл увидела, как под капроновой маской блеснули зубы. Нападающий забавлялся с жертвой – ему нравилось видеть ее страх и боль. Это не грабитель!
По руке и плечу ручьем стекала кровь, а боль была такая, что у Нелл закружилась голова.
Почему он это делает?
Сейчас она умрет…
Джилл!
Джилл в спальне. Если Нелл погибнет, он доберется и до девочки.
Человек в маске снова замахнулся.
Неожиданно для самой себя Нелл с размаху двинула его коленом в пах.
Убийца согнулся пополам и вырубился.
Воспользовавшись моментом, Нелл бросилась вон из ванной. Она коснулась нападающего плечом – прикосновение было каким-то странным, словно человек был не настоящий, а резиновый. На подгибающихся ногах Нелл выскочила в гостиную, чувствуя, что сейчас упадет.
– Сука! – Человек с ножом следовал за ней по пятам.
Оружие! Чем защититься?
Она схватила настольную лампу, вытянула шнур, швырнула лампу в преследователя.
Едва уловимым движением руки тот отбил импровизированный метательный снаряд.
Нелл попятилась к стене. Говорят, в таких случаях лучшее средство защиты – крик.
И она пронзительно закричала.
– Давай-давай, ори, – ухмыльнулся человек в маске. – Никто тебя не услышит, никто тебе не поможет.
Он был прав. Снизу доносился треск фейерверка, громкие крики.
Оказавшись возле дверей балкона, Нелл сорвала шелковую портьеру и швырнула ее в убийцу. Пока он барахтался под тканью, женщина попыталась прорваться в гостиную, но не успела – убийца схватил ее за руку и рывком швырнул на колени. Вновь взметнулся нож.
Нелл ударила его головой в живот и, воспользовавшись тем, что пальцы убийцы разжались, откатилась в сторону.
– Мама!
В дверях спальни стояла Джилл.
– Беги отсюда, детка!
Балкон! Если выманить маньяка на балкон, Джилл сможет убежать.
Нелл с размаху ударила человека в маске кулаком по лицу, потом стремительно развернулась и выбежала на балкон.
Убийца последовал за ней.
– Джилл, беги! Беги к папе! Девочка плакала и не трогалась с места.
– Детка, беги!
Блеснул нож, вновь полоснуло болью. Нужно сопротивляться. Накатывала слабость. Ударь его, сделай ему больно. Дай Джилл время убежать. Беги!
Но бежать некуда.
Каменные перила балкона врезались ей в спину. Нужно спихнуть его вниз. Она схватила убийцу за
