– Так уж я воспитан, что считаю должным оказать уважение тем, кто выше меня по общественной лестнице.
– Вряд ли такие для вас существуют, – едко заметила Жюльетта. И поднялась. – Пойду поговорю с Катрин.
– Мне хотелось бы самому ее увидеть, – сказал Франсуа.
– Завтра. Зайдите к ней завтра. Дайте ей время привыкнуть к мысли о замужестве. – Жюльетта вышла из столовой.
– Мне не жаль приданого для Катрин, месье Эчеле, – негромко произнес Жан-Марк. – Но я рассчитываю, что мои деньги окупятся. Ненавижу, когда меня оставляют в дураках.
– Думаете, я обману вас?
Жан-Марк внимательно посмотрел на Франсуа.
– Вы нечто большее, чем кажетесь.
– Разве мы все не являемся большим, чем кажемся… Жан-Марк?
В голосе Франсуа звучала еле скрытая насмешка. Жан-Марк согласно кивнул:
– Знаете, я очень привязан к Катрин. И был бы непоправимо огорчен, окажись решение Жюльетты несчастливым для моей кузины.
– Вы получите то, за что заплатили. – Франсуа посмотрел в глаза Жан-Марку. – Но я не стану вашей марионеткой. Я пойду своим путем.
– Неужели вы считаете, что я хоть секунду мог подумать, что вас можно дергать за ниточки? Нет, вы крепкий орешек.
Франсуа встал из-за стола.
– Что ж, поскольку мы до конца поняли друг друга, полагаю, пора мне попрощаться с вами до завтра.
Катрин сидела, как обычно, на мраморной скамье в саду. Ее безучастный взгляд машинально остановился на бордюре из розовых кустов за фонтаном. На ней было простое платье из белого муслина с поясом солнечно-желтого цвета. Волосы Катрин перехватила лента в цвет пояса.
По садовой дорожке Франсуа подошел к девушке. Она устремила на него взгляд – взгляд больного ребенка.
Франсуа церемонно поклонился.
– Добрый день, Катрин. Мадемуазель де Кле… Жюльетта сообщила вам, что я приду сегодня?
Катрин кивнула, и ее взгляд, став печальным, вновь устремился на розы.
– Прекрасный день, правда? Робер говорит, скоро придут морозы, но в такой день, как сегодня, в это трудно поверить.
– А она сообщила вам, что… – Франсуа замолчал, ощутив, как в нем что-то перевернулось. Она изменилась. В тот день, в саду, она была подавлена, но жила и чувствовала. Теперь же она казалась вежливой, но далекой, как звезды. – Катрин!
Девушка удивленно взглянула на него.
– Филипп как-то сказал мне, что в Вазаро целые луга цветов неописуемой красоты, но я их почти не помню. Я говорила вам, что уехала оттуда в возрасте четырех лет? Здесь очень милый сад, но мне хотелось бы посмотреть…
– Катрин, через два дня вы выйдете за меня замуж… – Франсуа помедлил. – Если захотите.
– Я не хочу этого, но Жюльетта и Жан-Марк знают, что будет лучше для меня. – Девушка снова заговорила о саде, будто это было самым важным. – Робер собирается будущей весной посадить под высокой каменной стеной белые фиалки. Вообще-то они растут хорошо, но в этом году зима была суровой и погубила их. – Катрин нахмурилась. – Суровость ведь убивает, правда?
– Нет! – Франсуа поймал себя на том, что сжимает кулаки, и заставил себя разжать их. – Нет, если вы будете бороться. Тогда она только закаляет вас.
– Фиалки погибли.
– Люди – не цветы.
– Но разве мы говорили не о цветах? – спросила озадаченная Катрин. – Да, я уверена, мы говорили о фиалках. Я сказала, что Робер собирается…
– Я не хочу говорить о цветах, – перебил Франсуа. – Я хочу знать… – Он запнулся. – Вы доверите мне поступить так, как будет лучше для вас?
– Жюльетта доверяет вам, так что, наверное, и я должна.
– Нет, не Жюльетта. Вы. – Франсуа взял Катрин за подбородок и приподнял ее лицо, так что ей пришлось смотреть ему в глаза. – Вы должны доверять мне. – Он почувствовал, как она сжалась от его прикосновения, словно холодный ветер налетел на осенний сад.
– Пожалуйста, сейчас оставьте меня. Вы… тревожите меня.
– Но вы доверяете мне?
– Вам и Жюльетте. Почему вы не поймете, что единственное, чего я хочу, – это чтобы меня оставили в покое? Я не… – Она отодвинулась от его руки. – Ну хорошо, я вам доверяю. Теперь вы уйдете?
– А вы сделаете то, что я скажу?
Катрин резко кивнула, не глядя на Франсуа.
Он глубоко вобрал воздух в легкие и отступил на шаг.
– В таком случае я прощаюсь с вами, Катрин.
– До свидания.
Франсуа повернулся и зашагал к двери, ведущей в дом, а взгляд Катрин уже снова устремился на последние осенние розы.
Спустя два дня в ратуше Франсуа Эчеле сделал заявление о своем намерении сегодня же, во второй половине дня, жениться на Катрин Вазаро. Как было условлено, вскоре после четырех часов они с Дантоном и Жан-Марк с Катрин встретились у ратуши.
– Это не займет много времени. – Франсуа бросил на Катрин лишь мимолетный взгляд, взяв ее за локоть и отворяя дверь муниципальной палаты. Когда они вошли в комнату, им в уши и в нос ударили пронзительный смех, болтовня, запах духов и немытого тела. – Я намеренно выбрал время, когда все чиновники заняты. Муниципальные власти не тратят время попусту. И сегодня на этой церемонии будет заключено по меньшей мере сорок браков. Должностное лицо произносит короткую речь, потом спрашивает нас, желаем ли мы сочетаться браком. Мы отвечаем «да» – и все кончено.
– Безлико, но интересно. Настоящий греческий хор говорящих «да» и предвещающих матримониальное блаженство. – Губы Жан-Марка скривились, взгляд его упал на мрачного солдата Национальной гвардии, несущего службу у вычурной статуи Гименея. В руках он держал цветы и факел.
Дантон жестом указал на длинный стол. Несколько господ просматривали и подписывали документы. Над столом возвышался помост, где председательствовал муниципальный чиновник.
– Контракты, господа. Я сам велел их составить, чтобы убедиться, что они будут в порядке. – Дантон был невозмутим.
Жан-Марк кивнул в знак согласия.
– Кто посмеет оспаривать законность документов, составленных министром юстиции?
Дантон улыбнулся:
– Я был уверен, что вы поймете. Может, покончим с формальностями, чтобы насладиться счастьем двух этих детей?
Жан-Марку потребовалось больше времени, чтобы прочитать и подписать контракты, чем Катрин и Франсуа – сочетаться браком.
В течение короткой церемонии Жан-Марк не сводил глаз с Катрин, однако она казалась спокойной, собранной и никак не выделялась среди других невест, столпившихся в вестибюле. Жюльетта одела ее в простое темно-синее платье, уложила ее волосы в гладкий узел и посоветовала Катрин надеть соломенную шляпу с широкими полями, отбрасывающими тень на ее лицо.
О чем она думает? – размышлял Жан-Марк. Катрин не промолвила ни словечка с той минуты, как
