– А вот и я, – Средний неспешно выплыл на тропинку, помахивая зажатой в рукаве сучковатой дубиной, – небось не ждали, а? Думали – сгинул Средний в лабиринте? Ха-ха! Выбрался, смог… Ох и долго мне вас ждать пришлось! Одно меня успокаивало: коли вы посох все-таки найдете, то другой дороги у вас не будет. Все равно сюда придете! Извиняюсь за негостеприимное обхождение, но что поделать, – «палец» лицемерно вздохнул, – ведь по доброте душевной вы мне сами посох не отдадите, верно? А так – отдадите. – Средний подплыл к Хозяйственному и занес над ним дубинку. – Отдавай посох, королишко пришибленный!
Боня, еле двигаясь, отрицательно помотал головой, из последних сил прижал посох к груди.
– Так получай! – Дубинка резко опустилась на голову Хозяйственного, но Боня в последний момент успел закрыться от палки левой рукой – во все стороны брызнули осколки волшебного браслета. По запястью Хозяйственного потекла кровь.
– Еще? – наклонясь над Боней, участливо спросил Средний и коротко хохотнул. – Гони посох, ничтожество!
Тим словно очнулся от столбняка.
– Стой! – Тимка выхватил из нарукавного кармана кинжал, прозрачное лезвие сверкнуло опасными бликами. – Отойди от Бони, негодяй! Фиг тебе, а не посох. – Тим решительно встал между Хозяйственным и черной фигурой, направил ей в грудь волнистый кинжал.
– Ты? – удивился Средний. – Ты смеешь угрожать… мне?! Какой-то стеклянной игрушкой? Глупый мальчишка. Дурак. Пошел вон! – «Палец» лениво толкнул Тимку дубиной в плечо. – Убирайся, пока я и тебя не убил, как этого гнусного карлу.
– Мразь! – крикнул Тим и с силой воткнул кинжал «пальцу» в грудь.
Лезвие зашипело, из черных складок плаща Среднего в месте удара вырвался сноп черных искр. Средний отшатнулся, соскользнул с клинка, попятился и уперся спиной в дерево.
– Ты что, убил меня? – недоверчивым шелестом пронеслось в воздухе. – Уби-и-ил… – и черная фигура рассыпалась пеплом; дубинка сухо брякнула об утоптанную землю тропинки.
Но Тим не видел этого. Все его внимание было сосредоточено на змеином кинжале, на его прозрачном волнистом клинке – клинок таял… Он утончался, превращаясь из волшебного оружия в странную плоскую сосульку: по сосульке стекали фиолетовые капли, падали на тропинку и прожигали в земле глубокие дымящиеся дырочки. Как от едкой кислоты.
Тимка отбросил остатки кинжала в сторону – серебряная рукоять нагрелась до невозможности, металл обжег Тимке пальцы. Рукоять упала на траву… зеленую траву! И растеклась по ней блестящей кляксой.
Тим глубоко вздохнул, его била нервная дрожь. Вздохнул и от неожиданности закашлялся. Потому что воздух пах! Пах зеленью, сыростью, цветами и медом, пах летом и июльской жарой. Тимка оторопело поглядел по сторонам: живые деревья вокруг него шелестели зелеными листьями, яркое полуденное солнце припекало макушку. Какой-то жучок на лету стукнулся о тимкину щеку, упал на тропинку и уполз в густую сочную траву. В цветы.
Развалины города подернулись дымкой, заколебались, как вспугнутый ветром мираж: мусорный вал вокруг города, угрюмые остовы зданий, ржавые крыши башен – все текло и менялось, исчезало и вновь появлялось; грозовой гром без туч и дождя прокатился по небу. Тимка стоял и смотрел на это дивное диво, позабыв на время и про Ворчу, и про Боню. И про себя. Потому что такое зрелище дано было увидеть только раз в жизни! Да и то не каждому.
Пелена, накрывшая развалины города, растаяла как ночное наваждение и город вернулся в реальность. Но вернулся не обломками и развалинами, не мусорными кучами и грязью, нет! Он стал таким, каким был когда-то, очень и очень давно. До Проклятья. Высокие нарядные замки с развевающимися на ветру длинными разноцветными флагами на острых шпилях, стройные башенки с посеребренными островерхими крышами выглядывали из-за городской стены с тяжелыми дубовыми воротами. Но их наверняка скоро отопрут – люди, а не костоходы!
– Это… где это мы? – слабо донеслось из густых кустов. – Елы-палы, колючки какие-то, муравьи… Тим, да что здесь творится? – Из зарослей, хромая и бережно держа ушибленную руку на отлете, вылез Хозяйственный. Другой рукой он держал посох, на который время от времени тяжело опирался.
– Боня, нету Проклятья! – Тим подбежал к Хозяйственному, крепко обнял его. – Я Среднего убил, а кинжал взял и расплавился. Тут и город сразу стал как новый, и жуки летать стали! Листья и те распустились.
– Молодец! – Боня потрепал Тимку по голове больной рукой, охнул и спрятал руку за спину. – Значит, снял Проклятье с целого мира? Умница, поздравляю. Они теперь тебе памятник поставить должны! Тридцать три памятника! А то и все сто.
– Да ну их, памятники эти, – Тим равнодушно махнул рукой, – пошли Ворчу искать. Средний хвалился, что убил его! Вот ужас, если это так.
– Кого убил? – из кустов напротив высунулась маленькая рука, раздвинула ветки. – Что, неужели на самом деле смертоубийство произошло? – Из зарослей выбрался Ворча. Целый и невредимый. Если и была у него на голове шишка от удара дубинкой, то косматые седые патлы надежно прятали ее под собой.
– Тебя, Ворча, тебя. – Тим подбежал к карлику, обнял и его. – Как хорошо, что ты живой!
– Ворча? – недоуменно сказал карлик, вежливо, но твердо отстраняя мальчика от себя. – Ворча? Какое смешное имя… Ах да! Действительно… Забавно, право, забавно. – Карлик захохотал. Звонко, весело, от души. Глядя на него, рассмеялся и Тимка. Боня как-то странно глянул на Ворчу, пожевал губами и легонько постучал по тимкиной спине посохом:
– Пойдем, время не ждет. Надо возвращаться к Олафу.
– К Олафу? – переспросил Ворча и зашелся от смеха, точно Хозяйственный отпустил замечательную шутку. – Надо же, к Олафу! – Карлик смахнул ладошкой выступившие от смеха слезинки и вытер руку о бороду. – Ух ты, какая длинная! – Ворча помял в руках свою седую бородищу, словно в первый раз ее увидел. – Зарос я, однако. – Карлик небрежно перебросил бороду через плечо и развинченной походкой направился по тропинке в глубь леса.
– Тимка, – Боня торопливо наклонился к мальчику и зашептал ему прямо в ухо, – опять беда! Снова с нашим Ворчей беспамятная болезнь случилась, на этот раз от удара. Видишь, даже забыл, как его зовут. Ты уж будь с ним поосторожней, пока он в себя не придет. Хотя бы не дразни, ладно? И не подначивай.
– Будь спокоен, – Тимка почти по-военному отдал честь, приложив растопыренную пятерню к виску, – так точно, никак нет! Р-разойдись!
– Сейчас как дам по шее, – рассвирепел вдруг Хозяйственный, – не посмотрю, что спаситель мира! Ш – шутничок, туды его.
Тимка взвизгнул и задал стрекача, догоняя Ворчу. Боня, прихрамывая, пошел за ним, сердито стуча посохом по тропинке.
Через памятную речушку перебрались вброд. Тимке очень хотелось еще разок прокатиться на черепахе, но Боня отказался наотрез.
– Некогда черепах выискивать, баловство это, – заявил Хозяйственный и с серьезным видом, прощупав дно волшебным посохом, перевел отряд на другой берег. Тимка перенес Ворчу через речку на себе, а карлик только похохатывал, весело шлепая Тима ладонями по макушке. Странно все-таки он вел себя сейчас, нынешний Ворча. Точно ему показывали веселую кинокомедию, а не вели в другой, незнакомый мир. Тимка даже немного расстроился, подумав о том, что у Ворчи от удара мозги съехали набекрень. Но потом успокоил себя: врачи-то в Закрытом королевстве наверняка есть! Вылечат. И больше не обращал внимания на ворчины шалости.
В пещере все было по-прежнему. Только вход оказался заплетен диким виноградом, и Боне пришлось основательно поработать мечом, чтобы очистить проход от цепких виноградных лоз.
– Можете начинать радоваться. Через пять минут мы будем дома! – торжественным голосом пообещал Хозяйственный, непринужденно становясь напротив магического заслона. – Сейчас! Вот-вот. – Боня прицелился посохом, как из винтовки, в чернильные кляксы и закорючки.
– Открывайся! – повелительно рявкнул Хозяйственный на кляксы. – Именем… э – э… именем чего же? А, Лурды! Открывайся именем Лурды!
Но заслон как стоял, так и остался стоять. Кляксы и закорючки лишь дернулись, метнулись в разные стороны, а после нехотя вернулись на свои места.
– Чего это с ним? – нахмурился Боня, оглядывая посох. – Сломался, что ли?
– Батарейки сели, – подсказал Тим с умным видом, – хочешь, из фонарика батарейку выну?
– Иди ты, – отмахнулся от него Хозяйственный, – умный какой. Может, я что не так делаю?
– Все так, – спокойным голосом сказал вдруг Ворча, подходя к Боне и уверенно, по-хозяйски кладя руку на посох, – все верно. Только нет в нем сейчас той силы, которая сможет открыть колдовской заслон. Пустой сейчас посох. Мертвый.
– А ты откуда знаешь? – насторожился Боня. – Ты-то при чем здесь?
– При том. – Ворча глянул Хозяйственному в глаза. – Я – дух посоха, его сила и могущество. Я – Красный Морок!
– Ай, – Тимка подбежал к карлику, торопливо пощупал ему лоб, – Ворча, успокойся, все будет хорошо. Ты только приляг и расслабься. Надо же как гадский Средний тебе голову повредил! Успокойся, успо…
Карлик снисходительно посмотрел на мальчика, улыбнулся, поднял руку и щелкнул пальцами. Красное сияние охватило его со всех сторон, зарево полыхнуло по пещере; воздух неожиданно стал горячим, с привкусом грозовой свежести.
Тимка отскочил в сторону, Хозяйственный застыл с открытым ртом – сияние исчезло так же неожиданно, как и появилось, а перед ними стоял… Красный Морок! Потому что
– Нда-а, – разочарованно протянул Хозяйственный, с кислым видом разглядывая преображенного карлика, – прежний Ворча был получше. Человечней был! А это кто? Совершенно незнакомый мне господин.
– Ворча был моим другом! – Тим чуть не плакал, словно его незаслуженно обидели. – Верни нашего Ворчу назад!
Карлик невесело усмехнулся. – Увы, никак не получится. С Ворчей вам придется распрощаться навсегда, и ничего с этим не поделаешь. Но утешьтесь хотя бы тем, что я одновременно и волшебный Морок, и бестолковый Ворча. Если хотите – считайте меня Ворчей, только поумневшим. Или старшим братом вашего друга.
– Тэкс. – Боня устало оперся на посох, прижал к себе мальчика: Тимка плакал, уткнувшись лицом в бонину куртку. И не стеснялся этого.
– А… Скажите, уважаемый Морок, как это все с вами произошло? – Хозяйственный с трудом выдерживал ровный официальный тон. Ему тоже было грустно и не по себе, словно умер кто-то из его близких друзей. – Как вы… э-э… превратились в Ворчу?
– Пальцы, – Морок недовольно поморщился, – во всем виноваты придурошные «пальцы». Уронили, бестолочи, посох с высоты. Волшебная вещь, а они с ней, как с железным ломом, – хрясь о камни! Вот тогда меня и вышвырнуло из посоха… Как говорится: хвать о землю, и дух вон! Я, разумеется, могу при необходимости покидать магический жезл, но не таким же образом, не насильно! Вот отсюда и полное беспамятство, и все остальные неприятности. Зверский аппетит, например. Если бы я не ел так много и так часто, то очень скоро бы развоплотился. Исчез. Пропал. Мне в телесном облике необходимо много еды. – Морок задумчиво постучал костяшкой пальца по посоху. – Между прочим, не желая того, Средний оказал мне большую услугу, оглушив меня. От его смертельного
