Хозяйственный понял: еще немного, и гадина прыгнет на Тима. Боня вдруг перехватил меч под мышку и засвистел странным переливчатым свистом, засунув пальцы в рот колечком. Змея сразу повернула к нему обе головы и тонко засвистела в ответ, потом начала скручиваться в грозную, готовую к прыжку черную пружину: она сделала свой выбор. Хозяйственный крепко взял тяжелый меч обеими руками за длинную рукоять и отвел его для удара…
Солнце окончательно ушло, стало темно. И сразу же странно засветилась мостовая – свет шел из деревянных кругляшей. Две тени, две фигуры темнели на их фоне: человек с мечом и страшная гадина, блестящая, скользкая.
Змея прыгнула. Хозяйственный успел увернуться, взмахнул мечом – эх, мимо! Спираль пролетела над ним, упала на землю, собралась в комок и снова прыгнула. Удар – мимо; Боня упал и откатился в сторону, вскочил. Меч он держал перед собой, поводя им из стороны в сторону, змея раскачивалась, следя за клинком. Боня крикнул, не оборачиваясь:
– Беги отсюда, Тим! Скорее!
– Еще чего! – срывающимся голосом ответил Тим. Он взял секиру наперевес и, трясясь от страха, ждал. Люпа уже не ржала, а лишь тихо хрипела, пена сыпалась из ее пасти.
Змея прыгнула, раскручивая свои ужасные кольца в воздухе так, чтобы сразу накрыть ими человека. Хозяйственный успел нырнуть под живую пружину, быстро откатился в сторону: меч остался лежать на земле. Боня вскочил и выхватил из ножен кинжал – последнее, чем он мог обороняться. Но что такое кинжал для такой гадины-громадины! Змея тоже поняла это. Она медленно свилась в спираль для последнего броска – обе ее головы холодно смотрели на почти безоружного человека, с высунутых острых языков-жал стекала зеленая слизь.
Тимыч размахнулся секирой и вприпрыжку припустил по площади, мягкие туфли беззвучно касались мостовой. Он и сам не успел понять, как это случилось, но змеюка оказалась прямо перед ним. Раз – Тимка махнул секирой справа налево, два – и змея развалилась пополам, на пару скрученных половинок. Тим дико заорал, уронил свое оружие и кинулся прочь, к лошади. Позади раздалось хриплое шипение; Тимыч остановился и повернул голову – обе половинки, две змеи, прыгали туда-сюда по площади. Они уже забыли про добычу: свиваясь и развиваясь от боли и ярости, гадины кинулись друг на дружку. Смертельная схватка завязалась между тем, что минуту назад было одним целым. Через несколько секунд все было кончено – одна половина змеи ухватила за обрубок-хвост другую и стала ее судорожно пожирать, а та ответила ей тем же… Вместо живой спирали теперь на площади лежало громадное черное кольцо, в котором что-то мерзко пищало и скрежетало. Кольцо вздрогнуло раз, другой и замерло. Гадина сдохла. И тут Тимыча заколотило, да так, что он чуть не упал: зубы стучали, ноги тряслись! Такое бывает – человеку в драке некогда сильно бояться, настоящий страх появляется потом, после, задним числом. Но и проходит быстро.
Тим сел на мостовую и закрыл лицо руками. Горячая ладонь опустилась ему на плечо. Тимыч задрал голову. Над ним стоял Боня и смотрел на него, так смотрел, словно впервые видел.
– А ты молодец, – наконец сказал Хозяйственный, – не ожидал я, нда-а…
Боня поднял мальчика на ноги, подвел к мертвому змеиному кольцу.
– Знаешь, что это?
– Змея, – дрожащим голосом ответил Тим. Руки у него тоже еще тряслись.
– Запомни, это – скакул. И охотятся на него не вдвоем, и даже десять охотников вряд ли пойдут за такой добычей. Он очень живуч и каждая капля его крови ядовита. А ты р-раз – и готово! – Хозяйственный весело расхохотался, уперев руки в бока:
– Мальчишка уложил скакула! Ай да Тим, ай да Тимыч! Ха-ха! Ха! – Тимка тоже засмеялся. Сначала тихо, а потом так, что даже икать начал. Так они стояли и смеялись, а Люпа стучала копытами и тоже по-своему, по лошадиному, смеялась. Хотя не понимала, чего здесь смешного.
Из темноты стали появляться люди. Они робко выходили на площадь, поначалу испуганные, но потом видели мертвого скакула, смеющегося рыцаря и мальчика, и тоже начинали смеяться. Всем стало ясно, что беда ушла. Зажгли факелы, на площади стало ярко и весело.
– Скакул убит! – кричали одни.
– Ура рыцарю в серых латах! – вторили им другие. В этом оглушительном шуме Тимыч наконец сообразил, что они не одни. Он дернул Хозяйственного за руку, Боня перестал смеяться, огляделся.
– Здравствуйте, – сказал он и помахал всем рукой, – мы хотели у вас переночевать – и на тебе! Вы уж нас извините, намусорили мы вам немного.
– Очень даже хорошо! – Сквозь толпу пробился растрепанный толстяк в черной бархатной куртке и с золотой бляхой на груди. – Великолепно намусорили! Большое вам спасибо. Я – мэр этого города, Берто Бенц. Прошу ко мне, переночуете, поедите. Мы таких героев просто так не отпустим. Великий рыцарь, вы спасли нас всех!
– Нет уж, – улыбнулся Боня, – хотел было я вас спасти, да вот этот мальчик проделал за меня всю работу. – И Хозяйственный в красках расписал, как все случилось. Толпа в изумлении молчала, разглядывая юного героя. Тимыч застеснялся:
– Да чего там! На моем месте каждый…
– Испугался бы! – громко закончил фразу Берто Бенц. – Что мы и сделали. Мы, взрослые мужчины, испугались, да-да, а мальчик… Тебя как зовут?
– Тим… Тим-Тимыч, – совсем сконфузился Тимка.
– Ура Тим-Тимычу, победителю скакула! Ура! – Все на площади кричали «Ура!» так громко, что в небе, казалось, стали раскачиваться звезды, а пролетавшие над городом птицы в испуге помчались в разные стороны: они подумали, что начался сезон охоты.
Жители города остались приводить в порядок площадь, а Берто Бенц повел почетных гостей к себе домой. Жил он недалеко, потому добрались быстро. Люпу поставили в стойло и насыпали ей самого вкусного лошадиного корма, какой только смогли найти. После хозяин дома и его гости сели ужинать: госпожа Берта Бенц, жена мэра, поспешно накрыла на стол в саду под вишнями, и пир начался. Когда все поели горячее, Тим принялся за торт с компотом. Боня и Берто, раскурив трубки, налили себе по кружке пива и стали беседовать о том о сем. Услышав про поход на дракона, Берто Бенц очень огорчился:
– Кому это в голову пришло убивать такого милого человека? Да, я не оговорился. Я его считаю хорошим порядочным человеком и соседом. Мне самому приходилось к нему в гости ездить. Поговоришь с ним, о трудностях своих расскажешь, глядишь, чем и поможет. То советом каким, то подарит чего. У него раньше золота много было, так он нам его отдал. Мне оно, говорит, без надобности, а вы себе дома хорошие поставите. Мы даже главную улицу свою так и назвали: Драконья. Непонятно, непонятно… Видно, оклеветали его, кому-то он помешал. Были здесь недавно проезжие, пять человек. Говорили, травы лечебные собирают. Мы пустили их переночевать, но они плохими людьми оказались, обокрали хозяина дома и сбежали. Может, они?
– Может быть, – согласился Боня Хозяйственный. – Очень даже может…
А потом взрослые заговорили про дела обыденные, у них нашлось что сказать друг другу. Боня был все же начальником склада, а Берто – начальником города. Тоже своего рода склад, только гораздо больше.
Тимычу надоело слушать всю эту болтовню. Он залез в кровать – им постелили в саду, – достал волшебный стаканчик, разбудил Каню и так расписал дракону сегодняшний поединок, что бедняга чуть любимым чаем не захлебнулся от волнения, весь паром изошелся. Если бы не гудок, лопнул бы!
Берто Бенц вдруг замолчал и прислушался. Далеко-далеко в ночи гудел драконий пароход, долго и необычно громко.
– Смотри-ка, – заметил Берто, – дракон сегодня не в себе. Видать, чаю перепил. Вот дудит!
Боня посмотрел на кровать, где под одеялом спрятался Тимыч, и понятливо улыбнулся.
Глава 5
Тринадцать призраков
Утром провожать героев вышел весь город. Берто Бенц произнес прощальную речь, очень длинную и запутанную. В конце концов он махнул рукой и сказал просто:
– Большое спасибо! – и добавил, что главную площадь теперь назовут Тим-площадь, в честь победителя. А попозже, если руки дойдут, обязательно поставят на ней памятник в честь этой славной битвы. В натуральную величину. И еще Берто Бенц преподнес Боне мешочек с сотней золотых даллеров (так назывались деньги в этой стране), пожертвование из городской казны. Сумма очень даже приличная! Потом вышел седой Главный оружейник и безо всяких лишних слов подарил Тим-Тимычу и Хозяйственному по необычному кинжалу в твердом кожаном чехле: клинки были сделаны из отполированного жала скакула. На витых золотых ручках стояли инициалы – на одном «Т», на другом «Б», чтобы не путали. Старый мастер сам сделал это оружие за ночь.
– Эти кинжалы, – сказал Главный оружейник, – не только память о вашей битве, но и хорошее средство против ночных привидений. Вы должны знать, что призраков можно убить только двумя вещами: серебряной стрелой или жалом скакула. Серебра нынче нет, исчезло вместе с серебряными зеркалами. Поэтому такое оружие вам может пригодиться – не дай бог, конечно.
Все дружно крикнули: «Слава!», на городской башне ударил колокол, и Люпа неспешно вышла через ворота на дорогу. Хозяйственный прямо, как линейка, сидел на возке. В поднятой руке он держал меч; Тим попытался, стоя в тележке, отдать честь, как маршал на параде, но кувырнулся на спину: веселый смех долго гремел позади тележки.
Тимыч лежал в повозке и любовался подарком. Ох и жала были у этой змеи! Тимыча даже передергивало, когда он вспоминал прошлую ночь. Ну, дело прошлое, уже не страшно… Боня распевал во все горло военную песню. Слуха у него не было вовсе, и скоро Тимыч не выдержал:
– Хозяйственный, лучше бы рассказал чего интересного, а то Люпа шарахается от твоей музыки. Если не замолчишь, я тоже петь буду!
Боня закричал – это он так пел – еще громче. Тимыч завизжал тоже. Так они кричали, кричали, пока лошадь не остановилась, сердито не оглянулась на них и не заржала. Скажем прямо, она заглушила обоих певцов. Тимыч и Боня замолкли, посмотрели на Люпу. Та мотнула головой: «То-то же!» – и пошла дальше.
Скоро начался лес. Дорога стала неровной, в колдобинах, Хозяйственный слез с возка и побрел рядом, Тим тоже спустился на землю. Деревья плотно обступали дорогу, заслоняли небо ветвями. Казалось, что путники идут внутри огромного шалаша. Стало темно и сыро.
– Слушай, Боня, – озираясь, спросил Тимыч, – а волки здесь водятся?
– Я думаю, нет, – беспечно ответил рыцарь, – но все-таки слишком шуметь не надо.
– Ты разве не этой дорогой ехал к дракону? – удивился Тим.
– Не-а, – мотнул головой Хозяйственный, – я одной и той же дорожкой не езжу. Не интересно это.
– О, да мы так неизвестно куда придем, – испугался Тим.
– Ничего подобного. Все дороги ведут в столицу Королевства. Не пропадем, – обнадежил его Боня и засвистел веселый мотивчик.
Дорога виляла непрестанно: то в горку, то под горку, то влево, то вправо – словно сама не знала, куда ей надо. Лес то густел, то становился таким редким, что между деревьями можно было играть в футбол.
– Я извиняюсь, – сказал Тимыч, когда они порядком отшагали, – скоро ли привал?
– А ты как думаешь? – поинтересовался Боня.
