могли разбиться. Чем, кстати, вы там занимались, а?
Теперь, когда он ее отпустил и отступил на шаг, Шарлотта попыталась забыть об ощущениях, испытанных ею у него на руках. Вполне естественно, что, помимо шока, она мучилась сейчас также от стыда и злости.
— А разве непонятно? — ответила она, проигнорировав первую часть вопроса — Я пыталась снять со стеллажа папку.
Он посмотрел на стремянку, прислоненную к стеллажу, и она покраснела.
— Вот с этой стремянки? Почему вы не взяли другую? Вон там стоят стремянки специально для того, чтобы добраться до самого верха стеллажа.
Другие стремянки. Шарлотта сглотнула, и щеки ее зарделись, а Дэниел закрыл дверь, за которой оказалась пара высоких алюминиевых стремянок.
— На них даже есть поручни, как вы видите, специально чтобы избежать того, что только что могло случиться с вами.
Шарлотта снова сглотнула, чувствуя себя раздавленной, и едва не выпалила, что если бы он ее не напугал, то она бы и не свалилась.
— В конце-то концов, это адвокатская контора, — с иронией заметил он. — И мы прекрасно понимаем, что нас ждет, если кто-нибудь из наших служащих получит увечье при исполнении своих обязанностей.
Комната была такой маленькой, а он такой высокий, такой… такой большой, что ей вдруг стало не хватать воздуха. Она чувствовала на себе, а вернее, на своих губах взгляд Дэниела.
И ею овладело непреодолимое желание дотронуться кончиком языка до своих губ. Зачем? — сердито спросила она себя. Чтобы убедиться, что они на месте? Конечно, они на месте, а то, что ты сейчас делаешь, — это старое как мир кокетство. Трюк, к которому прибегают третьеразрядные кинорежиссеры. Все верно, но она не смогла сдержать этого быстрого рефлекторного, инстинктивного движения.
Я, наверное, чокнулась, подумала она словно в бреду. Все из-за того, что здесь мало воздуха, да еще от потрясения. Ее слегка качнуло, и она опять услышала голос Дэниела:
— Как вы себя чувствуете?
Шарлотта раскрыла было рот — и вдруг окаменела, услышав странный, едва различимый звук, вырвавшийся у него из груди. Она посмотрела на Дэниела — его серые глаза блестели. Видимо, у него есть определенный гипнотический дар, подумала она с легким головокружением, напрасно стараясь отвернуться. Неудивительно, что его так любит электронная пресса. Может, он гипнотизирует свою телеаудиторию так же, как он загипнотизировал сейчас ее?
Сердясь на свою слабость, она закрыла глаза, отвернулась и сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться.
Когда она опять открыла глаза, то лучше она себя не чувствовала, но по крайней мере уже на него не смотрела.
— Прекрасно, — коротко ответила она и уже на полпути к двери нашла в себе силы, чтобы сказать ровным голосом:
— Как жаль, что вы меня подхватили. Если бы вам это не удалось и если бы я упала и ушибла вас, вы получили бы возможность подать на меня в суд.
К ее удивлению, он рассмеялся и, к еще большему удивлению, добавил:
— Лидия была бы от вас без ума. Она уже поворачивала ручку двери, когда он вдруг очень нежно, но твердо остановил ее, и она посмотрела на него широко раскрытыми глазами, вся подобравшись.
— Боюсь, вы не отдаете себе отчета в том, что делаете.
Он все еще улыбался, но только теперь его улыбка стала холодной, и он отчеканил ледяным тоном:
— Просто мне показалось, что вам надо… э-э-э… поправить юбку.
Сказав это, он обошел ее и удалился, тщательно закрыв за собой дверь и оставив ее одну в маленькой комнатушке. Она посмотрела на измятую, запачканную юбку и на обнаженное бедро, и щеки ее запылали.
Она чуть не расплакалась от злости, но, сдержавшись, расправила юбку и присела на корточки, подбирая рассыпавшиеся бумаги.
Черт бы его побрал, черт бы его побрал. Все из-за него… Если бы он не напугал ее…
Ей понадобилось почти полчаса, чтобы собрать рассыпавшиеся бумаги. Она вернулась к себе в кабинет, и сердце ее екнуло — смежная дверь была открыта.
Он говорил по телефону, и, взглянув на его стол, она заметила развернутый пакетик с бутербродами.
Он положил трубку, повернулся к ней и спросил:
— С остальными папками у вас осложнений не было?
— Нет, спасибо, — сказала она настолько холодно, насколько могла, стараясь дать ему понять, что меньше всего на свете хочет разговаривать с ним, но он, казалось, не заметил ее холодности и добавил:
— Я как раз собираюсь перекусить, на обед у меня времени не осталось.
Шарлотта отвернулась, покраснев от негодования. Неужели он думает, что ее хоть сколько-нибудь интересует, как он и его… его клиент провели обеденное время? Она с трудом сдержалась, чтобы не сделать едкого замечания по этому поводу, но вовремя вспомнила, что она всего лишь служащая в его конторе, причем такая, которая может вылететь отсюда в любой момент.
Остаток дня она провела за чтением первых из порученных ей дел; когда в половине четвертого Дэниел закрыл смежную дверь, объяснив, что у него встреча с клиентом, она с облегчением вздохнула.
— Позже, когда вы ознакомитесь с делами, мне бы хотелось, чтобы вы присутствовали при всех мало-мальски важных разговорах с клиентами.
Присутствовать при его встречах с клиентами, а не проводить свои, горько подумала Шарлотта, когда дверь закрылась. Еще одно доказательство того, как низко оценивает он ее профессиональные качества.
В четыре дверь в ее кабинет открылась, и вошел Ричард Горвич.
— Простите, что не смог встретить вас утром, — произнес он с отеческой улыбкой. — Мне надо было быть в суде. Надеюсь, вы неплохо устроились.
— Да… Да, спасибо. Но я… Я не думала, что буду работать только для мистера Джефферсона.
Ричард удивленно приподнял бровь, услышав напыщенное «мистер», но от Шарлотты не ускользнуло, что он тоже чувствует себя не очень уверенно.
— Да, что же, — пробормотал он. — Я… то есть… У него настолько прибавилось работы, что мы оба поняли — без квалифицированного помощника ему не обойтись.
Так она и думала. Решение о том, что она будет работать на Дэниела Джефферсона, было принято уже после того, как он ознакомился с ее curriculum vitae, и он просто побоялся доверять ей самостоятельную работу.
Ее так и подмывало заявить, что она дипломированный юрист, а не ребенок, которому требуется постоянный присмотр, но, сделав над собой усилие, она подавила волну горечи и возмущения, подкатившую к горлу, и напомнила себе, насколько важна для нее эта работа.
Не успел выйти Ричард, как в дверь постучали.
Новая гостья была очень привлекательна и на приличном сроке беременности.
— Меня зовут Энн, я секретарша Дэниела, а теперь и ваша. Сегодня утром я была в поликлинике. — Она слегка дотронулась до живота и состроила потешную гримасу. — Как я жду, когда он или она наконец появится на этот свет!
— Это… это ваш первый ребенок? — поинтересовалась Шарлотта.
Несколько неожиданно для нее Энн отрицательно покачала головой.
— Нет, у нас уже есть четырехлетний Джереми. Питер, мой муж, работает на дому. Он программист. Когда у нас родился Джереми, я тоже хотела остаться дома вместе с ним, но если Питер все время рядом… Временами я на стену готова была лезть! Так что, когда родится этот, я после положенного мне отпуска сразу вернусь на работу. И дело тут не в деньгах, хотя, должна сознаться, это тоже немаловажно… Питер не
