заметили, как подкралась полночь. Алек встал, чтоб попрощаться.
Касси проводила его по дорожке через весь сад. У ворот он остановился и взял ее за руку.
— Спасибо, Касси. И за беседу, и за ужин. Мне очень хотелось этого.
— Я рада. — Она устремила на него долгий взгляд. — Мне тоже этого хотелось.
Алек сильнее сжал ее руку и наклонился, чтоб поцеловать в щеку.
— Я тоже рад. Я позвоню тебе. Спокойной ночи.
Касси, глубоко задумавшись, вернулась в дом. Она прекрасно понимала, что Алек доказал ей, что вполне способен весь вечер мирно беседовать. Именно этого она и добивалась в воскресенье вечером. Так почему же она не была довольна? А потому, Кэтрин Флетчер, признавалась она самой себе, пока умывалась, что ты хочешь и беседовать, и целоваться, да к тому же крепко, по-настоящему, а не так, как Алек только что целомудренно чмокнул тебя.
Алек сдержал слово и позвонил ей на следующий день, чтоб поблагодарить за ужин и пригласить провести с ним еще вечер. Он с сожалением сказал, что в субботу не сможет, но что в воскресенье после утреннего обхода весь день остается в его распоряжении.
— Давай прокатимся за город, потом я проведу для тебя экскурсию по дому в Бофорт-сквер, а потом сходим куда-нибудь поужинать. Я за тобой заеду.
Касси улыбнулась: Алек явно был осторожным. Но если только за десять лет его характер в корне не изменился, ему это должно было стоить немалых усилий. Об этом говорили и чеканные нотки в его голосе.
— Мне бы очень хотелось, но трудно точно сказать, когда я смогу выбраться. Так что ты за мной не приезжай, а давай встретимся в отеле вскоре после обеда. Я позвоню от регистратора, как только приеду.
Алек стоически подавил желание спросить, почему она не сможет приехать пораньше, и проговорил еще несколько минут, прежде чем пожелать ей доброй ночи.
Бен резко запротестовал, когда узнал, что Касси отложила встречу с Алеком только для того, чтоб накормить брата обедом.
— Не обязательно же мне бывать у тебя каждое воскресенье! — Он игриво усмехнулся. — Наверняка какая-нибудь приятная дама согласилась бы покормить меня, если бы я вежливо попросил ее об этом.
— И я в этом не сомневаюсь, — парировала Касси. — Тебе так и придется поступить через неделю, когда я уеду в Уэльс. Что касается Алека, то абсолютно неважно, когда я с ним встречусь. — Поверь мне, Касси, я только мельком увидел в театре твоего приятеля, но, глядя на него, я не сказал бы, что он из тех, кого можно держать в черном теле.
— Я его не держу в черном теле, — сердито ответила она. — Просто я решила сперва покормить тебя, а потом встретиться с ним. Стоило стараться, дура я этакая.
— Ну, не кипятись! — Бен пристально посмотрел на нее. — У тебя усталый вид. Работала за полночь?
— Нет. Но вчера я еще поработала, так что могу совершенно спокойно отдыхать в Уэльсе. — Она испытующе посмотрела на него. — Я неважно выгляжу? Бен оценивающе оглядел миндалевидные глаза и непослушные кудри сестры, скользнул взглядом по шоколадного цвета свитеру и клубничного цвета джинсам и покачал головой.
— Если учесть твой возраст, выглядишь ты неплохо.
— Вот спасибо.
— Подвезти тебя в город?
— Ни за что. От твоих выкрутасов за рулем я сразу на несколько лет старею, а, судя по всему, стареть мне уже нельзя, братик!
Если у Касси и были какие-либо сомнения в том, хорошо ли она выглядит, они мигом улетучились, как только она встретилась с Алеком. Она надела клубничного цвета курточку джинсового костюма, коричневые кожаные сапоги и повязала волосы белым шелковым платочком.
— В таком наряде тебе дашь не более шестнадцати лет, — сказал он, помогая ей сесть в машину.
— Надеюсь, ты искренен, — с чувством сказала она. — По утрам иной раз мне приходится собрать все силы, чтоб решиться подойти к зеркалу.
— Чушь. В двадцать лет ты выглядела менее юной.
— Этакий синий чулок, верно? — согласилась она со смехом. — С виду лет на двадцать-сорок.
Алек был одет в шикарную кожаную куртку, темно-синий свитер и серебристые брюки из искусственной замши. Посмеиваясь, он направился к холмистой местности к северу от города. Был тихий день. Нежаркое солнце светило по-осеннему. Касси откинулась на сиденье. Давно ей не было так уютно и приятно. Они непринужденно беседовали и вспоминали старых друзей; страсть не тревожила их покоя. Алек проехал несколько живописных деревень Котсвольдского района и наконец в одной из них нашел чайную, где они немного и подкрепились.
Потом они вернулись в Пеннингтон и направились к Бофорт-сквер. Дом начала девятнадцатого века, который выбрал себе Алек, произвел на Касси сильное впечатление: трехэтажный, просторный, с высокими потолками и лепными карнизами. На нижнем этаже Алек собирался открыть врачебные кабинеты.
— Жилые помещения наверху, — сказал Алек и повел ее наверх по лестнице, еще не устланной ковровой дорожкой, в уютную просторную комнату с видом на большой тихий сад.
— За этим придется немало ухаживать, — заметила Касси, глядя вниз.
— Придется подыскать кого-нибудь, — согласился он и прошел еще через две комнаты и кухню на другую лестницу. На верхнем этаже были две спальни, обе просторные, и при каждой была своя ванная комната.
— Многовато для одного человека, — с неуверенностью сказала Касси. — Ты не мог найти что- нибудь менее обширное?
— Мне понравился этот дом. Ты, кажется, не разделяешь моего восторга? — сухо поинтересовался он.
— Конечно, он мне нравится, — поспешила ответить она. — Наверное, я слишком привыкла к своему игрушечному домику в Комб-Астоне. Но здесь такая умиротворенная атмосфера. Я это еще на пороге заметила.
— И я заметил, — сказал Алек и улыбнулся ей. — Кажется, мы с тобой, Касси, все еще живем общим настроением, невзирая на прошедшие десять лет. Она нерешительно улыбнулась ему.
— Возможно, ты прав. Он взял ее за руку.
— Пойдем, поможешь. Внизу, в офисе, груда образцов ковровых покрытий. Скажи, какие тебе больше нравятся.
Глава 7
Жизнь Касси вошла в новую фазу, отмеченную постоянным присутствием Алека. Вначале она боялась, что это отвлечет от работы, но вскоре убедилась в обратном. Каждый день, едва открыв глаза, она испытывала прилив вдохновения и почти тотчас садилась за письменный стол. И, оглядывая критическим взглядом сделанное, понимала: получалось очень даже неплохо! Повествование стало отличаться большим скрытым напряжением, отражающим ее собственное состояние, что добавило остроты внутри сюжетного треугольника романа: героиня — Херриет Гейл, ее суровый, но привлекательный начальник — инспектор Джеймс Фрейзер и Руфус Керне — патолог, с которым у Херриет в каждом последующем триллере, написанном Касси, развивались все более глубокие отношения.
— Я буду скучать, пока ты будешь в Уэльсе, — сказал как-то вечером Алек, отвозя ее домой.
Темнота скрыла улыбку Касси, обрадовавшейся такому признанию.
— Обещаю вернуться вовремя, чтоб помочь тебе с переездом.
— Ты обязательно хочешь сама вести машину? — недовольно проворчал Алек. — Твоей руке совсем
