– Пошли к дому, – предложил Мар, – а то темнеть начинает. Вечереет.
– Как – вечереет? – не понял Семён, – ведь только что было утро, – он глянул на небо и не поверил своим глазам. Мар был прав.
Утро решительно менялось на поздний вечер: солнце тускнело, превращаясь в полную луну, небо темнело, заполняясь крупными звёздами; перестали жужжать пчёлы, вместо них разноголосо затрещали кузнечики, прячась в намокшей от вечерней росы траве.
– Цикады куда как благозвучнее, – недовольно пробурчал Мар, – не люблю я этот пошлый стрекот. В одном Мире, в Развёрнутом… ты там не был, а стоит побывать, они там все эстеты, красивое любят, так вот – там никаких кузнечиков, только цикады. Специально выведенные. Такое благозвучие по ночам, что… Что это?
Стрекот стих, сменившись удивительно красивыми звуками – словно заиграли сотни маленьких хрустальных колокольчиков, сплетаясь в завораживающую мелодию, мелодию без начал и без конца.
– Точь-в-точь как в Развёрнутом Мире, – растерянно сказал Мар. – Ничего не понимаю!
– Я тоже, – Семён решительно направился к крылечку. – Думаю, сейчас мы всё узнаем, – пообещал Семён, помог девушке подняться по ступенькам и решительно постучал в дверь.
Дверь отворилась. Сама.
По ту сторону двери было темно – Семёну даже показалось, что там вообще нет ничего, один первозданный мрак, но секунду спустя темнота оформилась в нечто вещественное, в короткий коридор, задрапированный по стенам и потолку чёрным, с золотой вышивкой бархатом.
– Что за ерунда, – пробормотал Семён, – какой к чертям бархат в садовом домике… – и осёкся: бархата не стало. Были дешёвенькие тёмные обои, беленый потолок и лампочка под плетёной корзинкой-абажуром; в конце коридора возникла простая некрашеная дверь, деревянная, с косо прибитой стандартной железной ручкой.
– Однако, становится всё страньше и страньше, – верно подметил медальон. – Хорошо я сказал? В самую точку.
– Сказал-то хорошо, но не первым, – Семён прошёл к двери и потянул на себя ручку.
За дверью опять был мрак, но он почти сразу рассеялся: за дощатым столом, низко склонив голову над большой раскрытой книгой, сидел старец с длинной седой бородой, длинными седыми волосами; старец был одет то ли в просторный льняной греческий хитон, то ли в долгополую рубаху навыпуск, подпоясанную узким кожаным ремешком. Под столом были видны босые ноги старца.
Рядом с книгой на столе мерцало что-то неопределённое, превращающееся попеременно то в толстую монастырскую свечу, то в неяркую керосиновую лампу. За спиной старца высвечивалось лунным ночным светом открытое окно; окно тоже было странным – оно плавно смещалось то влево, то вправо, видимо, подыскивая для себя наиболее подходящее место; наклонный столб лунного света с небольшой задержкой следовал за окном, скользя жёлтым квадратом по белому мрамору пола. Впрочем, мрамор под взглядом Семёна тут же превратился в струганные доски.
Больше в комнате не было видно ничего, всё скрывала густая темнота.
– Здравствуйте, – сказал Семён, делая шаг к столу.
– Здравствуй, Семён, – ответил старец. Голос у него был густой, сочный, не соответствующий столь немощному облику. Едва Семён успел осознать это, как вид старца несколько изменился: он стал шире в плечах, плотнее, борода и волосы на голове стали короче, потемнели и закучерявились; хитон сменился на неброский светло-серый спортивный костюм и серые кроссовки.
– Ишь, фокусник, – прошептал Мар. – Семён, откуда он тебя знает? Кардинальский шпион, что ли? С инструкциями.
– Я не фокусник, – ответил сильно помолодевший старик, которого теперь никак нельзя было назвать стариком. – И не кардинальский шпион. – Мужчина легко встал и вышел из-за стола, поманив Семёна рукой. – Подведи Яну ко мне.
– Её зовут Яна? – ошарашено спросил Семён, торопливо подводя девушку к столу. – А вы откуда знаете?
– Значит, он не шпион. Значит, он сам Кардинал, – уверенно решил Мар. – Тот тоже всё знает, гад! И в серое любит одеваться. Переодетый и загримиров… – мужчина косо гляну в сторону медальона и Мар осёкся на полуслове.
– Пусть твой болтун немного отдохнёт, – бывший старец подошёл к девушке. – Не люблю пустозвонов!… Эх, девочка, как же тебя так угораздило-то…
– Кардинальский отряд… – начал было Семён, но мужчина остановил его движением руки:
– Помолчи. Я знаю.
Семен немедленно умолк, опасаясь как бы с ним не случилось тоже самое, что и с Маром: медальон крепко спал, вкусно похрапывая и что-то невнятно бормоча во сне. Впервые спал за всё время знакомства с Семёном! Возможно, что впервые и за всю свою долгую колдовскую жизнь.
– Семён, – сказал мужчина, поднося руку к медальону девушки, – встань позади Яны, подхватишь её, – и, подождав пока Семён выполнит указание, прикоснулся мизинцем до кругляша на её груди.
Ровное сияние вокруг девушки погасло, она слабо вскрикнула и осела, Семён едва успел подхватить её.
– Положи Яну на кровать, – приказал чародей (так его окрестил про себя Семён, а кем же ещё мог быть этот невероятный человек, только чародеем- волшебником! Древним магом. Одним из тех, кто ушёл когда-то из Империи в неведомом направлении), – вон туда положи, – неподалёку из темноты выступила, высветилась широкая кровать, застланная пушистым одеялом. – А после присядем, поговорим.
Семён отнёс девушку к кровати, бережно уложил её и вернулся к столу.
Чародей сидел на прежнем месте, сложив руки на груди и задумчиво уставясь в потолок – беспокойное окно переместилось теперь туда, сквозь него была видна близкая, огромная луна с выпуклыми кольцами кратеров и чёткими тенями вокруг них: окно стало чем-то вроде мощного телескопа. По лунным кратерам, словно по кочкам, скакал серебристый заяц, прижимая лапками к животу фарфоровую ступку с торчащим из неё медным пестиком. Ни заяц, ни ступка с пестиком теней не отбрасывали.
Чародей проводил зайца рассеянным взглядом, посмотрел на Семёна – парень, обнаружив перед столом невесть откуда взявшийся стул с высокой, до затылка, прямой спинкой, присел на краешек сиденья, – и безо всякого вступления сказал:
– Разумеется, мне гораздо проще было бы согласиться с твоим предположением, что я – древний маг, ушедший от имперских козней в неизвестность… в уединение. В свой собственный Мир. Но это было бы неправдой! А лгать я не могу. Пока – не могу. Да и не хочу этому учиться… Некому мне здесь врать. И незачем.
Семён недоумённо нахмурился, услышав столь необычное заявление, но спрашивать ничего не стал. Зачем спрашивать, если собеседник может читать твои мысли.
– Могу, – кивнул чародей. – Но больше не буду. Не хочу тебя смущать. Задавай вопросы вслух, если они у тебя есть. А они есть, не сомневаюсь.
– Гм, – Семён запнулся, не зная с чего начать. – Вы Мара можете… э-э… разбудить для начала?
– Да он уже не спит, – рассмеялся собеседник. – Таится он. На всякий случай.
– Я не таюсь, – отрезал медальон, – а храню гордое молчание. Потому что мне сказать нечего.
– Смотри-ка, с характером, – уважительно отметил чародей. – И не из пугливых. Похвально. Но ты, братец, как хранишь сейчас молчание, так и продолжай хранить его дальше. Гордо. Чтобы снова не уснуть. Договорились?
Мар не ответил – он уже принял к исполнению пожелание мага.
– Теперь о девушке, о Яне, – Семён оглянулся на кровать, – что с ней?
– Вот она-то как раз сейчас спит, – чародей провёл над столом рукой: вместо раскрытой книги возник поднос с двумя чашками густого, пряно пахнущего кофе. – Угощайся.
– Что-то не хочется, – сразу отреагировал Семён на предложение, у него после общения с Кардиналом вообще сложилось стойкое предубеждение относительно кофе. Особенно если им угощали.
– Нет-нет, – усмехнулся собеседник, – ты, видать, вспомнил тот подлый случай с Кардиналом… Можешь не опасаться: никакого подвоха здесь нет. И не будет. Ни с кофе, ни с чашками, ни с чем либо другим. Пей и ничего не бойся!
Семён всё же с опаской взял чашку в руку. Но и чашка, и кофе вроде бы действительно были нормальными, без колдовских заморочек. Впрочем, определить это наверняка было невозможно, раз всё здесь сделано из колдовства, как говорил об этом Мар. Если медальон, конечно, не ошибся.
– Так вот, о Яне. – Чародей посмотрел в сторону кровати. – С ней всё будет в порядке. Правда, она вряд ли будет помнить последние события, то, что с ней произошло вчера и сегодня… да оно, наверное, и к лучшему. Медальон я уничтожать не стал, добротная вещица всё-таки, почистил его только хорошенько. Выкинул всё лишнее и вредное. Слепое подчинение Кардиналу выкинул, преклонение перед чужими выкинул, – принялся перечислять маг, для верности подсчёта загибая пальцы. – Ритуальное самоубийство по приказу Кардинала выкинул… обязательную агрессивность к видящим, но не членам Отряда тоже убрал… Ну и по мелочам тоже прошёлся. Кстати, договор, подписанный кровью, я тоже уничтожил. Яну больше с Кардиналом и Отрядом ничего не связывает, – подвёл итог сказанному чародей. – Вольная пташка! Может смело возвращаться в свой Мир, править им. Королева, как-никак.
– Королева? – у Семёна отвисла челюсть.
– Вообще-то полгода тому назад она была принцессой, – любезно пояснил маг, прихлёбывая кофе. – Принцессой того Мира, откуда она родом. Но уже полгода как умер её отец, король… старый он был. Дряхлый. А других прямых наследников престола король не имел. Жаль девочку, сильно огорчится, когда узнает. Очень Яна отца любила… В лапы к Кардиналу она случайно попала, как и многие другие. – Маг аккуратно поставил чашку на стол, та вновь наполнилась кофе. – Яна была в одном из окраинных Миров на преддипломной практике… Принцесса в то время в университете училась, на Перекрёстке. Зоолог она, по драконам специализируется. А в том Мире, куда Яна попала, люди в ведьминском замке пропадать стали, ну, ты знаешь эту историю… Принцесса пошла тринадцатой. Добровольцем. Она видящая, как и ты, – волшебник подмигнул Семёну. – Не настолько одарённая, конечно, куда ей до тебя! Воздействовать на магию не многие умеют. А так, как это делаешь ты, в Мирах вообще никто не может! Талант у тебя, Семён! Талантище. И только тебе решать, как его применить.
Семён неожиданно для себя покраснел от смущения. Никто и никогда не говорил ему таких слов. Хотя нет, что-то подобное высказывал Мар, но то ведь был Мар! Медальон, а не всесильный маг мирового масштаба.
– А Хайк? Где он? – вспомнил Семён. – Мы его потеряли на входе.
– Здесь он, – бородатый чародей неопределённо повёл рукой в сторону. – В одном из вариантов. Отдыхает. Я его потом к тебе доставлю. Тоже, кстати, уникальная личность! Умеешь ты, Семён, сотрудников себе подбирать.
– Друзей, – уточнил Семён.
– Да, друзей, – согласился бородач. – Кстати, ты не удивлён, что я так много знаю о тебе и о твоих друзьях?
