– Зачем ждать, – человек в чёрном бросил газету на диван, встал: на ремне у него обнаружилась раскрытая кобура с торчащей из неё пистолетной рукоятью. – Берите ключи и вселяйтесь. Утром скажите портье о себе и заплатите, всего-то! Вы, кстати, кем будете – участниками финальной битвы или наблюдателями? – Семён не нашёлся, что сказать, слишком уж вопрос оказался неожиданным, потому ответил уклончиво:
– Отдохнём, а там посмотрим. Кем-нибудь.
– Ежели опыта мало, то участниками не советую, – собеседник указал рукой на газету. – Пишут, что хотя премия в этом сезоне необыкновенно велика, но и бойцы к финалу подобрались знатные. – Человек в чёрном шмыгнул, достал из кармана носовой платок и трубно высморкался.
– Кабы не проклятый грипп, я бы завтра тоже в драке поучаствовал, – пожаловался человек. – Может, повезло бы… Гнусная болезнь! Даже обращением не лечится… Весь город на Муравьиной Плеши, ставки бешеные, один я не у дел: друг попросил за него подежурить, раз я нюх потерял. Вот и дежурю, – он раздражённо скомкал платок. – Берите ключи и ступайте. Утром скажите, что Фальк Чёрный разрешил. Идите, идите! А то подцепите от меня какую заразу и плакало ваше участие в финале… – Фальк уселся на диван, закинул ногу за ногу и раскрыл газету.
Семён зашёл за стойку, взял из ячейки с надписью «Смежные номера» два ключа на общей связке и направился к стальной двери: за дверью начинался длинный широкий коридор с потолочными светильниками, точь-в-точь как привычные Семёну лампы дневного света – они и гудели точно так же; по обеим сторонам коридора, стены и потолок которого были обшиты дубовыми панелями, шли пронумерованные двери, тоже металлические, отполированные до блеска, и тоже с засовами. И с глазками. Правда, засовы были везде отодвинуты и заперты навесными замками, а ушки глазков привинчены к двери винтами и опломбированы, но всё равно впечатление от увиденного оставалось тягостное.
– Не гостиница, а тюрьма какая-то, – Семён посмотрел на бирки ключей. – Или психбольница. Тридцать четвёртый двухместный и тридцать пятый, одинарный… Я с Хайком в тридцать четвёртом, разумеется. – Семён вручил девушке ключ от её номера.
Гостиничный номер был далеко не супер, но более-менее приличный – Семён опасался, что увидит лишь нары с матрасом и голые железные стены, так на него подействовал мрачный коридор. Отнюдь нет! В комнате нашлось всё необходимое: две нормальных деревянных кровати, застланных как положено всем свежим, чистым; одёжный шкаф, стол, стулья, туалет и ванная с душем. Единственным неприятным сюрпризом стало то, что окно в номере было забрано снаружи прочной кованой решёткой. Решёток на окнах Семён не любил.
– По-спартански, но на одну ночь сойдёт, – решил Семён. – Олия, как у тебя? – Семён постучал в железную дверь, соединяющую оба номера – дверь, как и повсюду, была с засовом.
– Всё в порядке! – откликнулась из-за двери девушка. – Погоди, я искупаюсь, а после к вам зайду.
– А что, дельная мысль, – Семён потёр колкий подбородок. – Побриться, помыться, поужинать и баиньки… – превратил свою уличную одежду в банный халат и пошёл в ванную.
…Вечер прошёл замечательно, но слишком быстро для Семёна: все собрались в двухместном номере, отужинали – Мар организовал великолепное застолье, давно Семён так вкусно не ел! – поболтали о том, о сём… Семён, выпив немного сухого вина, вскоре понял, что засыпает сидя за столом; Хайк отдыхать не хотел, он вообще спал мало, Олия же выспались в гостях у шамана Йокомбе… уж выспалась так выспалась! А вот Семён чуть с ног не падал.
Хайк затеял объяснять Олии как пользоваться шаром предсказаний: поняв, что друзьям сейчас не до него, Семён потихоньку вылез из-за стола, прилёг на кровать и мгновенно уснул.
Проснулся Семён глубокой ночью, почти под утро, от жары: в номере было натоплено по случаю холодов, да и банный халат в этот раз получился излишне тёплым.
Хайк спал, мерно посапывая во сне – ни жара, ни холод его не беспокоили, спать он мог в любых условиях; Семён, невольно позавидовав Хайку, открыл окно настежь и остался возле него, очень уж славно было! Прохладно.
Дождь закончился, серое предрассветное небо очистилось от туч: звёзды, маленькие и редкие, романтического настроения не создавали; у горизонта, закрывая те неинтересные звёзды, тёмнело что-то громоздкое, необъятное. Окно номера располагалось высоко над землёй и выходило не на улицу, как ожидал Семён, а на равнину, поросшую чахлой травой – то ли гостиница была расположена на самой окраине города, то ли сам город состоял из одной лишь улицы, Семён не знал да и знать не хотел: задерживаться в этом Мире надолго он не собирался.
Семён зевнул и хотел было прикрыть окно, как вдруг над тем громоздким и тёмным, у горизонта, вспыхнула алая зарница, на миг окрасив небо в утренние свежие краски. Далёкий многоголосый крик, ослабленный расстоянием, прокатился над равниной: в крик явно вплетался не менее хоровой звериный вой. Похоже, волчий.
Крик напоминал отчаянный вопль футбольных болельщиков в тот самый миг, когда в ворота забивается самый главный, определяющий победителя гол: тогда орёт весь стадион – кто от радости, кто от возмущения, но молчаливых нету! За исключением разве что тех, кто переусердствовал с выпивкой и сомлел во время игры…
Семён потёр глаза – спать хотелось невозможно – но решил ещё немного постоять, посмотреть и послушать. И не зря: вскоре и вспышка, и крик, и вой повторились. Причём крик был гораздо сильнее и протяжнее, словно не гол там сейчас забили, а устроили массовую драку; звериный вой был настолько пронзительным, что у Семёна засвербело в ушах.
– Бойцы-финалисты, – пробормотал Семён, плотно закрывая окно. – Спортсмены-соревнователи. Ну-ну, – и завалился спать дальше, не обращая внимания ни на вспышки, ни на глухой далёкий шум неведомого соревнования.
Утро началось с криков и беготни за входной дверью. Семён оторвал голову от подушки: орали в несколько голосов, орали зло, надрывно, крик то и дело перекрывал звериный рёв; несколько раз послышался свист бича, что-то тяжёлое пару раз ударилось в дверь номера, – хорошо, что дверь была заперта на ключ, а задвижка в замке была приличной, не хуже наружного засова – потом грохнул выстрел, другой, кто-то взревел дурным голосом и стало тихо. Семён полежал несколько минут, стараясь уснуть, но сон уже не шёл, да и какой сон после стрельбы-то! Семён встал, подошёл к двери и осторожно приоткрыл её.
В коридоре никого не было. Дверь противоположного номера оказалась заперта на засов, а ушки засова прихвачены навесным замком; на дверной ручке висела стандартная гостиничная табличка: «Не беспокоить!»; неподалёку валялся пластиковый шприц с опереньем как у стрелы, толстый, пустой. Семён покачал головой, тихонько закрыл дверь. И запер её на ключ.
– Что случилось? – Хайк сел, потянулся за штанами.
– Стреляли, – лаконично ответил Семён и пошёл умываться.
В ванной, в стаканчике у зеркала, нашлась пара запакованных в целлофан зубных щёток в комплекте с тюбиком зубной пасты – гостиничный подарок, которого Семён вчера от усталости не приметил: почистив зубы и проведя по ним языком, Семён обнаружил, что у него исчезли все пломбы… Вернее, не пломбы исчезли, а зубы стали абсолютно целыми, словно их никогда не ремонтировали.
– Ай да стакан имени Ранди, – восхитился Семён. – Наверное, это когда я пиво с шаманом пил, – прихватив зубную щётку на память (всё одно в оплату номера входит!), он вышел из ванной.
…Через полчаса Семён организовал завтрак: как раз к этому времени Хайк закончил мыться-полоскаться, да и Олия пришла из своего номера, свежая, с мокрыми волосами, пахнущая незнакомой Семёну парфюмерией. В этот раз Мар угостил народ крепким горячим чаем с ватрушками: медальон то и дело порывался завалить стол деликатесами, ссылаясь на то, что у него этого добра нынче до фига и больше, но Семён запретил. И не от жадности запретил, а потому, что обжираться с утра нельзя, весь день насмарку пойдёт. А вечером – сколько угодно, хотя, говорят, это вредно… На том и порешили.
– Как ночь? – жуя ватрушку, спросил Семён у Олии. – Крики и вспышки не донимали? Весело тут народ живёт, ничего не скажешь! Что же у них за массовое соревнование такое? Чересчур шумное… Хотелось бы взглянуть.
– Ничего я не видела и не слышала, спала как убитая. – Олия отхлебнула чаю, взглянула на Семёна задорно и сказала совсем не по теме: – Мне Хайк всё-всё рассказал! Как ты меня из Чёрного Замка спасал, и что железный стакан оттуда вынес. Спасибо тебе, Симеон!… Так стакан и есть Чаша принца Ранди? – Семён кивнул, не пускаясь в объяснения.
– А я из него пиво пила, – огорчилась Олия. – Из легендарной Чаши как из обычной кружки! Фу, какое неуважение к древнему чуду… Мне прямо за саму себя досадно, вот.
– Я тоже из него пиво пил, – невозмутимо сказал Семён. – И ничего плохого в том не нахожу. У меня, между прочим, теперь все зубы целые, ни одной пломбы! Может, и ещё чего вылечилось, я пока не знаю. – Олия посмотрела на Семёна оторопело, помолчала, явно оттопыривая щёки языком, сообщила растерянно:
– И у меня тоже все зубы целыми стали…
– Вот видишь, – одобрительно улыбнулся Семён. – А ты говоришь – неуважение!
– Симеон, – Хайк отложил надкушенную ватрушку, посмотрел на Семёна очень серьёзно: сегодня Хайк вёл себя странно, был молчалив и сидел с угрюмым видом, словно обидел его кто. – Хотел было я с тобой после завтрака поговорить, но решил, что тянуть время незачем. Слишком важная новость!
– Да? – Семён насторожился, ожидая услышать что-нибудь неприятное. И не ошибся.
– Вчера, после того как я показывал Олии возможности шара предсказаний, я, интереса ради, прошёлся по новостным линиям. И обнаружил, что кто-то очень старательно убирает все сообщения о неладах с транспортной магией: только я наткнусь на такое сообщение, глядь – а его уже нету! Кстати, там же, в линиях, я нашёл много писем от из
– А разве плохо? – не понял Семён. – У тебя же от тех сеансов и голова болит, и чувствуешь ты себя неважно…
– Дело вовсе не во мне, – возразил Хайк. – А в том, что источник комплексных заклинаний иссяк… Совсем неладно стало в нашем мироздании!
– Уж куда неладнее, – согласился Семён, но, видя, что Хайк хочет сказать ещё что-то, умолк.
– Звёзды разбегаются и путешествовать из Мира в Мир становится сложно, это раз, – Хайк загнул палец, считая. – Комплексная магия ни к кому не поступает, это два… Вскоре транспортные заклинания окончательно израсходуются и перемещаться будет невозможно даже в пределах одного Мира. Три. – Хайк посмотрел на Семёна, тот ждал продолжения. – Также рано или поздно израсходуются и пищевые заклинания, это четыре. Множество Миров существуют только за счёт ввозимых в них продуктов и стандартной пищевой магии, например – Мир Перекрёстка. Значит, там в конце концов начнётся борьба за выживание: обязательно война и людоедство. Это пять. – Хайк загнул последний палец, со злостью стукнул кулаком по столу. – Насчёт конца света не знаю, но конец Империи не за горами!
– Чужие своего ни в коем случае не упустят, – озабоченно произнёс Семён. – Кинутся захватывать беспризорные Миры один за другим, те, которые из Империи выпадут. С их прыгалками – запросто!
