положили! Ну и народ, само собой – от бесплатного угощения. В чём же загвоздка вышла?
– В магии названия, – вздохнув, ответил Мар. – В том Мире, где произвели вино, его тамошнее официальное название, магически зарегистрированное во всех накладных, было «Солынце-Дадар». А в Шерстяном Мире оно, это двойное слово, соответствовало названиям двух местных растений… особых растений, лечебных. Одно – от запора, другое – от пьянства. Зная это, мой хозяин на всякий случай утаил от покупателей-чиновников истинное название вина. А то запросто отказались бы! Но, вот, купили-таки…
– Неужели они после этого все – того? – недоверчиво спросил Семён. – Все-все?
– Ага, – кротко согласился медальон. – И хан тоже. И его придворные. И начальники-звероводы, и все-все остальные! Лишь день попили всласть, попраздновали, а после целый месяц животами маялись. Представляешь – весь Шерстяной Мир, поголовно! Мало того, они и пить сразу бросили! Вообще. Какой удар для экономики… Для нашей, контрабандистской экономики, – пояснил Мар. – Нынче там сухой закон. И очень, очень тучные пастбища. На совесть удобренные… И ещё в Шерстяном Мире теперь находится самая знаменитая больница для алкоголиков – туда со всех Миров лечиться от пьянства прибывают. Говорят, стопроцентное излечение, даже в самых тяжёлых случаях – вина того у них в запасе ещё ой-ой сколько осталось! На всех желающих хватит… И продаётся оно как лекарство, за бешеные деньги, но действует только в Шерстяном Мире и нигде больше. На месте, так сказать.
– Ну вот, нет худа без добра, – мудро заметил Семён. – Целый Мир трезвенников! Поверить невозможно.
– Кому добро, а кому и нет, – хмыкнул Мар. – Мой хозяин не в курсе был, что там произошло, сунулся туда через пару лет ещё одну партию самопального вина продать, оптом и недорого, его ханские стражники и замели. Сначала хан решил показательно убить контрабандиста-отравителя, с трансляцией по всему Шерстяному Миру… э-э… то ли затоптать табуном диких кобылиц, то ли живот распороть и кишками удушить, то ли в масле сварить – разные варианты были! Но потом передумал и, с благословения Верховного шамана, возвел моего хозяина в ранг святого. При жизни. За безмерное оздоровление нации и повсеместный расцвет благосостояния. Ну, хозяин, понятное дело, от нестерпимых душевных переживаний с катушек напрочь слетел, уверовал в свою окончательную избранность и, подарив меня одному своему знакомому вору, основал в Шерстяном Мире крупный монастырь, который и возглавил.
Фастин-чудотворец, может, слыхал? От бесплодия прихожанок лечил, с глазу на глаз. Они потом непременно беременели…
– Нет, – Семён призадумался с самым серьёзным видом. – Ежели бы слышал, то запомнил бы. А как он их лечил? Возложением дланей на чело тех прихожанок, или возложением их на кровать? Прихожанок, разумеется. Не дланей.
– Думаю, по второму варианту, – глубокомысленно изрёк медальон. – Эдак оно вернее, – они оба расхохотались, и Мар, и Семён.
– Ты давай, проверяй, чего там интересного в линии связи есть, – Семён с сожалением глянул на пустую тарелочку, – да придётся мне, похоже, в ресторан идти. Чёрствый пирожок не самая сытная на свете еда! И минералка без газа, брр!
– Момент, – Мар на секунду умолк и тут же радостно сообщил:
– Семён, тебе вызов! Висит уже дней пять как… О! И не простой вызов! Срочный, помечен как сверхважный. Кто же это у нас будет? Ну-ка, проверю адресата. – Мар умолк.
– От Кардинала, что ли? – Семён встал из кресла, потянулся. – Опять, небось, в какой Мир меня погонит, самого себя искать, – Семён усмехнулся. – А что поделать? Раз подписался быть его помощником, куда теперь деваться! Мар! Эй, ты чего молчишь-то?
– Это, Семён, не Кардинал, – растерянно ответил медальон. – Это сам Мастер Четырёх Углов! – Мар произнёс последние слова с такой интонацией, что стало понятно – они все пишутся с прописной буквы. То есть с заглавной.
– А что нужно тому четырёхугольному мастеру? – Семён бесцельно заглянул в единственный ящик стола, обнаружил там пустой пакетик из-под презерватива и подумал, что здесь не только связью с иными Мирами занимались, но и другими связями тоже. Прямо на столе.
– И кто он, тот мастер? – Семён задвинул ящик.
– Ты не знаешь, кто такой Мастер Четырёх Углов? – опешил медальон. – Надо же! Хотя понятно – ты же не состоишь в Гильдии Воров. С тобой, Семён, хочет пообщаться сам Глава Вседисковой воровской Гильдии! Уже пять дней как хочет. Причём очень срочно.
– Если он пять дней срочно ждал, то часок ещё уж точно подождёт, – рассудительно сказал Семён. – Пойду-ка я всё же в ресторан, от твоего пирожка у меня никаких впечатлений, лишь изжога началась. Жрать хочется невозможно, – Семён направился к выходу из комнаты. – Потом, всё потом: и Глава Гильдии, и остальные имперские новости. На сытый желудок. – И вышел из комнаты.
Ресторан находился на первом этаже. Уютный, небольшой ресторанчик, с камерным оркестриком на эстраде, с пригашенным верхним освещением и с задрапированными гобеленами стенами. На гобеленах везде было изображено одно и то же: рыцари и драконы. И обязательно – младые девы со скорбно заломленными руками. Принцессы, наверное.
На одних гобеленах драконы харчили доблестных рыцарей прямо с латами, на других – рыцари энергично колбасили поверженных драконов мечами; и в том, и в другом случае присутствующие на пейзаже юные принцессы выглядели одинаково расстроенными.
Семён заказал себе жаркое из телятины и кувшин пива. После чего, поминая про себя нехорошими словами дежурный пирожок, приступил к ужину.
Семён как раз допивал пиво, когда почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Хотя, как говорят скептики, взгляд есть вещь нематериальная и нечувствительная, никоим образом не осязаемая, однако вор с прикрытием его всё же ощутил; отставив кружку, Семён неспешно принялся вытирать салфеткой рот, с показным безразличием посматривая по сторонам. Семён занимал столик в затемнённом углу, откуда обозревался весь зал – у Семёна уже появилась профессиональная привычка не маячить у народа на виду, но при этом видеть всех самому. Держать ситуацию под контролем.
В противоположном углу зала ресторана, столиков через шесть, сидела девушка и ела пирожное, запивая его чаем – на столе был виден заварной чайничек; ела настолько сосредоточенно, уставясь в свою чашку и не поднимая глаз, что у Семёна не возникло никаких сомнений – на него смотрела именно она. Потому как больше разглядывать Семёна было некому: за другими столиками шла обычная пьянка, кое-где разудалая, с тостами, кое-где тихая, почти интимная – но так или иначе, а для выпивающего люда Семён не существовал.
Видно девушку было плохо, её угол тоже освещался неважно: Семён лишь смог разглядеть, что у неё длинные чёрные волосы и тонкие музыкальные пальцы. И что на груди у неё ажурный золотой кулон с небольшим бриллиантом посреди – драгоценный камушек то и дело посверкивал острыми лучиками; Семён отвёл взгляд в сторону, подозвал к себе официанта и, расплатившись, направился к себе в номер. Лифта в пансионате не было, откуда в замках лифты – подниматься по лестнице после сытного ужина показалось для Семёна несколько тяжеловатым.
– Между прочим, – доверительно сказал Мар, когда Семён поднялся на свой этаж, – тебя, оказывается, пасут! Видал девицу с золотой побрякушкой на цепочке? Вот она за тобой и приглядывает. Чтоб меня в трубочку свернуло, ежели это не так! Уж я-то знаю, когда смотрят с необязательным любопытством, а когда конкретно следят… Интересно, кто она, та надзирательная девица, на кого работает? Вряд ли на Имперскую службу безопасности, слишком она красивая для обычной наружной слежки… Такие, как правило, у службы безопасности в амурных делах используются – для выкачивания ценной информации. Или для шантажа с тем же дальнейшим выкачиванием…
– Она действительно красивая? – задумчиво спросил Семён, подходя к двери своего номера. – Я не разглядел. Темно было!
– Вполне на уровне, – заверил Семёна медальон. – У меня зрение сам знаешь какое! О-го-го какое!
– Ну и как она выглядит? – поинтересовался Семён, заходя в номер и запирая дверь. – Как?
– Отлично выглядит, – бодро доложил Мар. – Кулон-плетёнка выполнен из золотой проволоки девятьсот девяносто шестой пробы; камушек на полтора карата, огранка стандартная, бриллиантовая, семьдесят две грани… Вроде всё.
– Я же тебя про девушку спрашивал, а не про её украшения, – с укоризной произнёс Семён. – Ты мне о ней скажи!
– Ну-у, – неуверенно протянул Мар, – девушка как девушка. Красивая. С глазами и ресницами. Что ещё можно сказать, даже не знаю…
– Исчерпывающий ответ, – усмехнулся Семён. – Ладно, если она приставлена за мной следить, то мы ещё встретимся! Тогда и посмотрю, какая она из себя, с глазами и ресницами. – Семён направился прямиком в рабочую комнату.
Устроившись в кресле, Семён махнул рукой:
– Давай, Мар, письмо от четырёхугольного! Или что там – вызов, да? Можешь вызывать. Дозволяю.
– Сейчас, – медальон затих, включаясь в линию связи; Семён потёр глаза – работающая магическая линия выглядела для него как рой мух, заполняющий всю комнату; удовольствия это зрелище ничуть не доставляло.
– Для соединения надо ввести пароль, которым является ответ на вопрос, – деловито сказал Мар. – А вопрос следующий: «Назовите имя-фамилию человека, с которым вы имели дело в Мастерском Мире». Когда назовёшь, тогда сразу пойдёт соединение – учти, говорить надо громко и чётко! А то знаю я эти линии: сам не переврёшь, так они помогут.
– В Мастерском Мире? – призадумался Семён. – Имел дело? А-а, Норти Бук, хозяин ломбарда!
– Погромче, – попросил медальон, – и без добавлений. Только имя и фамилию, про ломбарды не надо.
– Норти Бук! – рявкнул Семён.
– Есть контакт, – обрадовался Мар, – пароль принят, вызов пошёл. Вот-вот картинка со звуком будет! Кстати, для картинки объём нужен, а тут стол мешает, – Семён послушно развернулся вместе с креслом спиной к столу.
Секунд десять ничего не происходило, потом раздался приглушенный звук фанфар и посреди комнаты возник человек, сидящий, как и Семён, в кресле. Вернее, изображение человека и кресла – картинка была полупрозрачной, иногда покрывалась рябью помех, но, в общем, выглядела достаточно приемлемо.
Мастер Четырёх Углов был стар, сух и немощен, а его кресло напоминало медицинско-инвалидное, с колёсиками на ножках и крепежом для капельницы в изголовье. Одет Мастер был в потрёпанный домашний халат и легкомысленную курортную панамку – Семён едва не рассмеялся, увидев её, но вовремя удержался: глаза у Мастера были злые и холодные. Рассмеяться в лицо такому собеседнику означало немедленно нажить себе смертельного врага. А Семён уже давно пришёл к выводу, что серьёзных врагов лучше выбирать сознательно, чем заводить их случайно. Тем более – таких.
– Симеон? – прокаркало изображение. – Ты – Искусник Симеон?
– Я, – не стал отпираться Семён. – А вы – Мастер Четырёх Углов?
Изображение не ответило: Мастер внимательно оглядел Семёна, пренебрежительно выпятив нижнюю губу и щурясь, словно на лампочку смотрел; дышал Мастер часто и хрипло, видимо, у него была астма.
– Молодой ещё, – наконец сказал Мастер, – бестолковый. Зря я тебе вызов послал, не потянешь ты дело. Завалишь.
– Уважаемый Мастер, – начал было Семён, несколько задетый высказыванием собеседника, – я…
– Молчать! – Старик нахмурился и предупредительно поднял руку. – Говорить потом будешь, когда разрешу. – Семён послушно умолк.
– Слушай внимательно, Симеон, – Мастер достал из кармана халата склянку-ингалятор с лекарством, попрыскал себе в рот («Всё же у него астма,» – подумал
