причины, хватал его за лацкан бекеши.
— Вы спрашиваете, кто здесь живет? — спросил молодой человек, несколько отступая назад.
— Да, многие живут, вы сказали.
— Здесь… я знаю, что здесь Софья Остафьевна тоже живет, — проговорил молодой человек шепотом и даже с каким-то соболезнованием.
— Ну, вот видите, видите! Вы что-нибудь знаете, молодой человек ?
— Уверяю вас, нет, ничего не знаю… Я судил по расстроенному вашему виду.
— Я тотчас узнал от кухарки, что она сюда ходит; но вы не на то напали, то есть не к Софье Остафьевне… она с ней незнакома…
— Нет? ну, извините-с…
— Видно, что вам это все неинтересно, молодой человек, — проговорил странный господин с горькой иронией.
— Послушайте, — сказал молодой человек, заминаясь, — я в сущности не знаю причины вашего состояния, но вам, верно, изменили, вы скажите прямо?
Молодой человек одобрительно улыбнулся.
— Мы по крайней мере поймем друг друга, — прибавил он, и все тело его великодушно обнаружило желание сделать легкий полупоклон.
— Вы убили меня! но — откровенно признаюсь вам — именно так… но с кем не случается!.. До глубины тронут вашим участием. Согласитесь, между молодыми людьми… Я хоть не молод, но, знаете, привычка, холостая жизнь, между холостёжью, известно…
— Ну, уж известно, известно! Но чем же я могу вам помочь?
— А вот-с; согласитесь, что посещать Софью Остафьевну… Впрочем, я еще не знаю наверное, куда пошла эта дама; я знаю только, что она в этом доме; но, видя вас прогуливающимся, — а я сам прогуливался по той стороне, — думаю… я вот, видите ли, жду эту даму… я знаю, что она тут, — мне бы хотелось встретить ее и объяснить, как неприлично и гнусно… одним словом, вы меня понимаете…
— Гм! Ну!
— Я и не для себя это делаю; вы не подумайте — это чужая жена! Муж там стоит, на Вознесенском мосту; он хочет поймать, но он не решается — он еще не верит, как и всякий муж… (тут господин в енотах хотел улыбнуться), я — друг его; согласитесь сами, я человек, пользующийся некоторым уважением, — я не могу быть тем, за кого вы меня принимаете.
— Конечно-с; ну-с, ну-с!..
— Так вот, я все ее ловлю; мне поручено-с (несчастный муж!); но я знаю, это хитрая молодая дама (вечно Поль де Кок под подушкой); я уверен, что она прошмыгнет как-нибудь незаметно… Мне, признаюсь, кухарка сказала, что она ходит сюда; я как сумасшедший бросился, только что известие получил; я хочу поймать; я давно подозревал и потому хотел просить вас, вы здесь ходите… вы — вы — я не знаю…
— Ну, да, наконец, что ж вам угодно?
— Да-с… Не имею чести знать вас; не смею любопытствовать, кто и как… Во всяком случае, позвольте познакомиться; приятный случай!..
Дрожащий господин жарко потряс руку молодого человека.
— Это бы я должен был сделать в самом начале, — прибавил он, — но я забыл все приличие!
Говоря, господин в енотах не мог постоять на месте, с беспокойством оглядывался по сторонам, семенил ногами и поминутно, как погибающий, хватался рукою за молодого человека.
— Видите ли-с, — продолжал он, — я хотел обратиться к вам по-дружески… извините за вольность… хотел испросить у вас, чтоб вы ходили — по той стороне и со стороны переулка, где черный выход, эдак, покоем, описывая букву П, то есть. Я тоже, с своей стороны, буду ходить-с у главного подъезда, так что мы не пропустим; а я все боялся один пропустить; я не хочу пропустить. Вы, как увидите ее, то остановите и закричите мне… Но я сумасшедший! Только теперь вижу всю глупость и неприличие моего предложения!
— Нет, что ж! помилуйте!..
— Не извиняйте меня; я в расстройстве духа, я теряюсь, как никогда не терялся! Точно меня под суд отдали! Я даже признаюсь вам — я буду благороден и откровенен с вами, — молодой человек: я даже вас принимал за любовника.
— То есть, попросту, вы хотите знать, что я здесь делаю?
— Благородный человек, милостивый государь, я далек от мысли, что вы он; я не замараю вас этою мыслию, но… но даете ли вы мне честное слово, что вы не любовник?..
— Ну, хорошо, извольте, честное слово, что любовник, но не вашей жены; иначе бы я не был на улице, а был бы теперь вместе с нею!
— Жены? Кто вам сказал жены, молодой человек? Я холостой, я, то есть, сам любовник…
— Вы говорили, есть муж… на Вознесенском мосту…
— Конечно, конечно, я заговариваюсь; но есть другие узы! И согласитесь, молодой человек, некоторая легкость характеров, то есть…
— Ну, ну! Хорошо, хорошо!
— То есть я вовсе не муж…
— Очень верю-с. Но откровенно говорю вам, что разуверяя вас теперь, хочу сам себя успокоить и оттого собственно с вами и откровенен; вы меня расстроили и мешаете мне. Обещаю вам, что кликну вас. Но прошу вас покорнейше дать мне место и удалиться. Я сам тоже жду.
— Извольте, извольте-с, я удаляюсь, я уважаю страстное нетерпение вашего сердца. Я понимаю это, молодой человек. О, как я вас теперь понимаю!
— Хорошо, хорошо…
— До свидания!.. Впрочем, извините, молодой человек, я опять к вам… Я не знаю, как сказать… Дайте мне еще раз честное и благородное слово, что вы не любовник!
— Ах, господи, бог мой!
— Еще вопрос, последний: вы знаете фамилию мужа вашей… то есть той, которая составляет ваш предмет?
— Разумеется, знаю; не ваша фамилия, и кончено дело!
— А почему ж вы знаете мою фамилию?
— Да послушайте, ступайте; вы теряете время: она уйдет тысячу раз… Ну, что же вы? Ну, ваша в лисьем салопе и в капоре, а моя в клетчатом плаще и в голубой бархатной шляпке… Ну, что ж вам еще? чего ж больше?
— В голубой бархатной шляпке! У ней есть и клетчатый плащ и голубая шляпка, — закричал неотвязчивый человек, мигом возвратившись с дороги.
— Ах, черт возьми! Ну, да ведь это может случиться… Да, впрочем, что ж я! Моя же туда не ходит!
— А где она — ваша?
— Вам это хочется знать; что ж вам?
— Признаюсь, я все про то…
— Фу, бог мой! Да вы без стыда без всякого! Ну, у моей здесь. знакомые, в третьем этаже, на улицу. Ну, что ж вам, по именам людей называть, что ли?
— Бог мой! И у меня есть знакомые в третьем этаже, и окна на улицу. Генерал…
— Генерал?!
— Генерал. Я вам, пожалуй, скажу, какой генерал: ну, генерал Половицын.
— Вот тебе на! Нет, это не те! (Ах, черт возьми! черт возьми!)
— Не те?
— Не те.
Оба молчали и в недоумении смотрели друг на друга.
— Ну, что ж вы так смотрите на меня? — вскрикнул молодой человек, с досадою отряхая с себя столбняк и раздумье.
Господин заметался.
— Я, я, признаюсь…
