Джосс хотел уже выстрелить еще раз, но его противник, чисто случайно взглянув в это время вниз, увидел мелькнувший луч, резко отпрыгнул, развернулся и стал лихорадочно светить фонарем во все стороны. Джосс спрятался за изуродованный борт «Фольксвагена». Когда свет фонаря направился в другую сторону, он выскочил и выстрелил еще раз. Но фигура удалялась резкими скачками, и он вновь промахнулся. Тогда, поставив ремингтон на «Фольксваген», он увеличил силу луча и выстрелил третий раз. Человек неестественно высоко подпрыгнул и тяжело опустился на грунт. Устояв каким-то образом на ногах, он продолжал убегать. Джосс понял, что попал, и думал уже, что дело сделано, но у бегуна были свои планы: поджав ногу, он продолжал прыгать с такой скоростью, что скоро скрылся за горизонтом. Правда, горизонт на этом крошечном астероиде был всего в двухстах метрах.
— Черт! — выругался Джосс. Когда он сам достиг того места, где скрылся убегавший, там уже никого не было. Наверняка он скрылся в одном из тоннелей. Джосс знал об их существовании, но проверить еще не успел. Он был раздосадован… Но вместе с тем и доволен собой: узнать этот скафандр из всех, бывших на станции, для него не составит труда. Это даже можно было и отложить.
Теперь ситуация изменилась коренным образом: они с Ивеном расследовали дело, которое заставило кого-то совершить на него покушение, как раз в тот момент, когда Джосс уже начинал нащупывать реальные следы. Слава Богу, обошлось без дырок; он получил пару синяков, но это сущие пустяки. Больше всего на свете он хотел сейчас добраться до корабля и связаться со штабом на Луне. Может, его новое послание заставит Лукрецию не так сильно волноваться об их затратах горючего!
Ивен откинулся на спинку стула и спросил:
— Вы часто сюда приходите?
Она засмеялась:
— Наверняка этот вопрос вы задаете всем встречаемым в барах девушкам. Придумайте какое- нибудь другое клише.
Ивен покраснел. Но как раз от того, что на самом деле такое случалось крайне редко. Девушка с независимым видом откинулась на спинку и хорошенько отпила из своего стакана.
— Слишком слабый, — сказала она, поморщившись, и обратилась к бармену: — Вы что, делаете его из картофеля, который остается после обеда?
Тот дружески улыбнулся и слегка покраснел, но ничего не ответил, а отошел в другой конец стойки и стал протирать стаканы. Мэлл повернулась к Ивену и добавила:
— Мне, честно говоря, не стоило жаловаться. В прошлом месяце они пытались делать водку из соевых бобов, так запах от нее только недавно выветрился.
Ивен покачал головой:
— Звучит и то отвратительно.
— Ты себе даже не представляешь!
Ивен изо всех сил старался показать, что он спокоен и даже равнодушен к происходящему. Но ему это не удавалось — сидящая рядом Мэлл Фонтеней была еще прекраснее, чем во время своего шоу с разбрасыванием напившихся хулиганов. Он ловил себя на том, что украдкой любуется ее большими темно- зелеными глазами, их постоянно меняющимся выражением раздумья, легкой иронии, живого интереса и искренней радости. При этом их выражение не всегда соответствовало именно тому, о чем шел разговор. Такая манера сбивала собеседника с толку, заставляла напрягаться, сильней концентрировать на ней свое внимание и… попадать под ее чары.
— Э-э, вы собирались мне сказать, зачем вы вмешались все-таки в нашу дружелюбную беседу?
— Я вмешалась? — проговорила Мэлл тоном несказанного удивления, равнодушными глазами глядя в стакан. Выпив все содержимое одним махом, она поставила его на стойку и пододвинула к бармену. — Еще того же, пожалуйста. — И, повернувшись к Ивену, сказала почему-то с восторгом: — У нас тут мало людей, поэтому каждый приезжий привлекает к себе больше внимания, чем ему хотелось бы.
— Заметно, — проговорил Ивен и потрогал слегка опухшую скулу.
— А вам внимания еще больше. Вы же представляете правительство.
— Не-ет, мы не…
— Конечно же, да, — перебила она. — Для нас. Точнее, для них.
— А вы что, к «ним» не принадлежите? — удивился Ивен.
— О нет! Я независимая подрядчица. Спасибо, Майк. — Мэлл сделала большой глоток из принесенного ей стакана.
Ивен засмеялся:
— А я думал, что вы все здесь независимые подрядчики, за исключением разве что бедного Ноэла…
— Бедняга Ноэл… — повторила она и улыбнулась. — Да-а, мы к нему тут привыкли.
— Да уж пора, восемь лет как никак!
— Во всех маленьких сообществах так. Можно родиться здесь и прожить всю жизнь бок о бок с одними и теми же людьми, но так и не стать никогда для них своим. Ноэла приняли. Не потому, что его сюда назначили, а потому, что ему не наплевать. А вот что касается вас с другом… — она сделала еще глоток, — то мы ведь для вас просто очередное задание.
— Не совсем так… — попробовал возразить Ивен.
— Люди вообще не знают, зачем вы приехали, — проговорила Мэлл с напором, глядя прямо ему в глаза.
— Да? Я думал, что всем это известно, — искренне удивился Ивен. — Исчезновения…
— Ах, да. Но многие здесь не уверены, что расследование не выльется потом во что-нибудь другое, более общее… Ну, скажем так, у нас много людей, занимающихся распределением участков, и…
— Извиняюсь, легальным распределением?
Она кивнула и откинула назад свои красивые длинные волосы. Ивен заметил, что она очень часто это делала, даже когда они ей и не мешали.
— Вполне легальным. — Ивену показалось, что Мэлл посмеивается над его акцентом. — Вообще, люди, прилетевшие сюда на своих маленьких кораблях, чтобы жить, ведут свои разного рода нехитрые, маленькие дела и очень не хотят, чтобы кто-либо в них вмешивался. Понимаете? Здесь никто не жаждет изменения существующего положения вещей. А вы, даже идя по коридорам, наводите ужас на прохожих…
Ивен вздохнул и надолго приложился к своему стакану.
— Но я ведь не особенно-то и заинтересован что-либо здесь менять. Да и те, кто нас сюда прислал, платят нам за то, чтобы мы занимались одним делом — выполнением своего задания, а не разными там… мелочами… — Он чувствовал, что готов оправдываться. — Слишком мало денег!
— На проживание в гостинице, однако, хватает, — с издевкой сказала Мэлл.
— А-а, у того жулика. — Ивен поморщился. — Как только ему не стыдно сдавать комнаты в таком состоянии?
— А вы что тут ожидали? Отель «Хилтон» и серебряные подносы?
Ивен начинал злиться.
— Леди, — начал он, — я прожил пять месяцев на станции Хайлайт, где заплаты на потолках были еще страшнее, чем здесь, и если воду давали хотя бы пару раз в месяц, то это воспринималось как царская щедрость. Но зато уж если давали, то она шла кристально чистая и тебе не приходилось полдня возиться с сантехникой, вытаскивая из кранов всякую гадость! — Он отпил из своего стакана этой отвратительной водки, чтобы успокоиться, но его раздражение только переключилось, как говорится, с воды на водку. Ивену показалось, что у него во рту перегнившая с грязью картофельная жижа. — Тьфу! Хозяин гостиницы просто ворюга! Но я его не арестую… У меня здесь другие дела.
— Ты уже говорил, — сказала Мэлл и задумалась. — Вам надо дать шанс проявить себя и хорошо зарекомендовать в глазах публики…
— Надо же, какие вы, оказывается, снисходительные! — пошутил Ивен.
— Ох! — Мэлл откинулась на спинку стула и засмеялась. — Ну теперь, надеюсь, мы квиты?
— Ладно. — Он улыбнулся. — Так вы, мадам, так и не сказали, почему же вы вмешались?
— Решайте сами. Жалость? Любопытство? Минутная потеря рассудка?
