меня держать. С души сразу схлынула ярость. Минуту назад еще теплилась надежда, что я хотя бы кое-что узнаю о ее судьбе… И вот все рухнуло, ниточка, которая бы привела к ней, оборвалась.. Катастрофа.
Тучкина на цыпочках отошла от стены, подняла с пола табурет, кружку, собрала разбросанные по полу вещи. Я налил из чайника воды в кружку и жадно выпил. Слишком я сильно разгонялся, и слишком резко приходится тормозить.
— Значит, в этом сарае… Значит, в этом грязном хлеву, в этом мусорном ящике, кроме тебя, нет ни кого?
Я опустился на корточки и заглянул под нары. Тучкина напряженно следила за мной.
— Что ты там застрял? — тревожно спросила она. — Что ты там нашел?
— Так что же это получается? — с ненавистью произнес я. — Это ради тебя я целую неделю мчался сюда со всех ног? Ради вот такой драной кошки?
Оскорбившись, Тучкина, с презрением глядя на меня, отпарировала:
— А я тебя об этом не просила! То, что ты оказался здесь, для меня неприятная неожиданность!
— Проклятье! — взвыл я от беспомощности. — Где же в таком случае она?
Ну вот, я снова разозлился, и злость придала не только сил, но и побудила к действию, к неожиданным поступкам. Я кинулся к двери и принялся колотить в нее ногами. Наслушался глупых речей обиженной Богом женщины и голову потерял. Я не верю в случайности. Наверняка Альбинос, похитив Тучки-ну, с опозданием понял, что ошибся. Позвонил Дацыку и сказал, что, мол, баба не та. И Дацык вместе с Лерой сделали «дубль-два». Дацык знает, где Ирина! Ее держат в другом месте. Я продолжал сокрушать дверь. Она распахнулась неожиданно, и я едва не вывалился наружу.
— Чего гремишь? — рявкнул из темноты Дацык. Я почти не видел его и, уж конечно, не различил в его руке пистолета. Не думая о последствиях, как зверь, который кидается на охотника с ружьем, я прыгнул на Дацыка, повалил его на землю и принялся душить.
— Убью, скотина! — хрипло орал Дацык, извиваясь подо мной.
— Где Ирина?! — орал я, все сильнее сжимая его шею. — Куда ты ее спрятал, урод?! Считаю до трех!
— Она в доме… В доме… Идиот… — захлебывался Дацык.
— Я не про эту конопатую спрашиваю!
— А тебе мало одной?!
И тут грянул выстрел. Наверное, даже если бы меня прошило насквозь, я бы ничего не почувствовал, и еще долго бы душил Дацыка слабеющими руками. Но пуля не задела, рванув под мышкой куртку, пролетела мимо.
— Отпусти, не то пристрелю! — хрипел он.
Он выстрелил снова. Пуля обожгла щеку и порвала мочку уха. Я торопился, в третий раз Дацык прострелит мне голову. Но тут сильные руки схватили меня за плечи и отшвырнули от извивающегося подо мной Дацыка. Я упал на спину, перевернулся на бок. Дацык с воплями кинулся на меня, с яростью стал бить ногами, нацеливая свои тяжелые ботинки мне в лицо.
— Хватит! — раздался голос Альбиноса.
— Я убью его! — все еще хрипел Дацык, не в силах успокоиться. — Ты видел, как он меня… Позволь мне его пристрелить! Дай я всажу ему пулю в затылок!
— Конечно! Ты привык стрелять только в затылок! Иначе не можешь, потому что страшно! — крикнул я, поднимаясь на ноги. — Водителю такси тоже в затылок выстрелил!
— Что?! Что?! — задохнулся Дацык. — Слишком много знаешь!
— Молчать всем! — крикнул Альбинос, да так властно, что Дацык тотчас заткнулся.
Я вытирал разбитые губы рукавом. Молодец, Лера, что купила мне красный комбез. Кровь не так заметна на нем. А если судить по ситуации, кровушки прольется еще немало.
— Чем ты недоволен? — спросил Альбинос, приблизившись ко мне. В отличие от Дацыка, он не тыкал мне пистолетным стволом в лоб или под ребра. У него вообще руки были свободны.
— Ошибочка вышла, — сказал я. — Эту женщину я не знаю.
— Да врет он, скотина такая, нарочно нам мозги конопатит… — скороговоркой произнес Дацык, но Альбинос замахнулся на него, и тот заглох.
— Как же не знаешь? — мягко возразил мне Альбинос. — Ты вместе с ней ехал из аэропорта в одном такси, потом привел ее к себе.
— Это еще не значит, что это Ирина Гусарова.
— Что ж, — пробормотал Альбинос, почесывая затылок. — Прости. Но другой женщины у нас нет.
— Я ему так и сказал, Альбине, но эта скотина, как тупой ишак, все об одном талдычит…
— Да замолчи ты! — рыкнул на него Альбинос и снова повернулся ко мне. — Что ж, тем лучше, правда? Ты должен радоваться, что твоя женщина не только жива и здорова, но ее вообще никто не похищал.
— Я уже не знаю, радоваться этому или нет, — пробормотал я и посмотрел на освещенные луной вершины гор.
Альбинос рывком развернул меня лицом к стене и завел мне руки за спину. Дацык, громко сопя над моим ухом, принялся туго связывать руки веревкой. Я не сопротивлялся, потому что знал: чем сильнее сопротивляешься, тем туже затягивают веревку.
— Здесь его оставим, — предложил Альбинос. — Тут ему будет хорошо — и тепло, и мягко.
— А эту куда?
— С нами пусть ночует.
Тучкина подслушивала под дверью. Приоткрыв ее, с трудом сдерживая радость, проговорила:
— Вот и правильно! А то я испугалась, что вы меня с этим сумасшедшим на ночь оставите. А я вам совсем мешать не буду. А вещи с собой сразу забирать или утром?
— Какие вещи?! — сдавленным голосом крикнул Дацык. — Ты не на зоне. Стой тихо, тебе все скажут!
Альбинос толкнул меня в дверной проем. Я сел на нары и кинул взгляд на стол, где лежал маленький кухонный нож. Не успел подумать, что им запросто можно будет перепилить веревку, как Альбинос подошел к столу, взял ноне, вилку и даже кусочек битого зеркала.
— Не надо, Вацура, — посоветовал он. — Не делай себе хуже.
— Ты, наконец, скажешь мне, что вам от меня надо?
— Завтра узнаешь, — ответил Альбинос, задул свечу и уже в полной темноте вышел наружу. — Спокойной ночи!
Хлопнула дверь, лязгнула арматура, и все стихло.
33
При дневном свете, который едва проникал через маленькое узкое окошко, комната выглядела еще более убогой, холодной и грязной. Я лежал на боку, медленно приходя в себя.
Рывком распахнулась дверь. Я понял, что приперся Дацык.
— Вставай, скотина! Сейчас будет развод на каторжные работы.
Я рассмотрел в его руке пистолет. «Пушка» была небольшого размера, с большой мушкой, похожей на лепесток. Карманный «Рот-Зауэр», тот самый, из которого был застрелен таксист Вергелис.
Мы подошли к обеденному столу. За ним уже сидели Альбинос и Лера, пили маленькими глотками кофе. Лера заливисто смеялась.
— У меня такое настроение, что хочется танцевать!
Напротив Альбиноса, на самом краю скамейки, примостился Мураш. Голова его свесилась на грудь, плечи обвисли. Я сел рядом. Он приподнял голову, кивком поздоровался. Выглядел он получше, чем вчера: одутловатость заметно уменьшилась, отекший глаз приоткрылся.
