возвращавшийся из дворца, куда он ходил «нюхнуть политики», как он говорил, то есть поразведать тамошнее настроение.
— А, вот и ты! — встретили его приятели. — Ну, присаживайся и рассказывай!
— Я с плохими вестями, друзья, — сказал Ноэ, усевшись. — Король Карл хотел сегодня утром расправиться со всеми виновниками неудачи казни Рене, а теперь все переменилось. Он уже обедал вместе с королевой-матерью, а Кабош объяснил в свое оправдание, что поперек улицы была протянута веревка, о которую и запнулись лошади.
— Но это неправда!
— Я и сам знаю, что это неправда, однако король поверил этому! Но это еще не все. Уж не знаю, что произошло между королем и его достойной матушкой, но только его величество снова позвал к себе наваррского короля и предложил ему путешествие по Наварре.
— Ну, и что же? Король уедет?
— Нет, он хочет взять с собой приданое жены и ключи от Кагора.
— Что же, он прав!
— Нет, он неправ! Друзья мои! Назревают важные события, и жизнь нашего государя в большой опасности. Мы должны грудью встать за него, оградить его своими жизнями. Но это — трудная задача: нас все же слишком мало!
— Ну что же, — ответили Гектор и Ожье на эту тираду Ноэ, — каждый из нас сделает что может, а там…
XXII
Итак, мы расстались с Червонным валетом в тот момент, когда его ослепил свет факела, бывшего в руках замаскированной дамы.
— Ах! — сказала она, протягивая Лагиру свою крошечную розовую ручку. — Если бы вы знали, сколько я перестрадала! Ведь я случайно видела все! Но мы поговорим об этом потом!
По приказанию герцогини оба шталмейстера подбежали к носилкам и помогли Лагиру выбраться. Очутившись на крыльце, он не пожелал иной помощи, кроме той, которую так охотно предлагала ему розовая рука замаскированной дамы.
Когда они очутились в той самой комнате, где еще недавно Лагир пережил блаженные минуты, она сказала ему:
— Ах, как я измучилась! Вы не можете представить себе, что я испытала, когда увидела, как вас ударили… А ведь я твердо решила никогда более не встречаться с вами! — И, отвечая на укоризненный вздох Лагира, вырвавшийся у него после этого признания, она сказала: — Дорогое дитя мое, вы даже не представляете себе, какая пропасть разделяет нас!
— О, я знаю! — с горечью ответил он. — Ведь я вижу, что вы важная дама, а я бедный гасконский дворянчик.
— Вы молоды, храбры и красивы! — сказала она. — Да, именно поэтому я и не хотела видеть вас больше, так как чувствовала, что способна безумно полюбить вас. Но судьба решила иначе! Я хотела в последний раз повидать вас и для этого за дорогую цену сняла помещение на улице Каландр.
— Позвольте! — перебил ее Лагир, у которого при этих словах блеснуло смутное подозрение. — Но ведь кортеж совершенно не должен был пройти этой улицей!
Замаскированная дама на краткий момент замялась, но сейчас же сказала:
— Господи, да ведь это помещение выходит окнами и на площадь, и на улицу. Сначала я смотрела из окон, выходивших на площадь, но, когда кортеж завернул на улицу Каландр, я перебежала к другим окнам… Но вы не можете себе представить, что я испытала, когда увидела, как вы падаете, сраженный ударом приклада.
— О, не беспокойтесь! — перебил ее Лагир. — Этот человек…
— Вы знаете его?
— Нет, но я постарался запомнить его лицо! Этот человек жизнью поплатится за нанесенный мне удар!
Лагир не видел, какая загадочная улыбка скользнула по лицу замаскированной дамы в ответ на эту фразу.
— Вы не можете себе представить, — продолжала она, — что я испытала, когда увидела, как вы упали! Забыв всякую осторожность, я распорядилась, чтобы мои люди подобрали вас, и таким образом вы очутились здесь. По счастью, доктор сказал, что ваша рана неопасна.
— В самом деле, я не испытываю никаких страданий!
— И вам нужен только отдых в течение недели! «Так! — сказал себе Лагир. — Отсюда следует, что она будет любить меня целую неделю!»
— Эту неделю, — продолжала замаскированная дама, — вы проведете здесь, и я буду навещать вас каждый вечер!
— Как! — воскликнул он. — Разве вы не будете со мной все это время?
— Какой вы ребенок! — ответила она, и так как он хотел протестовать, то, закрыв ему рот рукой, она продолжала: — Замолчите и выслушайте меня! Вы останетесь здесь. Тут вы можете чувствовать себя как дома, но во имя тех чувств, которые высказала я вам, прошу дать мне слово, что вы не выйдете отсюда раньше недели!
— А вы будете навещать меня?
— Каждый вечер!
— Но…
— Я не могу дать вам другие объяснения!
Герцогиня открыла одну из дверей и провела молодого человека в соседнюю комнату, оказавшуюся кокетливо убранной спальней.
— Вот ваша комната! — сказала она.
— И я не должен выходить отсюда?
— Раньше недели — нет!
— Но у меня остались друзья в Париже, которые будут беспокоиться!
— Они уже предупреждены, что вы находитесь в надежном месте!
— То есть в плену! — с тонкой усмешкой заметил Лагир. — Недаром же у меня отобрали шпагу и кинжал!
— Дитя! — ответила герцогиня, видимо, ждавшая этого замечания. — У вас отобрали оружие потому, что раны в голову очень часто вызывают приступы горячечного бешенства, когда больной может наделать беды!
— А, это другое дело, — согласился Лагир.
— Я приставлю к вам одного из своих пажей, — продолжала герцогиня. — Доктор, делавший вам перевязку, дал ему все инструкции, так что он отлично выходит вас!
— Как, разве вы уже покидаете меня?
— Так нужно, но завтра мы увидимся!
Чтобы избежать дальнейших расспросов, герцогиня позвонила, и в комнату через дверь, существования которой Лагир никогда не заподозрил бы, вошел прехорошенький паж, почтительно приветствовавший больного.
— До свидания! — сказала герцогиня и быстро скрылась. Тогда Лагир обратился к пажу:
— Как вас зовут, милый?
— Амори, к вашим услугам, месье!
— Вы будете ухаживать за мной?
— Да, и вообще исполнять все желания вашей милости в пределах возможности. Таково предписание моей госпожи!
— Ну так мое первое желание: узнать имя вашей госпожи!
