— Не знаю, потому что капитан шаланды не посвятил меня в свои планы.
— Что? Капитан?.. Так, значит, это… не вы?
— Нет, герцогиня!
— Но в таком случае что вам нужно?
— Я пришел по поручению капитана! Анна кинула на гасконца презрительный, уничтожающий взгляд и воскликнула:
— Извиняюсь! Я ошиблась… Что же нужно от меня вашему капитану?
— Он хочет представиться вашему высочеству.
— Его имя?
— Я не уполномочен сказать его.
— И вы осмеливаетесь…
— Герцогиня! — холодно возразил Лагир. — Я получил приказание, исполнил его, вот и все! Угодно будет вам принять капитана?
— Пусть войдет! Лагир поклонился и вышел.
Тогда лицо герцогини исказилось. Она закрыла его руками и с бешенством прошептала:
— Он уже не любит меня больше!
Она стала ждать с трепетом и боязнью. Наконец у дверей послышался снова шум шагов, и в каюту со шляпой в руках вошел человек, который, улыбаясь, сказал:
— Здравствуйте, прелестная кузина!
При виде этого человека герцогиня в ужасе отскочила назад и, закрывая лицо руками, подумала: «Я погибла, да и все мы тоже! Этот неотесанный горец хитрее нас всех!»
XX
Перед тем как появиться у Анны, Генрих тщательно занялся своим видом. Теперь он был причесан, надушен и приодет так, как это сделало бы честь любому миньону короля Генриха III. Герцогиня, несмотря на все свое изумление и ужас, не была бы женщиной, если бы сразу не заметила этого. Войдя в каюту, Генрих продолжал:
— Прелестная кузина, не морщите своих бровок и не кидайте на меня таких убийственных взглядов. Ей — богу, когда вы узнаете, как все это…
— Уж не собираетесь ли вы оправдываться в учиненном насилии?
— Вот именно! Но сначала, если вы так же добры, насколько прекрасны, позвольте мне поцеловать вашу ручку!
— А затем?
— А затем вы приступите к допросу и увидите, что я вовсе не так виноват, как об этом можно подумать!
Наваррский король держался так мило, так непринужденно и галантно, что герцогиня сменила гнев на милость. Она протянула ему руку, к которой нежно приник Генрих, и затем сказала:
— Теперь я жду, что вы скажете мне, где мы находимся!
— На Луаре!
— В каком месте?
— Между Сомюром и Анжером.
— Отлично! А откуда мы едем?
— Из Блуа, где вы заснули.
— Должно быть, я очень крепко спала на этот раз, хотя обычно сплю чрезвычайно чутко!
— О, да! Но Гардуино знал это…
— Кто это — Гардуино?
— Субъект, дом которого вы приняли за гостиницу. Так вот Гардуино подмешал в ваше вино наркотик. Герцогиня хлопнула себя по лбу.
— Значит, Рауль предал меня? — воскликнула она.
— Что же делать? Он повиновался мне. Но в данный момент это несущественно. Поговорим лучше о нас самих. Наверное, вы воображаете, что я похитил вас потому, что вы — признанная душа католической партии?
— Вам трудно будет иначе объяснить этот насильственный акт!
— А между тем истина находится очень далеко от этого! Вам угодно будет дослушать меня до конца? Да? Благодарю вас! — Генрих снова взял руку герцогини, вторично поцеловал ее и продолжал: — До вас, наверное, доходили слухи, что гугеноты прикопили порядочные средства, которые должны были послужить фондом для неизбежной войны? Вы слыхали об этом? Да? Ну, а известно ли вам, где было спрятано это «сокровище гугенотов»? — Нет, это никому неизвестно! Король и мои братья долго искали его, но…
— И король, и ваши братья, герцогиня, не нашли этого сокровища только потому, что оно было слишком близко от них! Ведь наше золото было припрятано в самом Блуа, и притом у того самого Гардуино, у которого вы остановились! Но, разумеется, надо было вывезти оттуда наши средства, и вот…
— Вы явились за этим в Блуа?
— Совершенно верно!
— Но при чем же здесь я? Почему… Генрих кинул на Анну нежный взгляд и сказал:
— Поверите ли вы мне, если я сделаю вам искреннее признание?
— Но это смотря по тому, как…
— Слушайте. Перед тем как покинуть дом Гардуино, я не мог противостоять искушению еще раз взглянуть на вас. И вот я зашел в вашу комнату. Вы спали и показались мне такой очаровательной, что… что во мне всплыли детские воспоминания…
— Какие «детские воспоминания»?
— Мальчиком лет четырнадцати я был однажды в
Сен-Жерменском замке, где присутствовал король Франциск II со всем двором. Среди прекрасных дам там была девочка приблизительно моих лет, с голубыми глазами, с золотистыми волосами. Это были …
— Да неужели! — насмешливо кинула герцогиня.
— О, в те времена религиозные и политические страсти еще не успели зажечь темные молнии в безмятежной лазури этих прекрасных глаз. Ваше сердце еще не знало бурь, зато мое сразу было ранено.
— Да вы никак собираетесь по всей форме объясниться мне в любви, дорогой мой кузен? — насмешливо спросила Анна.
— Вот именно, прекрасная кузина!
— Как? Вы меня любите?
— Боюсь, что это так!
— И в доказательство своей любви вы похитили меня? — продолжала спрашивать герцогиня, не переставая смеяться.
— О, только ради этого!
— Да вы с ума сошли!
— Пусть! Но я люблю вас! — и с этими словами Генрих опустился на колени перед герцогиней, взял ее руки и покрыл их страстными поцелуями.
Шаланда продолжала быстро спускаться вниз по течению Луары.
XXI
Рауль и Лагир сидели на палубе шаланды и доверчиво болтали.
