кто помешал им нормально добраться куда надо. Очень удачно, что начало сборища подпирает под плановый перерыв в расписании электричек. Кто поедет за город, часа три потеряет. Представляю, как пенсионеры поблагодарят неформалов, - засмеялся Федоровский. - А нам каждый голосочек - на вес золота. Так и победим, Виктор Михайлович, наверняка победим!
– Мы-то победим, иначе быть не может, - вздохнул Котов. - Но один район погоды не сделает. Район - не город, а город - не вся страна. Нужно бить по верхам. Пока Мишка-в-головку-меченый верховодит, толку не будет. Из ЦК мне сигнализировали, что он новую пакость задумал. На Съезде хочет сдать 6-ю статью Конституции, нашей Советской Конституции, за которую люди кровь проливали, жизнь свою миллионами ложили. А он хочет все это сдать за тридцать Иудиных серебреников. Хочет, чтобы за это его Президентом сделали. Сколько наш народ вынес, какие победы одержал - и без всяких президентов. А этот вдруг придумал. Но не выйдет! Не пройдет такая штука. Я сам в Москву поеду, что смогу сделаю. А ты согласен с оценкой положения? - неожиданным вопросом закончил Котов.
– Согласен, Виктор Михайлович! - побледнев, тихо ответил Федоровский. - Другого пути нет!
4.2 Мы летим под уклон, давим газ на крутом вираже
– Никто не спорит, что нельзя допустить этот шабаш, тем более накануне выборов. Но есть ли твердая гарантия, что наше и ваше участие в этих, - как вы говорите, - в пресекательных мероприятиях не выплывет наружу? - спросил Гидаспов.
– Если бы операция проводилась только нашими сотрудниками, то - гарантия безусловная, на все сто процентов. Однако Управление такими силами не располагает даже если задействовать по максимуму доверенных лиц и определенную часть конфидентов. Именно поэтому запланировано привлечь более широкий контингент, включая комсомольский и партийный идеологический актив, а также членов ряда контролируемых общественных организаций. В такой ситуации исключить утечку информации невозможно и, следовательно, ненужно. Другое дело явные доказательства нашего участия: их быть не может и не будет. Это я гарантирую абсолютно, - будто на одном выдохе ответил Сурков.
Гидаспов молчал, перебирая лежавшие перед ним разноцветные карандаши, и Сурков решил, что пора переходить к следующему вопросу.
– Борис Вениаминович, вы просили доложить по ситуации со Съездом, - начал он, но Гидаспов вдруг нацелил в его сторону острие синего карандаша.
– Надо закончить с митингом. Вы просчитали последствия утечки информации? Политические последствия?
– Да, такая работа выполнена. Оценки базируются на подсчете информационных возможностей противной стороны, включая устные каналы передачи информации, а также вышедшие из-под контроля газеты, радио- и телепередачи типа '600 секунд'[62] и 'Пятого колеса'…
– Слухи о бесконтрольности '600 секунд' сильно преувеличены, - улыбнувшись, заметил Гидаспов.
– … по нашим подсчетам сведения распространятся среди подавляющей части населения за три, максимум - четыре, дня, - закончил Сурков.
– Я спросил о политических последствиях, - напомнил Гидаспов.
– Мы не располагаем методами, позволяющими давать точные оценки, однако наши специалисты считают, что на результаты голосования это не повлияет.
Мнения специалистов Сурков не знал потому, что таких специалистов у него не было, но говорить об этом первому секретарю Обкома было нельзя, а сказать 'Я считаю…' показалось недипломатично. 'На самом деле на итоги выборов уже ничто не повлияет, разумеется, кроме их отмены', - подумал генерал.
– Боюсь, ваши специалисты ошибаются, - сказал Гидаспов и, сощурившись, чтобы не надевать очки, заглянул в лежавшую перед ним бумагу. - Ваш вариант очень опасен, да, очень опасен. Мы рискуем прогреметь на весь Союз, причем скверно прогреметь, как уже случилось с нашим митингом. Его ославили на весь Союз как отрыжку сталинизма и навязали имя собственное: 'гидасповский'! А какие-то оголтелые мерзавцы умудрились прилепить мне кличку 'Гестапов'. Согласитесь, что при всей вздорности, узнавать такое - радости мало.
– В наших сводках ничего подобного не было, - возмутился Сурков, прекрасно знавший, что первый секретарь Обкома ничуть не преувеличивает.
– Да, в еженедельных справках, которые поступают в Обком, этого не было. Но я узнал из других, не менее надежных источников. По-человечески вас понимаю - вы не хотели меня расстраивать. С одной стороны я ценю вашу деликатность, но с другой - имею основания думать, что мое УКГБ может лукавить: что-то скрыть, а что-то подать в искаженном свете.
Сурков вспомнил о разносах и выволочках, которые по разным поводам устраивал ему Гидаспов, но говорить об этом или даже дать понять, что он таит обиду, было совершенно ненужно и вредно.
– Пожалуй, вы правы, Борис Вениаминович, - подумав, согласился Сурков. - Должен признать, что я лично запретил включать эту информацию в обобщающие справки. И вы верно вскрыли мотивы этого решения. Мы с вами знакомы не первый год, и я уважал вас задолго до того, как вы стали Первым, а после мое личное, как вы точно подметили, человеческое отношение к вам нисколько не изменилось.
– Я никогда не сомневался в вашем добром товарищеском отношении, равно как и в вашем высоком профессионализме и вашей принципиальности. Тем более, мне хотелось бы слышать ваше откровенное мнение о возможности предотвращения митинга таким способом, чтобы полностью исключить риск какого бы то ни было скандала. А в предлагаемом вами варианте риск недопустимо велик. Вы согласны, Алексей Анатольевич?
– Риск, безусловно есть, Борис Вениаминович, и немаленький…
– Немаленький - значит большой?
– Очень большой! - глядя в глаза собеседнику, ответил Сурков. - И я хорошо понимаю, что - извините за каламбур - если прогремим, то наверняка и загремим. Мягкого выхода из ситуации, аналогичной тбилисской, сейчас не будет.
– И все-таки настаиваете на вашем плане? - спросил Гидаспов.
'Хочет завязать на меня всю ответственность', - подумал Сурков и четко ответил:
– Работа проводилась по поручению Обкома. Я не настаиваю на реализации именно данного оперативного плана, но другого, лучшего - нет.
На самом деле другой план был, - точнее не план, а предварительные проработки. Но Сурков пока не решил, надо ли делиться этим с Гидасповым. Первоначальный замысел предложил Беркесов, тот самый, который нашел замечательный выход из проваленной операции 'Волокдавы'. Беркесовская комбинация была задумана блестящей, хитроумной и при полном напряжении всех сил реально осуществимой.
'Подожду, пусть сам что-нибудь предложит', - подумал Сурков, чуть подав вперед корпус. Это движение было хорошо заученным, из того арсенала приемов, которые применялись всеми разведчиками во время речевых контактов с объектом, воспринимающим его подсознательно как предельное внимание и сосредоточенность собеседника.
– Так-таки нет? - хитро подмигнув, переспросил Гидаспов.
– Можно, например, превентивно изолировать сотни две зачинщиков. Мы с такой задачей справимся за сутки. Но в этом случае, как вы понимаете, огласка неизбежна. Она при таких операциях, можно сказать, заранее запланирована. Поэтому для задействования подобного мероприятия необходимо политическое решение ЦК.
– ЦК на это никогда не пойдет, а нашего уровня, думаю, вам не хватит! Но даже, если бы бюро Обкома приняло такое решение, в чем я, признаться, не уверен, реакция была бы хуже атомного взрыва. Вообразите, что затрубят наши враги: дескать, на шестом году перестройки и перед самым открытием Съезда народных депутатов у нас, в Ленинграде начались массовые репрессии!
– Мы предвидим все это и поэтому не предлагаем, хотя порой терпение на пределе и вот-вот
