— Да, ты права, — я вздохнул, — теперь уже, наверное, все равно, — и прикрыл глаза. Страшная усталость навалилась, раздавила меня. Меня душили рыдания, но я не мог позволить себе плакать в ее присутствии, она и так считала меня слабаком и неудачником. — Знаешь, Инн, — сказал я, с трудом справившись с собой, — когда я умру, то обязательно прилечу за тобой.
— Опять ты говоришь глупости, — она вздохнула, — мне не нравятся твои глупые фантазии.
— Думаешь, мертвые могут летать? — спросил я.
— Ты не умрешь, — ответила она, — я говорила с врачом. И он сказал…
— Если бы ты только знала, как я люблю тебя, — выдохнул я. — Я обязательно прилечу за тобой, когда умру. Вот увидишь.
— Ну, все, мне пора, — она встала. На ее лице читалось неудовольствие. Моя бывшая супруга явно жалела, что пришла меня навестить. Мне хотелось броситься к ней, обнять, заставить остаться, но я ничего не мог поделать, просто лежал и смотрел на нее.
— Выздоравливай, — сказала Инна, повернулась и ушла. Больше я ее не видел.
Дверь открылась. В палату вошел молодой доктор, тот, что поддерживал меня под локоть. В руке у него был медицинский пластиковый чемоданчик с красным крестом на крышке.
— Давайте-ка сделаем вам укольчик, — сказал он.
— Давайте, — согласился я, — если это поможет…
— Еще как поможет, еще как…
Он положил чемоданчик на стол и распечатал его.
— Послушайте, — обратился я к нему, — я не совсем понимаю. Эта палата похожа на гостиничный номер. Я не заметил таблички у входа. Это вообще больница?
— Научный центр, — ответил он, вскрывая ампулу, — могу вас заверить, что вам очень повезло. Здесь у нас стационар. Тут мы проводим лечение…
— И пишите диссертации, — я кивнул с самым кислым видом.
— Напрасно вы так, — заметил доктор, — наши методы лечения — самые прогрессивные в мире. Вам очень повезло, что вы у нас оказались.
— Поживем — увидим, — ответил я. — Только хотелось бы пожить подольше.
— Еще как поживем, — заверил меня доктор. — И хорошо поживем. Ложитесь…
Укол оказался весьма болезненным.
— Ну вот, — сказал доктор, — скоро должно наступить облегчение. Полежите пока. Если что-нибудь понадобится — жмите на кнопку. Она расположена с правой стороны от кровати. И к вам придет дежурный врач.
— Хорошо, — ответил я, и тут к своему удивлению ощутил, что боль уходит из правого бока. Неужели укол помог?! Так скоро?!
— В чем дело? — спросил доктор, заметив, что я чем-то озабочен.
— Мне кажется, что болит уже меньше, — ответил я. — Такое может быть?
— Ну, процесс восстановления пока начаться не мог… — доктор помолчал, размышляя… — скорее всего, дело в блокировке некоторых болевых центров. В общем, вы можете быть уверены, что с вами все будет в порядке. Скоро боль совсем уляжется. Кстати, ходить вам не стоит. Лучше лежите. Кормить вас будут здесь. Обед доставят через пару часов. А пока отдыхайте, набирайтесь сил.
— Как вас зовут? — спросил я.
— Антон.
— Спасибо вам, Антон, — сердечно поблагодарил я его.
— Не за что, это мой долг, — доктор ободряюще мне улыбнулся и повернулся к двери. Некоторое время он стоял ко мне спиной, словно раздумывал о чем-то, я заметил, что рука, сжимавшая чемоданчик, немного дрожит. Он обернулся ко мне, пожевал губами, явно собираясь что-то сказать, но так и не решился, и вышел.
«Приятный человек, — подумал я, — только немного странный».
Вскоре боль в боку и в самом деле совсем оставила меня, и я заснул.
Разбудил меня звук открывающейся двери. В палату вошла девушка. Она несла поднос с едой. Поставив его на стол, она повернулась ко мне.
— Вы можете есть, — сказала она. Вид у нее при этом был весьма отстраненный. Такой, словно мысленно она находилась где-то далеко отсюда.
— Спасибо.
Не сказав ни слова в ответ, она развернулась и вышла. Я решил, что у девушки, наверное, какие- нибудь проблемы, и пожалел ее. Жалко, она не захотела со мной поговорить. Может, я бы смог чем-нибудь ей помочь. Или просто утешить добрым словом.
Я тронул бок и понял, что печень совсем меня не беспокоит. Да и чувствовал я себя просто превосходно, так словно я помолодел лет на десять. Доктора в этом научном центре творили чудеса.
Я сел за стол и принялся за еду. Грибной суп на первое. Отварной язык и пюре на второе. А еще салат из огурцов и помидоров. И ванильный пудинг на десерт. Кормили замечательно.
После еды я по обыкновению лежал, отдыхая, но сейчас мне хотелось двигаться. Я встал и прошелся по комнате. Открыл форточку, впуская свежий воздух.
Затем подошел к зеркалу и занялся исследованием правого бока. Я щупал его, мял пальцами. Обычно он отзывался болью в ответ на любое прикосновение, но сейчас ничего подобного не происходило. Мне показалось, что печень на ощупь чересчур твердая, словно в правом боку у меня булыжник. Но, поразмыслив, я решил не придавать значения своим ощущениям. Врачам виднее. Раз уж они взялись за лечение, значит все так и должно быть.
Походив по комнате, я выбрался в коридор.
Впервые за несколько лет у меня возникла мысль, что, возможно, жизнь еще не кончена, а значит рановато мне ставить на себе крест. Я почувствовал необыкновенную благодарность к врачам, которые умеют творить чудеса.
В коридоре никого не было. Не оказалось никого и в обширном холле. Кругом царила тишина и запустение. Даже лампы не горели. Сквозь стеклянные витражи проникали солнечные лучи и лежали на сером мраморе светлыми квадратами. Будка администратора выглядела давно покинутой. Я приблизился и провел ладонью по дереву. На толстом слое пыли остался хорошо различимый след. Мне вдруг стало не по себе. Было во всем происходящем что-то ненормальное, словно привычная реальность вдруг раскололась надвое, и я остался совсем один в каком-то потустороннем мире, в то время как все остальные люди продолжали существовать в истинной действительности. Я был совсем один посреди огромного, покинутого всеми живыми существами здания. Я стоял перед заброшенной будкой администратора и дрожал от страха. Мое сердце глухо колотилось о грудную клетку. На лбу выступил пот.
Быстрым шагом я вернулся в свою палату и нажал на кнопку вызова. Сначала ничего не происходило, потом в коридоре послышались шаги, и в палату вошел пожилой доктор. Я ожидал Антона и визит этого нового человека стал для меня неожиданностью. К тому же, на лице у доктора было написано неудовольствие, словно я оторвал его от какого-то чрезвычайно важного дела.
— Что случилось? — спросил он строго.
— Я… я просто испугался, — смутился я, — я вышел в холл, а там никого нет…
— Лучше вам пока не покидать палату, — заметил доктор, сверля меня сердитым взглядом, — всякое может случиться.
— А где все? То есть я хочу сказать, там так пусто…
— А вам нужно шумное общество?!
— Нет, но…
— По-моему, для бурного общения нет никаких предпосылок. Вы не находите?
— Да какое бурное общение?! — удивился я. — Простите, не знаю вашего имени…
— Профессор Стукалов. Леонид Леонидович.
— Рад знакомству, — я протянул руку, которую доктор после короткой паузы пожал.
— Ложитесь, отдохните, — скомандовал профессор, — вполне допускаю, что у вас могут возникать
