элементарных правил устройства и содержания канализации, водопровода, освещения и вентиляции, о нарушении правил противопожарной безопасности и безопасности от несчастных случаев, о полнейшей антисанитарии, об ужасном состоянии канализационных отводов и уборных, о грязных, закопченных комнатах, битком набитых людьми, о плохих и недоброкачественных продуктах, которыми они питаются, о таких же грязных улицах и переулках, о дворах, заваленных гниющим мусором, и с множеством вонючих луж».
Обследования, проведенные в Англии в 1890-х годах, показали, что до 30 % населения и не менее 40
Из-за нарушения норм безопасности на производстве тысячи человек погибали, а десятки тысяч становились калеками. О том, что нормы безопасности, охраны труда, особенно женского, далеко не соблюдались на многих видах производства ярко свидетельствовал роман Эмиля Золя «Жерминаль», материал для которого писатель собирал в шахтерском районе.
Рассказывая о рабочем дне своей героини юной Катрин, Эмиль Золя изобразил невероятную тяжесть шахтерского труда. «В шахте Жан-Берт Катрин работала уже целый час, подталкивая вагонетки до 'подставы': она обливалась потом, ей приходилось останавливаться на секунду, чтобы вытереть лицо… Работа шла на глубине в семьсот восемь метров… В этом глубоком штреке… нестерпимую жару поддерживало то, что рядом находилась выработка очень глубокой заброшенной шахты Гастон-Мари, где десять лет тому назад произошел взрыв гремучего газа, вызвавший пожар, – пласт угля до сих пор горел там, за построенной глиняной перемычкой, которую постоянно поддерживали, чтобы пожар не распространился дальше… Уголь горел уже десять лет, накаляя глиняную плотину, как кирпичи в печке до такой степени, что она так и обдавала жаром тех, кто проходил мимо нее. И как раз вдоль этой раскаленной стены, тянувшейся на протяжении ста метров, Катрин и приходилось вести откатку при температуре в шестьдесят градусов. После двух таких путешествий Катрин совсем задохнулась… С трудом загребая лопатой уголь, Катрин наполнила наконец вагонетку, потом покатила ее… Да что это с нею сегодня?… Ноги точно ватные, кости будто размякли. Должно быть, все от духоты. Вентиляция не доходит до такого далекого закоулка. Воздух спертый, да еще из угольного пласта с легким бульканьем и журчанием выбиваются какие-то пары, и подчас их бывает так много, что лампы еле-еле горят; о гремучем газе и говорить нечего – никто на него и внимания не обращает: столько его нанюхаются рабочие, что больше и не замечают. Катрин хорошо знала этот 'мертвый воздух', как говорили углекопы, – внизу тяжелые, удушливые газы, вверху легкие – те, которые вдруг вспыхнув, взрывают все выработки, убивают сотни людей единым ударом грома. С детства она много наглоталась гремучего газа, удивительно, почему она сегодня так плохо его переносит, почему у нее так звенит в ушах, так першит в горле».
«Нет больше сил! Сорвать, сорвать с себя рубашку! Ведь это сущая пытка, малейшая складочка режет, жжет тело… И, раздевшись теперь догола, жалкая, несчастная, словно голодная собака, что семенит в грязи по дорогам в поисках пропитания, – она надрывалась, как ломовые клячи, перемазанные по самое брюхо жидкой черной грязью. Она ползла на четвереньках и толкала вагонетку. Но муки не стихали, нагота не принесла ей облегчения… В ушах стоял оглушительный звон, виски как будто сдавило тисками. Она упала на колени… Вдруг лампа потухла. И тогда все полетело в черную бездну; в голове как будто вращался мельничный жернов, сердце сразу остановилось, перестало биться, словно тоже оцепенело от той бесконечной усталости, которая сковала все тело Катрин. Она упала навзничь, задыхаясь в пелене удушливых газов, стлавшихся над землей».
Несмотря на упорную борьбу рабочих за сокращение рабочего дня, до середины 70-х годов его продолжительность составляла в Англии и США 10 часов в среднем, в Германии – от 10 до 12 часов, во Франции и Италии – от 11 до 12, в Голландии – 12, в Испании – от 12 до 13, в Бельгии – от 13 до 14, в Японии – от 12 до 16 часов. Однако у ряда категорий трудящихся рабочий день был еще дольше. Четверть рабочих США трудилась по 11-13 часов ежедневно. Английские железнодорожники работали по 12 часов и более, а порой и по 20 часов подряд. Торговые служащие, включая подростков, трудились по 75-90 часов в неделю.
Требование сократить рабочий день стало главным для многочисленных выступлений пролетариата в 70-х и 80-х годах XIX века. В мае 1886 года в США в ряде крупных городов прошли массовые демонстрации под лозунгами установления 8-часового рабочего дня. 1 мая 1886 года в Чикаго на улицы вышло 40 тысяч рабочих. 3 мая полиция расстреляла забастовщиков у чикагского завода сельскохозяйственных машин Маккормика: 6 человек было убито, 50 ранено. На другой день на площади в Чикаго состоялся митинг против произвола властей. Неизвестный человек швырнул бомбу в полицию, прибывшую на митинг. Один полицейский был убит, несколько полицейских ранено. В ответ власти прибегли к массовым арестам. Восемь руководителей чикагских рабочих были преданы суду. А вскоре 7 из них были приговорены к смертной казни. Через 7 лет губернатор Иллинойса признал, что вина казненных не была доказана. Несмотря на жестокую расправу с чикагскими рабочими и их организаторами, движение за 8-часовой рабочий день продолжало развиваться в США и других странах.
Порой выступления рабочих приобретали революционный характер. В набросках к роману «Жерминаль» Золя так описывал развитие его сюжета: «…Перехожу к рабочим. Вот главные моменты борьбы. Страшная нужда приводит к возмущению, они объявляют забастовку. В это время Компания, сама пострадавшая в связи с промышленным кризисом, хочет еще более понизить заработную плату, результатом чего и является бунт». Намечая содержание пятой части, Золя писал: «Нестройное пение 'Марсельезы' , крики: 'Хлеба! хлеба!' Искаженные лица, растрепанные волосы, вся сцена происходит при заходе солнца, которое заливает шествие кровавыми лучами; страшная картина восстания, пробуждения, которое когда-нибудь все сметет ('Да здравствует социальная революция! Смерть буржуазии!')».
О том, что роман «Жерминаль» правдиво и глубоко изображал положение рабочих и их конфликты с капиталистами, свидетельствовал не только успех книги Золя (сразу же после выхода романа в свет в 1885 году, он был выпущен несколькими изданиями и был переведен на несколько европейских языков). Выступления шахтеров часто обретали политическую окраску. Забастовка шахтеров в Кармо (Франция) в 1892 году была вызвана увольнением шахтера Кальвиньяка в связи с избранием его мэром города. Против 2800 безоружных шахтеров было брошено 1500 жандармов и солдат. После 80 дней забастовки власти были вынуждены уступить и восстановили Кальвиньяка на работе. Это была первая политическая забастовка рабочих во Франции.
Рабочие во всех странах мира в упорной борьбе добивались признания права на существование своих организаций и на забастовки. Так, в 1875 году английский парламент отменил архаический закон «О хозяевах и слугах». В том же году было узаконено право рабочих на забастовку. В 1884 году французские профсоюзы добились своей легализации. В Италии в 1889 году было признано право рабочих на стачки.
Рабочие постепенно отвоевывали право на участие в парламентских выборах. В Германии это право для рабочих-мужчин было достигнуто лишь в 1884 году. Однако в подавляющем большинстве стран Западной Европы и Северной Америки вплоть до начала XX века в голосовании на парламентских выборах участвовало лишь 10-15 % населения.
Между тем политические требования все чаще выдвигались в ходе забастовок рабочих разных профессий. В мае 1891 года в Бельгии началась забастовка 250 тысяч рабочих (более трети всех рабочих страны) с требованием введения всеобщего избирательного права. Забастовка сопровождалась митингами и демонстрациями. Через неделю после начала забастовки парламент принял закон о введении всеобщего избирательного права, в результате чего число избирателей возросло в 10 раз. Активную роль в организации забастовки сыграла Рабочая партия Бельгии.
К этому времени в Западной Европе уже сложились массовые политические рабочие партии, стоявшие на позициях социализма. В январе 1877 году социал-демократы Германии получили около полумиллиона голосов и 13 мест в рейхстаге. Но уже в октябре 1878 года канцлер Германии Бисмарк добился принятия «исключительного закона, который запрещал деятельность организаций, социал- демократические, социалистические и коммунистические стремления которых имеют своей целью свержение существующего государственного и общественного строя». Организации социал- демократической партии оказались на нелегальном положении, почти все ее газеты были закрыты, запрещены митинги и собрания ее сторонников. Многие руководители партии были высланы из крупных
