учреждения, ни одного врача. Неужели слова Хрусталева о том, что Сталин просил его не беспокоить, а затем приказ Маленкова «никому ничего не сообщать», разносы Берии, устроенные охранникам, произвели на них столь сильное впечатление, что они не решились действовать самостоятельно, хотя бы в обход этих приказов: например, вызвать врача якобы на помощь одному из них. Не исключено, что кто-то строго запретил охране действовать самостоятельно.
Казалось, что, как и в случае с убийством Кирова, те, кто мог остановить роковой исход, делали вид, что ничего страшного не происходит, отстраняясь от исполнения своего долга для спасения жизни.
Как утверждал Хрущев, ночью Маленкову все же опять позвонили охранники, которые сочли, что «сон» Сталина не похож на сон здорового человека. Тогда все участники последней трапезы со Сталиным в ночь с 28 февраля на 1 марта решили поехать снова на дачу, пригласив также Кагановича и Ворошилова. По словам Хрущева, «условились также, что вызовем и врачей». По словам Рыбина, «лишь в половине восьмого приехал Хрущев, утешив: «Скоро будет медицина». Как пишет Рыбин, «около девяти часов действительно появились врачи во главе с профессором Лукомским». Получалось, что от времени обнаружения Сталина на полу до приезда врачей прошло около 10 часов! За это время даже в те годы «скорая помощь» могла прибыть самолетом в любую точку СССР, включая стойбище оленеводов Крайнего Севера или кишлак в горах Памира. Советские люди верили, что Сталин лично содействовал оказанию подобной помощи. Когда же самому Сталину понадобилась забота о его здоровье, то окружавшие его советские люди, постоянно изъявлявшие горячую любовь к нему и готовность выполнить любое его задание, проявили в лучшем случае поразительную растерянность и редкостное бесчувствие. Для того чтобы убить нездорового и немолодого человека, находившегося в состоянии инсульта, не требовалось «дам-невидимок», брызжущих эфир в лицо и вкалывающих порции яда. Даже если инсульт Сталина был вызван естественными причинами, для того чтобы добиться его кончины, было достаточно не оказывать ему долго медицинскую помощь.
Диагноз прибывшего на дачу 2 марта профессора Лукомского был быстрым и, как оказалось, безошибочным: инсульт с кровоизлиянием в мозг. Только теперь с опозданием по меньшей мере в половину сугок после обнаружения Сталина (а возможно, через сутки после инсульта), по словам Рыбина, «принесли кислородную подушку, сделали уколы камфары, приложили пиявки. Наверное, предлагали применить еще что-то, действующее сильнее, потому что Берия нагонял страху: «А вы гарантируете жизнь товарищу Сталину, гарантируете?!» По словам Хрущева, «врачи сказали, что при таком заболевании почти никто не возвращался к труду. Человек мог еще жить, но что он останется трудоспособным, маловероятно: чаще всего такие заболевания непродолжительны, а кончаются катастрофой».
Утром 2 марта вызвали Светлану Аллилуеву и отвезли на дачу. «Когда мы въехали в ворота, - вспоминала она, - и на дорожке возле дома машину остановили Н.С. Хрущев и Н.А. Булганин, я решила, что все кончено… Я вышла, они взяли меня под руки. Лица обоих были заплаканы… В большом зале, где лежал отец, толпилась масса народу. Незнакомые врачи, впервые увидевшие больного… ужасно суетились вокруг. Ставили пиявки на затылок и шею, снимали кардиограммы, делали рентген легких, медсестра беспрестанно делала какие-то уколы, один из врачей беспрерывно записывал в журнале ход болезни. Все делалось как надо… Отец был без сознания, как констатировали врачи. Инсульт был очень сильный; речь была потеряна, правая половина тела парализована. Несколько раз он открывал глаза - взгляд был затуманен, кто знает, узнавал ли он кого-нибудь. Я сидела возле, держа его за руку, он смотрел на меня, - вряд ли он видел. Я поцеловала его и поцеловала руку, - больше мне уже ничего не оставалось».
Одновременно, как вспоминал Рыбин, на дачу вызвали и Василия Сталина. Тот прибыл пьяным и «с порога закричал: «Сволочи, загубили отца!» Некоторые члены правительства на него ощетинились. А Ворошилов стал урезонивать: «Василий, успокойся. Мы принимаем все меры для спасения жизни товарища Сталина». (По словам С. Грибанова, «6 марта генерал Сталин был уволен из кадров Советской Армии в запас по статье 59, пункт «е», без права ношения военной формы».)
Тем временем у постели больного Сталина было установлено круглосуточное дежурство шести руководителей страны. Дежурили попарно: Хрущев вместе с Булганиным, Ворошилов с Кагановичем, Берия с Маленковым. По словам Хрущева, «мы видели, что Сталин лежит без сознания: не сознает, в каком он состоянии. Стали кормить его с ложечки, давали бульон и сладкий чай… Днем (не помню, на какой именно день его заболевания) Сталин пришел всезнание. Это было видно по выражению его лица. Но говорить он не мог, а поднял левую руку и начал показывать не то на потолок, не то на стену. У него на губах появилось что-то вроде улыбки. Потом он стал жать нам руки. Я ему подал свою, и он пожал ее левой рукой, правая не действовала. Пожатием руки он передавал свои чувства. Тогда я сказал: «Знаете, почему он показывает нам рукой? На стене висит картина, вырезанная из «Огонька», репродукция с картины какого-то художника. Там девочка кормит из рожка ягненка. А мы поим товарища Сталина с ложечки, и он, видимо показывая нам пальцем на картину, улыбается: мол, посмотрите, я в таком же состоянии, как этот ягненок».
2 марта страна еще не знала о болезни Сталина, и лишь днем 3 марта по радио было передано «Правительственное сообщение о болезни Председателя Совета Министров СССР и Секретаря Центрального Комитета КПСС товарища Иосифа Виссарионовича Сталина». В нем говорилось: «Центральный Комитет Коммунистической партии Советского Союза и Совет Министров Союза ССР сообщают о постигшем нашу партию и наш народ несчастье -тяжелой болезни товарища И.В. Сталина». Видимо, без особой нужды, а лишь по привычке к засекречиванию подлинных фактов в сообщении утверждалось, что кровоизлияние в мозг у Сталина произошло, «когда он находился в Москве в своей квартире… в ночь на 2-е марта», в то время как на самом деле инсульт случился 1 марта на даче Сталина в Кунцеве, не входившем в то время в состав Москвы. Медицинские же факты были правдивы. Сообщалось, что у Сталина развился паралич правой руки и ноги с потерей сознания и речи, появились тяжелые нарушения деятельности сердца и дыхания. В сообщении перечислялись врачи, привлеченные для лечения Сталина, и говорилось о том, что «лечение товарища Сталина проводится под постоянным наблюдением Центрального Комитета КПСС и Советского Правительства».
Сообщение далее гласило: «Центральный Комитет Коммунистической партии Советского Союза и Совет Министров Союза ССР, как и вся наша партия, весь наш советский народ, сознают все значение того факта, что тяжелая болезнь товарища Сталина повлечет за собой более или менее длительное неучастие его в руководящей деятельности. Центральный Комитет и Совет Министров в руководстве партией и страной со всей серьезностью учитывают все обстоятельства, связанные с временным уходом товарища Сталина от руководящей государственной и партийной деятельности. Центральный Комитет и Совет Министров выражают уверенность в том, что наша партия и весь советский народ проявят величайшее единство и сплоченность, твердость духа и бдительность, удвоят свою энергию по строительству коммунизма в нашей стране, еще теснее сплотятся вокруг Центрального Комитета Коммунистической партии и Правительства Советского Союза».
В эти дни без преувеличения вся страна с волнением обсуждала содержание бюллетеней о состоянии здоровья Сталина, которые регулярно передавались по радио и публиковались в печати. Люди повторяли перечень примененных лекарств и незнакомое словосочетание «Чейн-Стоксово дыхание», упомянутое в одном из бюллетеней. В то же время руководство страны старалось поддерживать обычный ритм и стиль жизни. 5 марта «Правда» публиковала передовую статью «Великое единство партии и народа» с цитатами из «Правительственного сообщения» от 3 марта. Статья венчалась словами: «Претворяя в жизнь величественные задачи, поставленные товарищем Сталиным, советский народ под испытанным руководством партии уверенно и твердо идет вперед, к цели, которую указывает нам товарищ Сталин, - к торжеству коммунизма в наше и стране!» Тема «единства и сплоченности» была главной в передовых статьях «Известий», «Комсомольской правды» и других центральных газет от 5 марта.
Вечером 5 марта по радио был озвучен очередной бюллетень о состоянии здоровья Сталина на 16 часов 5-го марта, открывавшийся словами: «В течение ночи и первой половины дня 5-го марта состояние здоровья И.В. Сталина ухудшилось». Сообщалось, что «лечение в настоящий момент направляется главным образом на борьбу с нарушениями дыхания и кровообращения, в частности коронарного». Объясняя состояние отца в эти часы, С. Аллилуева писала: «Кровоизлияние в мозг распространяется постепенно на все центры, и при здоровом и сильном центре оно медленно захватывает центры дыхания и человек умирает от удушья. Дыхание все учащалось и учащалось. Последние двенадцать часов уже было ясно, что кислородное голодание увеличилось. Лицо потемнело и изменилось, постепенно его черты становились
