Мефодий. С его точки зрения, Чимоданов куда больше подходил для управления Тартаром, чем он сам. Если допустить, конечно, что мраку нужен был глава-чиновник, а не глава-воин.
– Убирайтесь и закройте за собой дверь! Подчеркиваю: я занят! – сказал Чимоданов, не оборачиваясь и продолжая писать. Он писал и попутно обкусывал ноготь на левой руке, должно быть, черпая из него кальций пополам с вдохновением.
Мефодий посмотрел на его затылок, и ему захотелось запустить в него чем-нибудь в меру тяжелым.
– Нечего закрывать. Взрывать надо меньше, – сказал он.
Чимоданов поверил и, перестав писать, озабоченно обернулся. Дверь, хотя и потемневшая, висела надежно, в чем Петруччо и убедился.
– Очередная дебильная шуточка? Подростковый юмор и все такое? – спросил он с досадой.
Меф не стал вдаваться в подробности.
– Эйдос за испуг! Всего хорошего! – сказал он и вслед за Мошкиным вернулся в гостиную.
Петруччо задумчиво посмотрел на обкусанный палец, проверяя, нет ли где перспективного кусочка для зубов. Мысли его щелкали четко и верно, как костяшки счетов. Даже не мысли, а целые блоки взаимосвязанных, крепко спаянных цепочек, где каждая предыдущая вела следующую за веревочку ассоциаций. Не исключено, что в голове его в данную минуту вызревал трактат на тему: «Можно ли говорить „всего доброго?“ слуге мрака, и не будет ли обращение „всего злого“ – слишком банальным и очевидным?»
Внезапно снизу, из приемной, раздался зычный голос Арея, созывавшего всех к себе. Мефодий вопросительно посмотрел на Даф, которая как раз спускалась по лестнице, ведущей с мансарды. На шее у нее, смирный, как вылезший лисий воротник, висел Депресняк. Котик был сыт и настроен весьма благожелательно. Однако Зудука все равно на всякий случай юркнул за диван. Депресняка он побаивался.
– Ты слышала? Арей, похоже, вернулся, – сказал Мефодий.
– Похоже, да, – отвечала Дафна, сама порядком удивленная.
Накануне вечером, получив загадочное письмо, Арей помрачнел, собрался и сразу отбыл. Мефодий заметил, что, кроме меча, он захватил с собой еще и кинжал, который брал только в исключительных случаях. Зная, что Арей не любит ждать, все, включая Нату, появившуюся из комнаты, поспешили в кабинет. Начальник русского отдела стоял рядом с Улитой и с довольным видом поигрывал складками плаща. Его дарх – длинная и узкая сосулька на цепи – сиял больше, чем обычно. В нем ощутимо прибыло эйдосов, но откуда? Источник мог быть только один.
– Кто это был? – не выдержав, спросил Мефодий. Он знал, что Арей не терпит вторжений в свою частную жизнь, однако рискнул.
Барон мрака привычно нахмурился, но настроение у него было хорошее, и он, поколебавшись, ответил:
– Малоприятный субъект с ледяным дыханием… Один мечник из Нижнего Тартара…
– Из Ни-и-ижнего? – переспросил Меф. Он примерно представлял, чего можно ожидать от Нижнего Тартара.
– Да. Восемьсот лет он не знал поражений, тренировался и, надо сказать, достиг немалых успехов. В нападении он был совершенен, так совершен, что порой забывал о защите. Это его, в конечном счете, и подвело, – сказал Арей ровным голосом.
По тону его было ясно, что к разговору о мечнике из Нижнего Тартара он больше не вернется.
Неожиданно Чимоданов издал короткое восклицание и отшагнул, чтобы не наступить в красное, расползающееся пятно.
– Что это?
– Где?.. А, пустяки! Кажется, мне пора сменить бинт, – сказал Арей с досадой.
Он поднял руку. Все увидели, что от кисти и до локтя она обмотана тряпкой, сквозь которую проступает кровь – багровая, жуткая, светящаяся в полумраке. Даф с ее вечной потребностью помогать несчастным, угнетенным и больным, бросилась к нему.
– Вы ранены? Я знаю отличную заживляющую маголодию! – предложила она с жалостью.
В глазах Арея мелькнула усмешка.
– Блестящая идея! Давно мечтал, чтобы свет заштопал меня своей дудочкой… Да, кстати, а маголодии для увеличения роста тебе случайно не известны? Братская помощь малютке Лигулу, э-э? – поинтересовался он.
Даф вспыхнула.
– Я хотела как лучше. Просто помочь! Но если вы… если я… это просто гадость так говорить!.. – сказала она и, задохнувшись от негодования, отвернулась.
Арей смягчился.
– Извини. Беру свои слова назад. Помогать мне не следует. Рану мне зашьет Улита. Она отлично справится, тем более, что рана не первая и не последняя… Но это, однако, забавно!
– Что вам забавно? – не поняла Даф.
– Забавно, до чего участливы те, кого сотворил свет! Воображаю, что творится в Эдемском саду! Вся златокрылая стража в полном составе помогает муравьям перебираться с листика на листик. Бедный муравей! Он, может, никуда и не собирался, а его схватили и перенесли!
– Мы не помогаем насекомых! – рассердилась Даф.
– А вот это ужасно! Нет, вы подумайте: бросить в беде несчастных козявок! А если на них кто-то наступит?.. Да, всегда хотел спросить: какое наказание избирает себе страж света, случайно раздавивший жука? Не изгнание, нет? – продолжал Арей.
– Стражи света далеки от ехидства и злобы. Что бы ни случилось, они лишь себя считают виноватыми. И наказывают себя, а не других. Свою чашу боли и вины каждый из нас пьет сам, – сказала Даф.
Ее словесный выпад, скорее защитный, чем атакующий, попал в цель. Мечник мрака помрачнел.
– Хорошо… – сказал он глухо. – Ты достойно ответила мне, светлая! Мою чашу боли, действительно, пьют другие. Да только каждую ночь она наполняется снова и снова… Однако я позвал вас не затем, чтобы обсуждать свои проблемы. Сегодняшняя ночь единственная в году, когда вы сможете узнать свою судьбу на ближайшие годы. И как, вдохновляет вас это?
Ната, на которую Арей посмотрел первой, пожала плечами. Все, что не касалось непосредственно флирта или не имело к нему косвенного отношения, было ей глубоко неинтересно. Исключение составляли только вещи, связанные с уборкой в комнате (порядок – это святое!) и нестандартные кулинарные рецепты.
Ната отлично готовила и даже здесь, в резиденции мрака, не удержавшись, обзавелась переносной плиткой на две конфорки. Продукты она использовала только обычные, магические же терпеть не могла. «Нет, вы подумайте: магическое молоко! Пятый день стоит и ни фига. Скисло бы, что ли, для приличия! Почему бы не сказать, что это дохлое пастеризованное молоко от дохлой пастеризованной коровы!» – говорила она.
– Не слышу внятного ответа. В резиденции хранится некий предмет, первым владельцем которого был Синяя Борода. Вам что-нибудь говорит это имя? – продолжал Арей.
– Жен убивал, – сказал Чимоданов, втихую грозя кулаком Зудуке. Прячась под столом, Зудука чиркал спичками и пытался подпалить пергаменты, принесенные Улитой на подпись.
– И у него в замке была комната, куда нельзя было заглядывать. Не подвал, нет? – ответил и сразу усомнился Мошкин.
Арей небрежно кивнул, будто стряхнул что-то с волос, и посмотрел на Улиту.
– Скудно, друзья мои, скудно. А ты-то что хоть помнишь?
– Синяя Борода – маг-тартарианец двенадцатой категории. Хотел перейти в одиннадцатую и нуждался в некроматериале. Страдал угрызениями совести и провоцировал жен нарушать запрет. Кстати, одиннадцатой категории так и не выслужил из-за изменений правил ценза. Впоследствии женился на Грызиане Припятской и загадочным образом умер от удушья, проглотив во сне язык. Грызька, говорят, была
