десятью вечера, – заявила Улита, спускаясь в подземный переход с мерцающей буквой «М».
– Сколько можно говорить о любви?
Арей остановился и не без интереса стал изучать витрину сувенирного киоска. В город пешком он выбирался крайне редко, а потому многое казалось ему новым и удивляло его.
– Тогда давайте я буду говорить о росте курса эйдосов на вселенской бирже, – с вызовом предложила Улита.
– Уволь меня от этого! Ненавижу, когда женщины берутся рассуждать о финансовых делах. От всех вселенских вопросов их элементарно можно отвлечь дебильным спором, как лучше разместить бриллианты на крышке золотой пудреницы, – сказал Арей, не отрывая глаз от витрины.
– Тогда я буду рассуждать о битвах! Забацаю речь часа на два о том, как один дурак запустил в другого фаерболом и случайно попал в своего двоюродного дедушку, потому что второму дураку мучительно захотелось завязать шнурок на ботинке. И как его двоюродный дедушка за это отстрелил ему нос серебряной пулей с крестооб-разной насе... – Улита прервалась, поняв, что Арей ее не слушает.
– Смотри-ка, Теночтитлан и Ло-а-ару. И сюда просочились! – сказал он, с ухмылкой показывая на две керамические фигурки. Фигурки изображали лупоглазых толстячков, сидящих на корточках. Рядом с одним на картонке было написано:
– Кто-кто?
– Теночтитлан и Ло-а-ару. Два божества ацтеков, перешедшие на сторону мрака. Наделены даром предвидения. Лигул использует их на полную катушку.
– Это те два дегенерата, которых ацтеки кормили сырым человеческим мясом? – спросила Даф, что-то припоминая.
– Они самые. Хотел бы я увидеть того лопухоида, который погладит фигурку Теночтитлана по пузику, да еще если на пальце у него случайно окажется ссадина. Боюсь, родственники долго не забудут его осчастливленного лица, – хмыкнул Арей и продолжил путь.
Промелькнули газетный киоск, киоск фототоваров, две стекляшки с дисками и магазинчик женской одежды. Почему-то в последнем сидела не продавщица, а унылый-преунылый дядечка, по лицу которого никак нельзя было предположить, что он что-то понимает в своем капризном товаре.
– Только попробуй! Схлопочешь! – сказал Арей не оборачиваясь.
Улита разочарованно вздохнула и побрела за ним. Меф так и не понял, что именно она собиралась попробовать. Несмотря на то что момент был не самый располагающий, ведьма отрывалась на полную катушку. Даже близость начальства не портила ей настроение. Она стала забавляться с турникетами, заставляя их срабатывать от обычных календариков.
К Даф, на плече у которой сидел Депресняк, подошла суровая контролерша и, потрясая свистком, заявила, что с кошками в метро нельзя. Депресняк не перенес такого унижения и сердито зашипел.
– Это не кошка! Это ребенок! – сказал Меф и быстро провел ладонью перед глазами контролерши.
– Ты что, пацан, сбрендил? Дурой меня считаешь? Я что, кошки от... – с яростью набросилась на него контролерша и вдруг застыла, открыв рот.
– Наш младшенький. Кирюшечка. Еще есть двое старшеньких, но они с бабушкой дома сидят, – сказал Меф, делая шаг в сторону, чтобы Дафна не достала его пинком.
Улита выудила в толпе смешного парня с редкой бороденкой в двенадцать волосинок. Такие бороденки любят носить студенты первого-вто-
рого курсов, чтобы было что выщипывать на экзаменах.
– Молодой человек, спросить можно? Что вы за розу такую купили? Палка длинная, а бутон крошечный? Это чтобы ваша девушка могла почесать себе спину? – пристала к нему Улита.
Так и не дождавшись ответа, ведьма потеряла к парню интерес и занялась другими пассажирами. К тому времени они были уже на эскалаторе, а потом и на платформе.
– Эй, мужчина, вы мне на ногу наступили! А если я вам наступлю? Это ж гипс будет, однозначно!.. А вы, девушка, под поезд собрались бросаться? Если нет – тогда закройте «Аннушку Каренину» и отойдите от края платформы.
Подошел грохочущий состав. Арей вошел и сразу занял удобный закуток у двери. Дафну с котом и Мефа толпой пронесло в середину вагона. Улита, слишком массивная, чтобы ее можно было толкать безнаказанно, ухитрилась остаться где-то недалеко от Арея.
Станции четыре ведьма смирно изучала схему метрополитена, трогала пальцем поручень и вздыхала с вызывающей тоской так, что щелкали челюсти. Неожиданно она резко повернулась. Мефодий услышал, как она громко спросила у кого-то:
– Что вы ко мне прижимаетесь, юноша? Вам морально тяжело и хочется, чтобы кто-то был рядом?
Какой-то тощий, юркий человечек в джинсовой куртке, запаниковав, стал быстро отодвигаться, стараясь затеряться в толпе. Ведьма поймала его за запястье.
– Ну-ка, стойте! Я-то думала, вы прижималь-щик, хотела подарить вам немного человеческого тепла, а вы, оказывается, по другой части!
– Отпустите меня! – прошипел человечек, дергая руку.
– Не отпущу! – Улита внимательно всмотрелась ему в лоб. Глаза ее скользили по лбу, как по книжным строчкам. – Кто у нас тут? Ага, Чпыня Лев Александрович, 1985 года рождения. Паспорт серии 43 843657, выдан Преображенским ОВД г. Морквы... Что губки надул? Ну пусть Москвы. Род занятий – вор- карманник. Прорезает сумочки заточенной монетой. Уровень профессионального мастерства низкий. Специализируется на женщинах. Мужчин справедливо опасается и таскает бумажники только у пьяных или сонных, – громко прочитала Улита.
Не жалея свою руку, которую ведьма ободрала ногтями, человечек пугливо рванулся и скользнул в открывшуюся дверь.
– Ну разве не тоска зеленая? Не успеешь по-знакомиться, а тебя уже бросают! – сказала Улита, обращаясь к вагону.
Через пару станций Арей вышел и, не оглядываясь, пошел вдоль платформы. Ведьма, монументальная, как ледокол, с легкостью проложила себе дорогу.
– А ну брысь! Я пачкаюсь! Я вся в штукатурке! – сообщала она тем, кто медлил уступить ей дорогу.
Зато Мефодий и Дафна едва протолкались, сносимые устремившимся в вагон встречным потоком.
– Поберегись! У нас заразный буйный кот! – кричал Меф, однако пассажиры почему-то буйного заразного кота не боялись. Наверное, сами были буйные и заразные.
Применять узконаправленную раздвигающую магию в вагоне было чревато. Могли быть жертвы. Кроме того, всякое Подземье – а метро относится к Верхнему Подземью – полно нежити и малопонятных энергетических существ, прорвавшихся некогда из других реальностей в результате всяких аномалий. Подняться на поверхность эти существа не могут. Глубины менее ста метров для них губительны. Однако здесь их мир, их царство. Кроме того, на некоторых ветках, особенно в центре города, встречаются неупоко-енные души диггеров и метростроевцев. Последние обычно предпочитают одиночество и бродят в тоннелях. Это их бледные, полубезумные лица проносятся порой в окнах вагонов. Сильный заряд магии может притянуть эти существа, и, как мотыльки на свет, беспокойные духи хлынут на станцию.
Повиливая последним вагоном, как пес хвостом, поезд втянул свое расхлябанное туловище в тоннель. К этому времени Арей оказался у мутного металлического зеркала, в которое машинист обычно смотрит перед тем, как закрыть двери. Убедившись, что рядом никого нет, барон мрака начертил на пыльном зеркале руну. Дождавшись, пока руна вспыхнет, Арей тяжело подпрыгнул и, животом перевалившись через край рамы, исчез. Меф видел, как он уходит в пустоту отражавшейся станции. Станции, на которой был только он один...
Буслаев невольно наклонился и посмотрел на зеркало снизу. Обычное, чуть выпуклое, в раме. Вот Арей остановился, нетерпеливо оглянулся, махнул рукой.
– Помоги девушкам! Поработай ступенькой! – сказала Улита.
