- Девушка, вам что-то надо? - спросил он.
- Нет. У меня уже все есть, - заверила его Ирка. Молодой человек кивнул и метнулся в двери вагона. Кающийся гуманитарий последовал за ним, и оба скрылись, подпрыгивая, как самцы кенгуру.
«Если случайных встреч не бывает, значит, и у этой был какой-то смысл», - сказала себе Ирка. Очевидный смысл не находился, и она на него временно плюнула. Однако запомнила все сказанное молодыми людьми. Жизнь давно представлялась ей логической игрой, где везде и всюду надо искать ключи. Ирка пропустила еще один поезд и наконец шагнула в вагон. Замешкавшемуся Антигону прихлопнуло ласты, и он зарумянился от счастья, тем более что пять взрослых мужиков немедленно кинулись раздвигать двери и спасать «деточку». «Деточка» хлопала выпуклыми, со сквозившей в них глубинной русалочьей тоской глазками и старалась не дышать болотным перегаром.
Предоставив Антигону самостоятельно отвечать испитым голосом на вопросы, где его мама, и отгрызать пальцы тем, кто пытался погладить его по головке, Ирка прислонилась спиной к двери с надписью «Не прислоняться!».
Внезапно валькирия-одиночка ощутила сосущую тревогу. Она даже оглянулась, как если бы кто-то мог напасть на нее со спины, из тоннеля. Но нет, в тоннеле никого не было. Лишь поезд болтало, и ползли куда-то толстые связки проводов. Понимая, что интуиция не могла сработать просто так, Ирка переключилась на истинное зрение и проверила весь состав. Все чисто. Лишь в третьем от конца вагоне обнаружился суккуб, прикинувшийся яркогубой блондинкой с непрокрашенными корнями волос. Суккуб старательно охмурял парня простецкого вида, который час назад впервые в жизни вошел в метро на «Комсомольской».
Ирка послала суккубу мысленное предупреждение, и тот мгновенно сник. На первой же станции он поспешил улетучиться, отделавшись от парня телефоном общества любителей аквариумных рыбок, который сам, очень нежно, написал у него на запястье помадой, вместо черточек ставя поцелуйчики. С валькириями суккубы благоразумно не связывались. Имели печальный опыт. Слишком много их отправилось в Тартар по бесплатному проездному билету, выписанному копьями огненных воительниц.
Беспокойные, вечно в поиске, валькирии рыскали по городам и весям России, старательно отправляя в небытие всех духов мрака, что встречались им на пути. Они не знали, что Лигул лишь посмеивался, узнавая о потерях. Сорняки на поле растут все равно быстрее, чем их пропалываешь.
«Нет, дело не в суккубе… В чем-то другом!» - подумала Ирка.
Ее снова кольнула тревога. Виски сжались от мгновенной боли. В стекле вагона, где прежде было лишь ее отражение, вспыхнуло лицо Буслаева. За его спиной, там, где теснились быстрые тени, Ирка увидела еще одно лицо - повернутое вполоборота, затененное, недоброе, с сухо поблескивающими глазами. Ирка жадно всмотрелась.
- Дафна! - недоверчиво воскликнула она.
Воскликнула вслух, поймав на себе удивленный взгляд грузной дамы. Ирка смутилась. Бесцеремонно растолкав пассажиров, к ней пробился Антигон. Для большей устойчивости кикимор лез на четвереньках, и голова его высунулась на уровне колена.
- Мерзкая хозяйка, наступи мне, пожалуйста, на голову! Ласты мне уже отдавили! - плаксиво потребовал он.
Взгляд дамы стал еще круглее. Она-то видела Антигона хорошеньким малюткой лет трех.
- Мерзкая… кто? - изумленно воскликнула она.
- А ты молчи, добрая и пушистая! Было б лучше, если б я назвал ее «мама»? - огрызнулся кикимор. - И вообще квакаю здесь я, а остальные подквакивают!
Лицо дамы стало медленно багроветь. Ирка примерно догадывалась, что за этим последует. Едва дождавшись ближайшей станции, она зацапала за ухо свою разговорчивую «дитятю» и быстро выволокла ее из вагона. Несколько секунд спустя мгновенная вспышка телепортации унесла их со станции.
- Надо встретиться с Мефодием! - решила Ирка.
- Сколько времени? - спросила Даф.
Меф повернулся к ближайшему дому, на миг закрыл глаза и нашарил часы, скрытые от него двумя кирпичными стенами. Это только чайнику кажется, что камень непрозрачный. На самом деле он прозрачнее стекла и болтливее ищущего работу пиарщика. Кроме того, камень никогда не лжет, чем выгодно отличается от того же стекла, на которое только ленивый не наложит морок.
- Тысяча восемьсот пятьдесят шесть, - ответил Меф. Он всегда так говорил.
- Без четырех семь… Вот и этот день куда-то просвистел, - грустно заметила Даф.
- Вот уж нет. У большинства день сейчас только начинается. До этого времени все работали на дядю, а теперь спешат хлебнуть чуток жизни. На пути у них лучше не стоять - затопчут, - сказал Мефодий, кивая на ближайшее офисное здание.
Его двери вертелись, как револьверный барабан, с равным интервалом выстреливая спешащих клерков. Чей-то невидимый многомудрый палец нажимал на курок. Клерки выскакивали, озабоченно смотрели на небо, точно на доску служебных объявлений, и с их лиц мало-помалу сползало выражение деловой колбасы.
- Избыточное потребительство - лучшая идея Тартара. Не будь его - Тартар потерял бы половину эйдосов. Не просто автомобиль, а самый лучший автомобиль. Не просто телефон - а самый лучший телефон. Человек работает на износ, сам у себя обгладывает дни, чтобы получить нечто лишнее. Плюет на любовь, на мораль, на сегодняшнюю жизнь ради иллюзорных надежд великого «потом». Но «потом» - оно потому и «потом», что всегда «потом». Собака сможет догнать свой хвост, лишь если кто-то сжалится и отрубит его, - сказала Дафна. Меф засмеялся.
- Черный юмор у светлого стража - это уже кое-что. Год назад тебя передернуло бы от такого сравнения. Помнится, ты меня чуть не убила, когда я пошутил, что общество защиты песиков после банкета запинало одинокую дворняжку, - заметил он.
Внезапно дарх налился тяжестью и потянул цепь вниз. Буслаев ощутил себя псом, которого подцепили на веревку и волокут куда-то. Сознание Мефа подтопила чернота. В глазах замерцало. Мир смешался, раздробившись на осколки. Меф едва понимал, где он. Чувство пространства и времени исчезло. Остался лишь волчий голод. Но это был голод не его, Мефа, это был звериный и ледяной голод дарха. Хотелось броситься на первого же прохожего и мечом, зубами, хитростью - чем угодно - выгрызть из него эйдос. Поддавшись искушению, Меф даже попытался нашарить взглядом этого прохожего, но перед глазами все путалось. Он готов был ползти, надеясь хотя бы так, наощупь, вцепиться кому-нибудь в ногу и сбить человека на землю.
Мефа то бросало в жар, то трясло от холода. И все это в одно и то же время. Это было неописуемое чувство - чувство человека, которого захлестнуло властью Тартара. Рядом из хаоса вдруг смешавшихся цветов выплыло лицо Даф.
- Что с тобой?
Рука Мефа медленно потянулась к ее горлу.
- Меф! Что ты делаешь?
Прохладная ладонь коснулась его пылающего лба. Рука Буслаева повисла. Ледяное кольцо разжалось. Спустя секунду Меф понял, что сидит на асфальте, прислонившись спиной к стене дома. Над ним наклонилась Дафна. Ее ободряющие, дающие силу пальцы касаются его лба.
- Ну как, отпустило? - спросила она участливо.
- Да, - с трудом выговорил Меф.
- На этот раз сильнее, чем обычно… С каждым разом все сильнее. Когда-нибудь я могу сорваться.
- Я не позволю тебе сорваться!
- Надеюсь. Однако если меня перемкнет, остановить меня будет непросто, - сказал Меф, с омерзением вспоминая, как он готов был ползти, чтобы вцепиться хоть в кого-то. Хоть зубами. Проклятый дарх! Буслаев рывком встал.
- Ну все… идем!
