совету Трех, а ввиду вражды Арджуны с трибуналом ему нечего было ждать снисхождения: он должен был приготовиться к участи своего предшественника, заживо замурованного в Башне Мертвых.
Уже многие браматмы кончили свою жизнь таким насильственным образом. Пост этот могли занимать только люди вполне почтенные, но рабство, в котором их держал комитет Трех, ревниво охранявший свою власть, представляло такой контраст с роскошью их дворцов, многочисленной свитой и атрибутами могущества, окружавшими их, что они редко удерживались от искушения посягнуть на власть тайного комитета. Попытки эти были их смертным приговором: в один прекрасный день они исчезали бесследно, убитые кинжалом их собственного факира, который был всегда преданным орудием комитета. Утсара был редким исключением, и его давно отправили бы на другую службу, если бы только комитет подозревал, как беспредельна преданность его своему господину.
Тяжелые опасения, сжимавшие сердце двух беглецов, продолжалось недолго. Преследователи их двинулись дальше, не замедляя своих шагов; беглецы скоро услышали голоса их, кричавшие кругом могилы Адила-Шаха — огромного здания, которое занимало около мили в окружности и содержало в себе так много подвалов и подземелий, что браматме и спутнику его легко было бы скрыться там от всяких преследований.
— Они рассчитывают, что мы в мавзолее набоба, господин, — сказал Утсара. — Воспользуемся еще несколькими минутами темноты, чтобы уйти отсюда, скоро будет поздно…
— Ты думаешь, нас отыщут здесь?
— Факиры думают, вероятно, что это ложная тревога, поднятая одним из шпионов английской полиции: ведь мне удалось скрыть труп. Но днем следы крови и отсутствие одного из их товарищей откроет им истину, и тогда они обыщут все колодцы… Нам тогда не убежать. Но я не об этой опасности хотел говорить с тобой.
— Что же случилось еще?
— Ты ничего не чувствуешь особенного, господин, с тех пор, как мы здесь?
— Из трав, окружающих нас, исходит какой-то неприятный запах.
— И ты не знаешь, чему приписать его?
— Нет…
— Мы находимся над убежищем змей-кроталей; они любят заброшенные колодцы, на дне которых находится приятная для них сырая и тенистая земля.
— Кротали! — воскликнул Арджуна, вздрогнув всем телом. — Малейший укус этих животных влечет за собой верную смерть… Что если они нападут на вас?
— Пока ночь, мы ничем не рискуем: животные эти не видят в темноте, но при первых лучах дня они нападут на нас, — а никто не знает, сколько их здесь. В заброшенных колодцах бывает много галерей, вырытых крысами; галереи выходят на землю в разных направлениях, и в них встречаются сотни, тысячи змей, которые легко поднимаются по неровным стенам, наполовину разрушенным.
В эту минуту, как бы спеша подтвердить слова факира, под ногами беглецов послышался целый концерт пронзительных свистков.
— Скорее! — крикнул Утсара. — Ужасны животные проснулись от звука наших голосов… Иди первый, я поддержу тебя… Один ложный шаг — и мы упадем к ним… Мы раздавим несколько, но их еще достаточно останется на нашу долю…
— Тише! — приказал ему Арджуна, выглядывая поверх края колодца. — Слушай, шаги… факиры возвращаются…
— Склонись, высокая трава скроет тебя, — отвечал шепотом Утсара.
— Следуй за мной, напротив, — сказал ему браматма, выскакивая из колодца. — Нам некого больше бояться.
Факир подумал сначала, что господин его, испуганный змеями, не знает сам, что делает; удивление его удвоилось, когда он повиновался и увидел вдруг, что тот совершенно спокойно и улыбаясь направляется к могиле великого властителя, высокий купол которой был уже освещен первыми лучами восходящего солнца.
Преследователи их возвращались обратно, не считая, вероятно, нужным, продолжать дальнейшие поиски. И несчастный Утсара, отличавшийся простым и ограниченным умом, приготовился уже пожертвовать жизнью, не понимая ловкого маневра своего господина. Браматма сначала бежал, видя невозможность объяснить убийство, совершенное его слугой; но теперь, когда труп исчез и следы их были потеряны, нечего было бояться… Кто осмелился обвинить верховного вождя в убийстве факира, служившего обществу? Это было одно из самых логичных рассуждений, сделанное Арджуной, и дальнейшее подтверждало, по-видимому, его предусмотрительность. Заметив своего начальника, высокочтимого браматму, факиры все сразу пали ниц перед ним и три раза коснулись лбом земли.
— В чем дело, друзья мои, — спросил Арджуна, — что случилось? Я возвращался домой, после заседания Верховного Совета, когда услышал крики и увидел, что все бросились к развалинам… Кого это вы преследовали?
Факиры рассказали ему, что они услышали крик о помощи, когда стояли на страже кругом дворца Омра, но, несмотря на самые тщательные поиски, ничего не могли найти и заключили поэтому, что были жертвой шутки кого-нибудь из своих товарищей.
— Наверное, Утами сыграл с нами такую штуку, — сказал Варуна, — одного только его не достает между нами… Теперь он боится показаться нам.
Арджуна вздрогнул при этих словах. Утсара убил Утами, доверенного факира древнего из Трех!.. Президент тайного судилища перевернет вверх дном и небо и землю, чтобы отыскать убийцу и отомстить ему!
— Спешите домой, — приказал факирам браматма, желая прекратить неприятный разговор. — Вы знаете, что вице-король Индии приезжает сегодня во дворец Омра, а вы не должны попадаться на глаза ни одному англичанину.
Факиры снова преклонились перед своим начальником и направились в сторону таинственного здания; дойдя до седьмой стороны семиугольника, они подали особенный сигнал. Одна из гранитных плит в стене повернулась, как дверь, и над рвом тотчас же опустился подъемный мост, по которому весь отряд двинулся к отверстию, ведущему к верхним этажам.
Браматма удалился довольный собой; за ним следовал Утсара, до сих пор еще не пришедший в себя от удивления. Верховный вождь общества «Духов Вод» был бы далеко не так спокоен, знай он только, что факир Варуна заметил, уходя от него, несколько мелких капелек крови, осквернявших непорочную белизну его кашемировой туники.
V
Продолжая идти к своему дворцу — древняя столица Декана была всегда резиденцией браматмы, — Арджуна придумывал самые мрачные проекты мести, вспоминая разыгравшуюся ночью сцену с древним из Трех. Он слишком хорошо знал освященные веками обычаи таинственного совета, чтобы не понять значения презрительных слов: «Вон отсюда, собака!», которые были ничем иным, как кратким приговором к смерти; никакое соглашение не было больше возможно с людьми, нанесшими такое оскорбление.
— Дней через восемь, быть может, — говорил он себе, — Утсара получит приказание заколоть меня кинжалом, — разве только поручат сделать это кому-нибудь другому. С сегодняшнего дня я должен во всяком случае смотреть на себя как на человека, имеющего законное право принимать все меры для своей защиты.
Браматма и факир подходили уже к концу необитаемой части развалин и приближались к старой пагоде, когда вдруг, проходя через густую рощу тамариндов, куда еле проникал дневной свет, Арджуна споткнулся о чье-то тело и едва не упал в высокую траву. Он наклонился, ожидая увидеть какого-нибудь
