для снабжения кораблей всем необходимым, а больше не годное ни на что. Вне своего ремесла ничего не признавал и выражал свои мысли кратко, отрывисто — совершенно тем же тоном, каким отдавал приказания.
— Что ты видишь? — спросил капитан, говоривший со своим помощником всегда так же лаконично, как и он.
— Прибоя нет, — отвечал помощник.
— Как же ты на это смотришь?
— Проход опасен.
— То есть как?
— Водоворот близ Розольфского мыса.
— Откуда ты его знаешь?
— Слыхал от местных моряков… Хуже Мальстрема.
— Что же теперь делать?
— А мы куда идем-то?
— В фиорд Розольфсе.
— Нужно миновать центр притяжения, выйти в море и обогнуть мыс миль на шесть в открытом море.
— Я то же думал и очень рад, что мы с тобой сходимся. Во что бы то ни стало нам нужно подняться под ветер.
— Опоздали! — перебил Альтенс.
Действительно, «Ральф» получил сильный толчок, и паруса его захлопали, как если бы они сразу освободились от действия на них ветра.
Ингольф понял опасность.
— Руль на бакборт! — крикнул он кормчему, рассчитывая повернуть корабль под ветер.
Бриг не послушался. Увлекаемый быстрым течением, он вступал в центр огромного водоворота, который теперь должен был подхватить его и понести, как легкую пробку…
На этот раз гибель была неминуема. Бригу предстояло описывать большие круги, вращаясь с относительно умеренной скоростью, но постепенно эта скорость должна была увеличиться, а круги должны были делаться все теснее и теснее — вплоть до самого центра, где «Ральфу» предстояло перевернуться и разбиться на тысячу кусков.
Страшное явление это, происходящее всего лишь в четырех или пяти пунктах земного шара, обусловливается исключительным расположением берегов, образующих неполную окружность, в которую под влиянием специального ветра волны врываются с неслыханной силой и бегут вдоль изогнутой линии берега, а не прямо на него. Достигнув конца окружности, они приобретают все большую и большую силу и продолжают свое круговое движение, вследствие чего образуется поддерживаемый новыми волнами водоворот, гибельный для мореплавателей. Против таких водоворотов нет никакого спасения, и море в таких местах успокаивается лишь по прекращении специального ветра. Водовороты эти называются по- норвежски «мальстремами» (течение, которое мелет).
У берегов Норвегии существуют два таких водоворота: один близ острова Моске, производимый южным ветром, а другой на западе, близ Розольфского мыса, производимый северным ветром.
Последний водоворот менее известен, чем первый, так как реже посещается кораблями, но гораздо опаснее первого.
С первого же взгляда Ингольф понял ужасную истину. На лбу у него выступил легкий пот — но и только. Больше у него ничем не выразилось потрясение, которое испытывает всякий человек при быстром переходе от уверенности в спасении к сознанию грозящей опасности.
— Ни слова матросам, Альтенс, — сказал капитан. — Мы всегда успеем их предупредить, а сперва я хочу посмотреть, неужели действительно нет никакого спасения.
Помощник поклонился и, не ответив ни слова, сошел с мостика.
— Что ты такое сказал? — спросил Надод, подходя к капитану.
Во время последнего разговора он стоял, облокотясь на перила штирборта. Обманутый наружным спокойствием волн, он не обращал большого внимания на беседу Ингольфа с Альтенсом, но последние слова капитана неприятно поразили его слух.
— Вот что, Надод, — серьезно сказал ему капитан, — наступила минута показать, действительно ли ты мужчина.
— Ты меня пугаешь, — отвечал Красноглазый, — что за торжественность!
— Не думай, я не шучу, Надод. Мы избавились от одной опасности лишь затем, чтобы попасть в еще худшую. Ты имеешь понятие о Мальстреме?
— Слыхал, — отвечал урод с конвульсивною дрожью в теле, — но только ведь он не у этого берега.
— Ты говоришь о Мальстреме близ Моске, но, к несчастью, он не один. Есть еще Мальстрем близ Розольфа, и вот в него-то именно мы и угодили. Взгляни, бриг уже не слушается руля.
Говоря эти слова, Ингольф схватил штурвал и повернул его до самого конца цепи: бриг не повернулся ни на йоту.
Опыт был слишком убедителен. Надод так и обмер.
— Стало быть, нет никакой надежды? — спросил он своего товарища.
— Никакой, — отвечал Ингольф. — Невозможно сразу бороться против ветра, течения и центробежной силы. У нас нет точки опоры.
— Хорошо, — возразил Надод со спокойствием, которое резко противоречило его прежнему волнению.
— На земле всегда есть жертвы, и я являюсь одной из таких жертв. Так записано в книге судеб: к чему же бороться с судьбою? Ты увидишь, Надод Красноглазый сумеет умереть.
— Странно, что ты нас не предупредил, а еще жил в этих местах. Не может быть, чтобы ты никогда не слыхал об этом губительном течении.
— Ты забываешь, что я не моряк, и если слыхал в детстве разные страшные рассказы о кораблях, погибших в Розольфсе, то считал их легендами, не придавая им реального значения.
Протянув руку по направлению к твердой земле, он прибавил:
— Ты торжествуешь, Гаральд Биорн. Сокровища, скопленные двадцатью поколениями, останутся за тобою и, быть может, благодаря им достигнешь своих целей! Но если пожелания человека, умирающего по твоей милости, выброшенного тобою из человеческой семьи, могут иметь какое-нибудь влияние на судьбу, то будь ты проклят из рода в род! Будь проклят сам ты, и дети твои, и внуки, и правнуки!..
Вдруг в ночной темноте раздался крик, возбудивший во всех невыразимое волнение.
— Парус налево сзади! — крикнул вахтенный.
Взоры всех жадно устремились в ту сторону, и в эту минуту, как бы для довершения ужаса, полярное солнце, закатывающееся летом не более как на один час, вдруг появилось на горизонте, озарив своими лучами и ясное небо, и коварное море.
Замеченный корабль оказался прелестною, стройною яхтой, оснащенною с редким изяществом. На ней развевался белый флаг с золотым крестом. Видно было, что кораблик не имел ничего общего с тяжелыми рыбачьими судами, которые только одни и посещают эти места Ледовитого моря во время ловли трески.
Экипаж «Ральфа», уже понявший свое отчаянное положение, безмолвно и угрюмо следил за маневрами кораблика, быстро бежавшего по волнам позади Розольфского мыса, который его защищал от грозного влияния Мальстрема.
— Это увеселительная яхта, — сказал Ингольф, как бы говоря сам с собою. — Она погибнет, если станет огибать эти скалы, составляющие продолжение мыса.
— Значит, погибнем не одни мы, — заметил Надод с недоброю улыбкой.
Вместо ответа капитан бросил на него самый презрительный взгляд и обратился к своему помощнику:
— Альтенс, через десять минут, если я не ошибаюсь, мы вместе с течением понесемся мимо берега. Проходя мимо мыса, дай поскорее этой шхуне предостерегающий сигнал.
