— Король, мой милостивый господин и повелитель, также приказал мне выслушать твои приветственные речи, поручить тебе передать твоему командиру его наилучшие пожелания и сообщить, что Его Величество король готов принять его на торжественной аудиенции сегодня ровно в полдень, со всей его свитой!
— Не могу ли я раньше быть представлен Его Величеству? — спросил офицер.
— Что же, ты думаешь, что великого Императора мокиссов может так запросто видеть каждый, кто пожелает, — ответил Гроляр с заметным неудовольствием, — ты будешь представлен королю твоим командиром, если твой чин достаточно велик, чтобы ты мог удостоиться такой великой чести!
Офицер прикусил губу, получив такой урок, но счел за лучшее не поднимать этого вопроса из опасения заслужить упрек своего начальства.
— А от имени кого должен я буду передать моему командиру сказанные мне тобой слова? — спросил он Гроляра, жалея узнать, с кем он имеет честь говорить.
— Ты ему скажешь, что с тобой говорило второе лицо в государстве — первый министр и дядя короля!
— Слушаю, Ваше Высокопревосходительство, — ответил офицер с оттенком особой почтительности, вызванной чувством собственного достоинства, с каким говорил с ним его темнокожий собеседник, — я в точности передам все моему командиру. А Его Величество также говорит по- французски?
— Нет, мой царственный племянник говорит только на своем родном мокисском языке. Но я буду служить ему переводчиком!
После этих слов офицеру оставалось только откланяться и вернуться на свое родное судно, где его рассказ возбудил всеобщее удивление и любопытство.
Фрегат «Виктория», под командой капитана Брауна, совершал свое плавание со специальной научной целью, то есть был, в сущности, в распоряжении научной экспедиции. Поэтому на нем находились ученые представители всех естественных наук и члены Лондонского Королевского Общества. Кроме того, здесь были еще один известный художник, два фотографа и несколько ученых специалистов: механиков, инженеров, геологов и минералогов, не считая доктора Даниэля Патерсона, который был выдающимся этнографом в самом широком смысле этого слова. Все эти господа заранее радовались случаю почерпнуть самые интересные сведения в незнакомой и неизвестной еще стране, где они имели счастье найти переводчика, свободно говорящего на языке, более или менее знакомом каждому из них.
Уступая всеобщему желанию, командир согласился взять с собой не только офицеров своего судна, но и десяток молодых гардемаринов. Командир ничего не имел против того, чтобы поразить дикарей многочисленностью своей блестящей свиты, затянутой в новенькие мундиры, расшитые золотом, так как, согласно его распоряжению, все должны были быть в полной парадной форме. Сорок человек матросов, со штыками на ружьях, должны были сопровождать это громадное шествие; спущен был командирский вельбот и две китобойки, которые едва вместили всех желающих съехать на берег и удостоиться чести быть представленными королю мокиссов.
За полчаса до полудня лодки отчалили, чтобы прибыть к назначенному времени ко дворцу.
Между тем Ланжале не бездействовал. Его красивое с правильными чертами лицо, покрытое бронзовой краской, разукрашенное художественными рисунками, было особенно интересно и привлекательно; волосы, зачесанные вверх и связанные одним большим пучком на макушке, были расцвечены перьями разной величины, со вкусом подобранными и расположенными наподобие короны или тиары.
Вместо одеяния он воспользовался куском дорогой великолепной ткани, которую нашел в унаследованных им сокровищах предшественника Гроляра, а вокруг стана обвил широкий пояс из тончайшей ярко-красной ткани, за который засунул свой револьвер и длинный нож с изогнутым лезвием.
В этом костюме, который шел ему как нельзя лучше и которому его манера и осанка придавали чрезвычайную грацию, он производил самое величественное и внушительное впечатление.
Все его министры были в своих лучших праздничных одеждах; две тысячи человек войска, вооруженных копьями, выстроившись в строгом порядке по обе стороны площади перед дворцом, производили также весьма внушительное впечатление.
Все были на своих местах, когда прибыли чужеземные гости. На обширной площади перед дворцом был приготовлен на возвышении трон, пока еще незанятый, но король мокиссов не заставил долго себя ждать. Торжественный марш, превосходно сыгранный на тромбоне, раздался из покоев дворца, предвещая выход короля, и едва последние звуки его смолкли, как в дверях появился молодой король в сопровождении своего дядюшки, министров, начальника своей гвардии и многочисленной свиты придворных.
При его появлении громкие крики приветствия огласили воздух — это была собравшаяся на площади за шпалерами войск толпа туземцев, которые так громко и так радостно приветствовали своего короля. И в то время как Ланжале торжественно и с большим достоинством направлялся к своему трону, войско отдавало ему честь своими копьями, отвечая на его милостивый знак громким и раскатистым криком: «Да здравствует наш король!»
По приказу своего командира английские моряки также прокричали с бешеным энтузиазмом троекратное «ура!», как они всегда это делают при посещении кем-нибудь из высочайших особ их судна. Ланжале отвечал приветливой улыбкой, полной величественности и благосклонности в одно и то же время.
Дойдя до своего трона, он взошел на две ступени возвышения и сел, имея по правую руку от себя Гроляра, а по левую — своего обер-церемониймейстера.
Встреча началась.
Первым подошел командир фрегата капитан Браун и, преклонив слегка колено, громко и отчетливо произнес следующие слова:
— Я, Джордж Браун, по воле моей всемилостивейшей королевы Виктории командир фрегата ее имени, имею честь принести Вашему Величеству мои почтительнейшие приветствия от имени моей повелительницы и моего!
На это Ланжале привстал, пожал руку командиру фрегата и стал ожидать, чтобы ему перевели его слова, — что Гроляр сделал подбором самых невероятных слогов без малейшего значения и смысла, в которых и сам он не мог разобраться. Выждав, когда он кончил, Ланжале ответил:
— Благодарю командира этого превосходного судна белых людей за приветствия, принесенные мне от имени его королевы и его собственного, и, со своей стороны, прошу принести и мои приветствия королеве Виктории и мои искренние пожелания ей счастья и удачи во всем.
XXIV
Наш парижанин, хотя и владел собой превосходно, но чуть было не разразился смехом, когда Гроляр стал лепетать бессмысленные слоги, не походившие решительно ни на какое человеческое наречие; чтобы вразумить его и напомнить ему, что в их распоряжении самым естественным образом находится настоящий язык мокиссов, которого эти иностранцы не понимают, он сам отвечал ему по-мокисски.
Это явилось как бы откровением для Гроляра, который чуть было не погубил всего своей растерянностью, так как вторичное бормотание тех же бессмысленных слогов, в которых он сам терялся и путался, наверное обратило бы на себя внимание англичан.
После того как Гроляр в точности передал по-французски слова короля, командир «Виктории» попросил разрешения короля представить ему своих офицеров и членов научной экспедиции, на что и последовало немедленное разрешение.
