— Сказать правду, ты не похож на проводника, — заметил Ли Ванг.
— Мой господин приказал мне проводить вас до гротов Мары, и это все, что я обязан исполнить.
— Можно было бы подумать, — продолжал Ли Ванг, — что ты получил иное приказание — сбить нас с дороги. Я сообщу твоему господину о твоем странном поведении.
— Вы можете думать обо мне все, что угодно, и сообщать господину все, что считаете нужным.
— Это, наконец, уж чересчур, и если бы мы были на яхте…
— Яхта состоит под командой господина Порника, а также отчасти и под моей, а потому вы не можете делать там никаких распоряжений.
— Ну хорошо! — вскричал Ли Ванг. — По возвращении в Батавию ты будешь достойным образом наказан моим другом Лао Тсином, даю тебе слово.
— Лао Тсин вам не друг…
— Молчать, презренный раб! Что-то сдается мне, что ты не проводник, а предатель! Право, не вернуться ли мне назад?..
Услышав такие слова, Саранга сразу переменил тон и смиренно сказал:
— Зачем господин разгневался на бедного Сарангу за то, что он не знает того, о чем его спрашивают? Не думает ли господин, что Саранга посвящен в тайны острова Квангов?
— Это правда! — согласился китаец, который тоже одумался в своем гневном раздражении и вернулся снова к своей заветной мечте — проникнуть на таинственный остров.
«В самом деле, — сказал он про себя, — я напрасно рассердился на этого беднягу-дикаря. Что он может знать, кроме дороги, которой ведет нас? Я погорячился!»
— Да, правда! — заключил он вслух свои размышления. — И притом ведь стража часто меняется, и ты, понятно, в настоящую минуту не можешь знать, кому поручен надзор за проходом в гроты. Надеюсь, ты не обманешь моего доверия?
— В чем дело? — спросил Гроляр, ничего не понявший из этого разговора, происходившего на малайском языке, которого он совсем не знал.
— Пустяки! — ответил Ли Ванг. — Кое-какие подробности касательно дороги, которые сообщил мне наш проводник.
— Видите ли, — беспокойно продолжал полицейский, — я думаю, что теперь еще есть время вам отказаться от вашего предприятия… Даю вам честное слово, если бы я знал, что нам нужно будет темной ночью пробираться через морские трущобы к этому знаменитому дворцу, я бы ни за что на свете не согласился сопутствовать вам!
— Да, вам бы нужен был порт, совершенно открытый для входа и выхода, вроде батавского, и чтобы на этих вот скалах было написано огромными буквами: «Здесь секретное пристанище Общества Джонок». Обуздайте хоть немного ваше боязливое воображение, господин маркиз де Сен-Фюрси!
— Чем ближе мы к цели нашего путешествия, тем более тревожат меня мои предчувствия, — заметил плачущим тоном Гроляр.
— Господин! — возвестил в эту минуту Саранга. — Поднимается ветер, с которым наступит отлив. Возьмите вот эту веревку, привяжите ею вашу лодку к моей, чтобы вы ни на шаг не отставали от меня.
— Хорошо! — ответил Ли Ванг.
— Теперь соблаговолите выслушать мои последние советы, как вам приплыть к гротам Мары.
— Ладно! Этого-то я и ожидаю от тебя!
— Когда отлив начнется, я вас провожу прямо к месту, где Должен буду остаться, вы же направитесь дальше уже одни, Держа руль вашей лодки прямо вперед и никуда не сворачивая. Таким путем вы как раз подъедете к гротам, о чем даст вам знать шум волн под их сводами. Тогда вы зажжете фонари на носу и на корме, чтобы осмотреться кругом. Под сводами гротов вы войдете в канал, ведущий к довольно широкому подземному озеру, имеющему в длину около трех морских миль. Это озеро прямо и приведет вас на остров Иен, где устроен главный порт Общества.
— А нет ли входа на остров с другой стороны, не через эти гроты?
— Я этого не знаю, господин, я всегда входил только через гроты.
— Я думаю, что другой вход должен существовать, так как джонки, по-моему, не могут проникать на остров через пещеры которые должны быть очень тесны для них
— Я ничего не знаю об этом, господин! Я не из тех, кому доверяют секреты» Но слышите ли? Хорошо ли вы привязали веревку к вашей лодке? Теперь нам не придется долго ждать!
— Мы готовы, отправляйся! — сказал Ли Ванг.
И опять наступила тишина, такая же глубокая, как и мрак тропической ночи, окружавший наших пловцов, которые бесшумно скользили по спокойным темным волнам моря. Но эти волны постоянно светились искрами, исходящими от разных фосфоресцирующих животных, и представляли дивную картину, способную приковать к себе внимание всякого… только не наших двух путешественников, которые слишком были поглощены своими мыслями, не дававшими им покоя.
Между тем третья лодка не теряла из виду первых двух, плывя на некотором расстоянии от них.
— Все сделано? — спросил Порник, когда спускался по канату в китоловку.
— Все, господин командир! — ответил Ланжале.
— Съестные припасы?..
— Есть, на восемь дней, на четырех человек.
— Хорошо! Оружие?
— Есть, в этом ящике ружья с репетицией и со штыками, двенадцатимиллиметровые револьверы, топоры, сабли для абордажа и прочая амуниция.
— Питье?
— Есть: двести литров воды, сто литров вина и небольшой бочонок с ромом.
— Отлично, спасибо! Данео здесь?
— Здесь, господин командир! — отозвался Данео в ночной темноте из другого конца лодки.
— Все в порядке, — заключил Порник, — а теперь — в путь, дети мои, не теряя из виду наших пассажиров с малайцем во главе!
И китоловка продолжала тихо подвигаться вперед по чуть заметному светящемуся следу, оставляемому двумя передними лодками, не подозревавшими, что у них есть спутница.
XXIII
Все, что принадлежало банкиру Лао Тсину, носило отпечаток прочности, изящества и новейших научных приспособлений к делу. Такова была и китоловка при его яхте: она была построена из самого лучшего тикового дерева, украшена как игрушка и приводилась в движение электрической машиной, заказанной в Париже; при этом она отличалась такой скоростью хода, что могла делать двадцать два узла в час.
Порник, имевший очень острое зрение и тонкий слух, держался ровно в пятидесяти метрах от двух лодок, не будучи видим их пассажирами. Когда Саранга остановился, он также остановил свою китоловку и благодаря глубокой тишине ночи мог отчетливо слышать каждое слово малайца, разговаривавшего с Ли Вангом; ему приходилось только сожалеть, что он очень мало понимал по-малайски.
— Ну, дети мои, — вполголоса сказал он своим товарищам, — побеседуем немного, но так, чтобы нас не могли слышать там эти две обезьяны, затащившие с собой нашего француза, по его глупости. Нам нужно столковаться относительно образа действий в этой экспедиции. Тебе слово, Ланжале!
