– Это из того парня, который обидел вас в камере Демографического отдела. Он довольно жирный, правда?
И тогда Хадаса стошнило.
Всем окружающим стало очень весело, а Хадас так и не узнал, откуда берется рис, но зато получил ясный ответ насчет другого компонента.
– Хотите экскурсию, статус Ноль? Большую экскурсию-круиз по нашему подземному городу-государству? – спросил его как-то Самму Аргедас.
Еще бы ему было отказываться: мало того, что он был в роли шпиона, так еще и появилась надежда удрать отсюда каким-либо образом. Много позже он часто думал, почему местному королю приспичило показывать представителю ненавистного космофлота свою тайную империю и ее секреты, и единственным достойным ответом было – хвастовство: только человек извне мог оценить всю грандиозность созданного им колосса. Все местные давно к этому попривыкли, а большинство родилось в этих стенах и не ведало другой жизни, да и их образование и кругозор оставляли желать лучшего. Здесь нужен был военный, прочувствовавший обстановку наверху и способный оценить все милитаристские чудеса. Корвет-капитан бомбардировочного подразделения «Фенрир» был идеальным случаем, хоть он и прикидывался пилотом разведывательной машины.
Теперь Хадас стал интересоваться местной историей, а не только изучением языка. Были ли здесь архивы, он ведать не ведал, но кое-что он все же узнавал и, исходя из известного ранее, – сравнивал. Наверное, как и всюду, в один из моментов все здесь пошло наперекосяк. И сюда за сотни парсеков боженька дотянулся своими всемогущими дланями. Не получилось все в тиши и спокойствии, как и при строительстве Вавилонской башни: оказалось не просто уговорить достаточно расплодившихся колонистов, к самоуправлению попривыкших, совместными усилиями объединиться для какой-либо цели, а тем паче для противодействия Земле. Разные были на то причины, иногда достаточно тривиальные: некоторые, кто побогаче, к роскоши попривыкли, а всякие штучки экзотические только с метрополии родной и поступали. Было их не так много, но в основном это были люди с достатком и имеющие вес. Многие хорошо грели руки на поставках этих самых предметов улучшенного быта и тоже свой кусок изо рта выпускать не хотели, и плевать им было на заявления агитаторов о самоуправлении и развитии своего местного производства. Играли роль и чисто географические, можно сказать, уникальные факторы Гаруды: восемнадцать отдельных материков – это вам не шутка, по площади они превосходили сушу известной планеты – третьей от Солнца. Как всегда, все началось с мелочей, но решилось по-крупному. Когда континенты Ридвана и Валтасара вступили в преступный сговор не только между собой, но и с метрополией, остальные протектораты, точнее, те, кто в них заправлял, пригрозили им вторжением. Посмеялись срединно-южные материки: «Руки у вас коротки, а за нас сама родина- мать заступится, да и хватит ли у вас силенок, представляете, какой флот, какая армия нужны, дабы нас оккупировать?» Их оппоненты это отлично понимали, а потому и захватывать не пытались: прекрасно соображали они, что самая длительная война – это битва с партизанами на их территории. Были они рационалистами и шли ва-банк, знали они, что Земля сильнее и, если успеет довооружить оппозицию, загонит их в угол. Мечтали они о равном с прародиной сотрудничестве, а как можно было бы его достичь, имей метрополия форпост на Гаруде размером с четыре Австралии? Заявку на равенство с Землей можно было предъявить, лишь располагая всеми ресурсами планеты. Да и стоит появиться прецеденту, расшатается вся непрочная коалиция. Тогда они решили скрепить ее кровью, точнее, реками крови. Должно это было усмирить не только внешнюю, но и внутреннюю оппозицию. Нанесли они по Ридване и Валтасаре внезапный атомный удар: неосвоенных земель в этом мире еще хватало, так что с дезактивацией почвы можно было подождать. И тут понеслось… Не все пошло по плану, оказалось, что оппортунисты успели получить с Земли кое-что, а потому не слишком в долгу остались: мало того, что на головы зачинателей несколько десятков зарядов упало, так еще их собственные не всегда до цели доходили – перехватывала их система высоких технологий, ясное дело, чьего производства. Все грозило перерасти в многонедельную, а может, и многомесячную битву, а такое было недопустимо – Земля-то ведь не спала. Однако до нее было тем не менее далеко. Траванули Ридвану новым токсином, созданным на основе смеси аминокислот местной флоры с одним земным вирусом, давно на родной планете уничтоженным, но все еще обитающим в институтских пробирках, а в Валтасаре сумели поднять мятеж и успешно ликвидировать неуступчивых лидеров. Когда космофлот из Солнечной системы подоспел – помогать было уже некому.
«Большая дура! – думал Хадас, разглядывая уходящую вверх титановую громадину. – И ведь она куда-то нацелена, ведь не муляж же это? – Находящееся перед его носом порождение гигантизма было необъятно в ширину – словно основание крепостной башни, оно заворачивало и заворачивало в обе стороны, создавая вместе с блестящими стальными стенами закругленный коридор, и уж совсем непредставимо оно уносилось ввысь. В узком пространстве шахты начисто отсутствовала перспектива: потому все большое автоматически становилось неизмеримым. – Какой же все-таки она длины, интересно? – продолжал размышлять Хадас. – Не может же она быть больше ста метров? Это же уму непостижимо. Или все-таки может?» Спросить напрямую он не смел, ему строжайше запретили разговаривать с кем-либо из окружающих, за исключением своего постоянного гида – статуса Девять по имени Хайк, а тот ясно дал понять, что даже употребление слова «ракета» с его стороны будет расцениваться как «разглашение военной тайны и подстрекательство к мятежу». Хадас наклонил голову и заглянул под основание: там, наводя свои мощные жерла в темную узость газоотводящего ствола, громоздились более тридцати сопел. «Вот это да! И вся эта батарея должна будет работать согласованно?» – снова удивился Хадас. И все это чудо было разработано здесь, в отрыве от основной цивилизации-донора, в условиях полного уничтожения всех завоеваний колонии. Хадас не знал характеристики топлива, да и вряд ли бы разобрался, предоставь ему формулы, он не был химиком, однако при таких сногсшибательных размерах эта многоступенчатая конструкция наверняка разгонялась до второй, а то и третьей космической скорости. Черт возьми, он обладал бесценной для базы Земли на Мааре информацией: он обнаружил реального, до зубов вооруженного противника, технически способного вести агрессию, а там, в штабе астро-адмирала Гильфердинга, продолжают планировать какие-то боевые операции против никому не нужных территорий и площадей вымершей местности, делая их мертвее царства Аида.
За время своих экскурсий по подземному королевству Хадас не переставал дивиться технической сметке местных инженеров, поражала способность сочетать крайний примитивизм с прорывами в выси техноэволюции. Но здесь, в этой выкопанной из глубины пусковой установке, он мог вообще не прикрывать рот от удивления. Однако, когда ему показали начальный этап перезарядки и громада стального стакана стены принялась возноситься вверх, толкаемая системой сверхмощных паровых домкратов, Хадас едва не лишился речи: там, за исчезнувшей железной преградой, громоздились разобранные на отдельные ступени сестры-близняшки исполина. Он словно попал во внутренности огромного, великанского пистолета, в его обойму: перед ним и вокруг него громоздилась роботизированная система автоматической перезарядки баллистических ракет. Потерянно, подобно муравью, он шел за Хайком, пялясь на обтекаемые обводы: он насчитал четыре повторяющихся сегмента каждого вида. Если бы первую снаряженную ракету запустили, предварительно распылив запирающий ее сверху многометровый слой нетронутой породы, то следом бы началось снаряжение аналогичной посланницы: умные железные руки стали бы быстротечно скреплять последовательно подаваемые ступени, начиная с самой маленькой верхней, вознося ее постепенно выше и выше. Сколько бы на это понадобилось времени? Он спросил об этом, но ответом стало молчание. Ему показывали, чем располагают, не балуя пояснениями, но и за это можно было сказать спасибо, что он и сделал.
А по ночам ему снились кошмары, и даже среди бела дня возникали видения, как тогда, возле мертвого древнего атомного убежища. Может, в пище присутствовали специальные галлюциногенные добавки – он не мог этого проверить. Сегодня ему снилось…
«…Их было восемь человек, и они управляли чудищем. Не все из них были на первых ролях, но все они ощущали себя сплоченной командой. И волновались они по-разному: в основном это определялось непосредственной занятостью в текущей работе. Например, у стрелка, сидящего в задней части гиганта и соединенного со всеми остальными только телефонным шнуром, была работа – осматривать небо. Сей труд невозможно не сочетать с отвлеченными мыслями, чем стрелок и занимался, покуда никто не мешал. Ему было так же скучно, как какому-нибудь часовому, выставленному на пост вблизи запечатанного склада войскового имущества, даже несмотря на постоянно сменяющийся облачный ландшафт и периодически мелькающие в зоне видимости самолеты прикрытия – красавчики „Супер-Сейбры“. Иногда они выныривали из облаков снизу, порой валились откуда-то с немыслимой высоты: их реактивный движок давал тягу более шести тысяч килограммов, потому их скорость более чем в полтора раза превосходила крейсерский ход охраняемого объекта. Они шли за ними давно, иногда они менялись, поскольку у очередной группы приканчивался ресурс топлива. Зато их гигант двигался без отдыха. Шесть громадных толкающих винтов мерно ревели у задней кромки большущих крыльев. Слабый в маневре, он тем не менее превосходил в одном из боевых параметров любые самолеты своего времени, а поскольку его массовое применение в реальном деле влекло за собой прекращение истории, то, следуя логике, он должен был остаться непревзойденным шедевром атомной истерии. Назывался он „Конвоир“, и главным его достоинством считалась дальность полета в сочетании с гигантской грузоподъемностью. Сейчас он тащил в своих внутренностях то, ради чего создался, – „Мод-17“, всего одну штуку, но больше не поднял бы никто: ее вес превосходил двадцать тонн, но был мизерным в сравнении с мощью, спрятанной в ее нутре. Весь экипаж был уверен, хотя знания его базировались на ограниченной информированности, что „Мод-17“ является самой могучей штуковиной из способных встряхнуть мир: если бы обычная химическая взрывчатка попыталась сравняться с „Мод-17“, ее устали бы возить – потребовалось бы четыреста тысяч больших железнодорожных вагонов, а может быть, и больше. Вот какую „колотушку“ тащили они с собой, и сегодня кто-то должен был испытать ее силу на себе. Самыми прелестными целями для таких утрамбованных вагонов тротила являлись города: только их раскинутые вширь постройки и близкие пригороды давали самый большой коэффициент полезного действия для этой вместительной авиабомбы, только здесь ее силища не тратилась впустую на удивление мертвой, несознательной материи. Вот к такому большому городу они и должны были вскоре подлететь.
Но враг не дремал, и вскоре вокруг «Конвоира» завязались воздушные дуэли. Местность предварительно хорошо подчистила тактическая авиация: она сумела почти задавить зенитные батареи, способные забросить снаряд на полтора десятка километров. Неплохо поработали и истребители: у города осталось мало летающих защитников, а один аэродром пришел в полную негодность, дым и копоть с его складов горючего застилали нижние ярусы неба.
«Супер-Сейбры» умчались вперед, не подпуская юркие перехватчики русского производства и, возможно, с русскими же пилотами-добровольцами внутри на опасную дистанцию. Теперь пулеметчикам «Конвоира» стало не до грез о будущих медалях и девушках: они пялились в прицелы и последний раз подглядывали в вызубренную баллистическую таблицу, однако пока целей на дистанциях их орудий не было – «Ф-100» прекрасно справлялись с порученной работой.
Все в бомбардировщике стали заняты по уши. Пилоты выжимали из пропеллеров максимум возможного, штурманы наводили последние штрихи на карту, оружейники проверяли свою драгоценную ношу, а еще штурманы считали сбитые самолеты: это происходило так далеко, что трудно было не ошибиться, определяя государственную принадлежность, но при любом допущении там должны были попадаться и свои. Это пугало, сейчас не время было думать об обратном путешествии, но все-таки без сопровождения оно становилось очень проблематичным. Была надежда на «Мод-17»: кто знает, что последует за ее взрывом, вполне допустимо, что после вознесения пыли на восемьдесят километров всем станет не до их медлительного бомбовоза.
«МиГ-19» вывалился сверху, он, видимо, прошел над зоной, контролируемой «Сейбрами», имея большую высоту подъема. На «Конвоире» никто не дремал, и в его сторону сразу потянулись трассирующие линии, рожденные застоявшимися многоствольными пулеметами. Истребитель имел два мощнейших турбореактивных мотора, работающих на форсаже, – он уже не выглядел точкой-комариком в обращенном к небу стекле кабины: проскочив размеры мухи, обогнув смертельные пулевые потоки, он выплыл перед экипажем в натуральную величину и тут же провалился ниже, заставляя умолкнуть потерявшие его из виду верхние пулеметы. У тех, кто видел маневр, похолодело внутри: перед ними был ас, не оставалось сомнений, какой он национальности. И еще все знали о подвесных ракетах и о трех тридцатисемимиллиметровых артиллерийских пушках.
Командир летающего корабля нарушил режим радиомолчания и вызвал прикрытие: им стоило прекратить начатые на окраинах бои и спешно подтянуться к левиафану «Б-36». Если бы они успели…
