возле ниши, где имам становится читать молитву, находится могила калифа. Это святилище, самое уважаемое во всей империи, пользуется правом убежища, и каждый преступник находится там в такой безопасности, что никто не осмелится вывести его оттуда, даже по приказанию императора.
Дворец султана не представляет ничего замечательного и многие его части полуразрушены.
Путешественники ночевали в
К счастью, все прошло как и в первый раз, хотя свидетели были многочисленнее, и Барте, который не хотел подвергаться опасности, затянул при первых лучах солн-ца, несмотря на присутствие двадцати иманов и марабутов, воззвание к молитве. Немедленно все присутствующие бросились на колени, повернувшись лицом к Мекке, и молодой человек мог кончить торжественное воззвание среди благоговейного молчания, не возбудив ничьего подозрения. Все приняли его за настоящего сантона. По неприметному знаку эль-Темина, которому до конца путешествия должны были повиноваться как начальнику, маленький отряд сел на лошадей и отправился в путь по лабиринту улиц.
— Я начинаю думать, — сказал эль-Темин, — что мы прибудем здравы и невредимы в Тимбукту.
Из Феца они отправились в Рабат, где должны были увидеться со старым евреем Елеазар бен- Якубом, корреспондентом Соларио, который долго жил в Тимбукту и имел там родственников. Этот город гораздо важнее Феца, расположен у океана и ведет довольно значительную торговлю. Его жители деятельны, трудолюбивы и отправляют на испанские берега большие партии фиников, сухих винных ягод и тисненого сафьяна, покрытого арабесками и предназначенного для обоев богатых жителей Андалузии, которые еще сохранили арабские обычаи в украшении своих домов.
Рабат был любимым местопребыванием калифа эль-Мансура, который выстроил там лучшие водопроводы в империи, и укрепления, недоступные для бомб.
Путешественники рано въехали в город. Эль-Темин подождал наступления ночи, чтобы пробраться в жилище старого Елеазар бен-Якуба; он остался там допоздна. Бен-Якуб дал ему вексель в пятьсот тысяч пиастров (около двух с половиной миллионов франков) на своих единоверцев в Тимбукту, по сообщению Соларио-Перейры, и небольшой треугольный кусок меди, на котором были вырезаны еврейские буквы, говоря:
— С этим талисманом нигерские израильтяне сделают для вас все, что могут, не подвергая себя опасности.
По выезде из Рабата, маленький отряд оставил в стороне Марокко, когда-то один из самых важных городов этой части Африки, но ныне разрушающийся, — и направился прямо на Атлас.
Шесть дней спустя они въехали в Тафилет и могли заметить издали заходящее солнце, лучи которого играли на песках большой пустыни.
ГЛАВА II. Пустыня
— Господин, все готово!
Такими словами Кунье приветствовал эль-Темина при встрече.
— Сколько у тебя верблюдов для товаров? — тотчас спросил эль-Темин.
— Семнадцать.
— Груз для каждого приготовлен?
— Со вчерашнего дня возле каждого верблюда лежит его ноша.
— Сколько у тебя верблюдов для нашей провизии и для корма лошадей?
— Одиннадцать.
— Ты думаешь, что этого достаточно?
— Каждый может нести пятьсот фунтов муки, сто фунтов сухих фруктов и два бурдюка в пятьдесят литров воды.
— Знаешь ли ты, что у нас будут двухнедельные переходы, когда мы не встретим ни одного колодца: все будет песок, один песок?
— Мои одиннадцать верблюдов, навьюченные умеренно, могут обеспечить едой на два месяца двадцать человек и шесть лошадей.
— Хорошо. Мы поедем завтра на восходе солнца, после молитвы.
Доктор, услыхавший эти последние слова, не мог не сказать, улыбаясь:
— Итак, мы сделались настоящими последователями пророка.
— Любезный друг, — холодно ответил эль-Темин, — вам надо отвыкать от подобных замечаний, если не хотите, чтобы нам перерезали горло в какой-нибудь арабской деревне…
Тафилет — странный город. Среди междоусобной борьбы, не перестававшей раздирать Марокко, каждый раз как один государь сменял другого силою, победитель ссылал всю семью побежденного в провинцию Тафилет: таким-то образом появился этот город; одних детей Мулей-Измаила было больше тысячи.
Сорок семейств, происходящих от крови калифов, поселились там; их члены, под начальством старейшего, живут в группе отдельных домов, и Тафилет поэтому получил название Аль-Куссура — города дворцов. Все главы фамилий имеют свои земли и обогащаются от подарков, которые им делают султаны при восшествии на престол в ознаменование этого радостного события.
Эти потомки шерифов превосходят ныне цифру в пятьдесят тысяч; поэтому султан, который мог бы бояться проявления честолюбия у этих людей, имеющих притязание принадлежать к потомству пророка, содержит среди них довольно многочисленное войско, под начальством кадия, обязанного наблюдать за этими ссыльными; это всегда человек испытанный, на которого можно положиться.
Множество источников орошает эту провинцию и придает ей плодородие. Здесь произрастают финики, позволяющие караванам сохранять здоровье в продолжение многих месяцев среди песка, нагреваемого тропическим солнцем.
Доктор, вступивший в свои обязанности, велел навьючить финиками четыре верблюда.
На другой день в назначенный час караван со своей величественной линией из двадцати восьми верблюдов направился к пустыне, держась несколько к западу, где более встречается оазисов. Жители Тафилета, у которых наши путешественники сделали большие покупки, и которые думали, что имеют дело с правоверными, проводили их молитвами и пожеланиями.
Мавр Бен-Абда на верблюде вел караван, замыкаемый его товарищем Бен-Шауиа. За верблюдами в пятнадцати шагах позади ехали три европейца и Хоаквин, приноравливаясь к ходу верблюдов; а десять негров, под предводительством Кунье шли пешком возле верблюдов. Один из них вел атласских лошадей, на которых ехали оба мавра до Тафилета; последние должны были в случае усталости заменить лошадь эль-Темина или его товарищей.
Через пять дней караван прибыл на берега Доца — реки, которая течет среди обширных равнин, окруженных песчаными холмами, составлявшими прежде границу королевства Су. Эта страна позднее сделалась марокканской провинцией. В ней живут берберы, кочующие в палатках как арабы и подчиненные только своим шейхам, которые платят дань султанам, как им заблагорассудится. Край, наполовину гористый, довольно плодороден, потому что он орошается, а везде, где встречается вода, песок становится плодородной почвой.
Путешественники пополнили тут запас ячменя, риса, фиников и остановились на день, угостили себя пилавом с жареной бараниной, состряпанным мавром Бен-Шауиа, бывшим поваром Квадратного Дома,
