Незадолго до десяти часов эль-Темин позвал Шарля Обрея в свою палатку. Барте уже находился там.
— Любезный доктор, — сказал он, — для моего друга и меня скоро пробьет торжественный час; план, который мы подготовляли более четырех лет, скоро будет приведен в исполнение, а в том положении, в каком мы находимся, середины нет: либо наше предприятие удастся, либо мы поплатимся жизнью за нашу смелость.
Помолчав несколько минут, эль-Темин продолжал с легким трепетом в голосе:
— Настала минута, любезный доктор…
— Открыть мне ваши планы, допустить меня разделить ваши опасности? — с живостью перебил Шарль Обрей.
— Нет!.. Расстаться…
— Расстаться? Никогда!
— Это необходимо.
— Разве вы боитесь, что у меня не хватит мужества для тех опасностей, которым подвергаетесь вы?
— Нет! Если я вынужден требовать этой жертвы от вашей дружбы, то лишь потому, что…
— Говорите!
— Потому что мы не должны все погибнуть, если обстоятельства сложатся против нас.
— И вы хотите отстранить меня от опасности? — сказал доктор с горькой улыбкой. — Будьте откровенны и признайтесь, что вы не доверяете моему мужеству.
— Шарль Обрей, — сказал эль-Темин торжественным голосом. — Клянусь вам, что мы вас ценим по достоинству, и поэтому умоляем вас выслушать нашу просьбу и поберечь вашу жизнь для того, чтобы, если мы не вернемся, исполнить нашу последнюю волю.
Доктор потупил голову и не отвечал.
— Вы видите, — продолжал эль-Темин, — что мы должны расстаться.
— Нет ли у вас какого-нибудь другого преданного друга?
— Все, кого я люблю, здесь.
— А ваш парижский нотариус Лонге?
— Мы не желаем поручать официальному лицу осуществление наших последних мыслей. Нам известны ваша преданность и дружба; вы один лишь можете и должны оказать нам эту услугу! Мы просим вас об этом, потому что это придаст нам душевное спокойствие в той опасной экспедиции, какую мы предпринимаем сегодня.
— Я слушаю вас.
— Вы соглашаетесь? — воскликнули с радостью эль-Темин и Барте.
— Я сделаю все, что вы желаете.
— Благодарим, мы ожидали этого от вас… Итак, сегодня вечером, когда шесть человек с «Ивонны» придут сюда с помощником капитана, он немедленно проводит вас на шхуну. Возьмите вашу лошадь Кадур. Если мы в эту ночь не приедем в Кабру, через несколько часов после вас, это будет значить, что нам не посчастливи-лось, и завтра на рассвете вы узнаете о нашей смерти, узнаете или от кого-нибудь из наших, кто спасется, или по слухам, которые непременно распространятся об этом. Во всяком случае не думайте, что мы с Барте могли бы спастись в случае неудачи; мы будем впереди и нас убьют первыми. Как только вы удостоверитесь в нашей смерти, велите сняться с якоря и возвращайтесь прямо в Танжер; по приезде явитесь к французскому консулу и составьте с показаниями матросов «Ивонны» акт о нашей смерти; потом велите распечатать наше завещание, оставленное в Танжере, и письмо, которое я отдам вам теперь и которое я написал в палатке.
Эль-Темин отдал доктору большой запечатанный конверт и продолжал:
— Я и Барте сделали вас нашим душеприказчиком, в уверенности, что вы сочтете обязанностью исполнить нашу волю буквально.
— Клянусь! — взволнованно произнес доктор.
— Обнимемся, — сказал эль-Темин, — может быть мы более не увидимся.
Все трое крепко обнимались несколько минут, и те, которые, зная их планы, сочли бы это слабостью, очень обманулись бы: истинное мужество не исключает ни волнения, ни сожалений… Эль- Темин и Барте не способны были отказаться от своего опасного предприятия.
— Итак, — сказал доктор, прервав тягостное молчание, — я расстанусь с вами и может быть навсегда, и никогда не узнаю причин вашего самоотвержения.
— Выслушайте меня внимательно, — ответил эльТемин серьезным тоном. — Если бы мы в праве были говорить, вам одному открыли бы мы нашу тайну… Клятва привела нас в Тимбукту, как же вы хотите, чтобы мы изменили клятве, связывающей нас? Барте и я поклялись молчать до тех пор, пока совершится
Шарль Обрей не настаивал. Кунье приподнял занавес палатки.
— Господин, — сказал он, — матросы с «Ивонны» пришли.
— Хорошо, — ответил эль-Темин и так спокойно, как будто дело шло о простой охоте, потом прибавил, — посмотри в хорошем ли состоянии их оружие. Ступайте, приготовьтесь, любезный доктор, велите оседлать Кадура. Не забудьте растения, которые собрали в пустыне. Если нам не суждено увидеться, вы будете вспоминать, что мы вместе собирали их.
Бедный доктор задыхался от волнения. Он предпочел бы следовать за своими друзьями и умереть вместе с ними.
Начальник вышел из палатки и подозвал к себе всех негров. Шесть матросов отдал он под начальство Йомби и сказал ему:
— Ты знаешь, чего мы ждем от тебя?
— Знаю, масса, — ответил негр со свирепой энергией.
— Хорошо! Возьми двух верблюдов и оставь их под надзором одного из твоих людей в таком месте, куда вы можете донести нашу ношу; потом вели матросам сесть на верблюдов и спешите все к Кабре. Кунье даст тебе лошадь.
— Ваши приказания будут исполнены. Отправляться сейчас?
— Действуй как хочешь. Ты знаешь лучше нас, что тебе нужно делать.
Йомби бросился к ногам своего господина и эль-Темина, прижал их к груди своей, потом приподнялся и вскочил в седло, взял поводья из рук Кунье и двух верблюдов и приказал матросам следовать за ним. Маленький отряд отправился в город.
Негры в караване остались под начальством Кунье; они должны были провожать эль-Темина и Барте. Три лошади и столько же верблюдов должны были содействовать побегу этого второго отряда.
Когда настала минута разлуки, три друга не произнесли ни слова. Их прощание и их надежды смешались в крепком объятии…
Последние слова эль-Темина были приказанием помощнику капитана напомнить ему, что пары должны быть разведены и «Ивонна» готова сняться с якоря каждую минуту.
Потом с простотою древнего героя, он подал сигнал к отъезду, став с Барте во главе колонны. Через пять минут все исчезли в ночной темноте.
Доктор оставался несколько минут в глубоком изумлении, спрашивая себя, не жертва ли он страшного кошмара. Помощник капитана «Ивонны» заставил его опомниться.
— Я к вашим услугам, — сказал ему офицер-негр на чистейшем французском языке.
Шарль Обрей на Кадуре и в сопровождении своего верного Фокса машинально следовал за помощником капитана, когда чей-то голос закричал позади него меланхолическим тоном:
— Разве благородный наследник Барбозов должен оставаться здесь караулить палатки?
И Хоаквин, вскочив на лошадь, на которой он ехал во время путешествия, поехал рядом с доктором.
По просьбе доктора, помощник капитана, ехавший на маленькой суданской лошадке, проехал мимо
