событие из будущего, когда он останется один: там, в еще не родившейся стране, против не существующего ныне оружия.
Два связанных воедино противоречия питали Александра: он обливался потом и одновременно страшно хотелось пить – вливать внутрь организма жидкость, но он так и не сумел изготовить нормальную непротекающую фляжку. Этот чертов сосуд из кокоса откупорился при последней драке, и теперь воды не осталось, но нужно было терпеть до спуска в долину, он не был местным и потому не знал, где находятся близкие минеральные источники. Но самое главное теперь было – «шар». Александр пытался бить его камнями различного размера и формы, но материал был прочный, эта посылка из враждебной неизвестности была сработана из вещества недостижимой в этом мире прочности. Сейчас Александр взбирался на каменистый уступ, и не просто взбирался, а толкал впереди себя злополучного «пришельца». Он напоминал себе Сизифа, но, в отличие от того несчастного, его труд должен был чем-то завершиться.
А когда он катнул эту штуковину с обрыва, то сам едва не потерял равновесие. Не хватало еще размозжить себе череп после всего пережитого и погибнуть там, внизу, в доступном всем ветрам месте, где вероятность сохранения хотя бы одной косточки для будущих палеонтологов выражена отрицательными числами с многократной степенью.
А высокотехническая штуковина пошла, кувыркаясь, вначале несколько вразвалку, так что у него сердце екнуло, предвидя опасность западания «шара» в какую-нибудь полость вертикально вздымающегося слева продолжения скалы, но затем, по мере увеличения наклона, все быстрее, и вот оторвалось, скрылось из глаз это чудо техники. Он, спеша, подскочил к краю. «Шар» стремительно уменьшался, и ничто не собиралось тормозить это неумолимое быстрое падение: не взвились парашюты и не полыхнули белым пламенем ракетные ускорители. И вскоре в этой звенящей тишине он услышал удар. «Чем я не Галилей? – подумал Александр, распластавшись на наклонной каменной площадке и опасно свешивая голову. – Не скоро, ой не скоро ты повторишь мой опыт в Пизанской башне. Ее ведь еще даже не придумали».
Итак, что мы имеем? Имеется разбитая вдребезги штуковина без лейблов и акцизных марок страны, планеты и мира изготовителя, малопонятного назначения, но посланная сюда с определенной целью. Посланная очень давно, судя по отложениям помета летучих мышей вокруг нее. Эта штука гипнотическим внушением заставляла человекоподобных людей истреблять другой вид или все другие виды. Но если этот опасный прибор послан уничтожить именно Еву? Однако даже если «шар» промазал на тысячелетие, то и тогда это очень точное попадание, потому как, например, Александра направляли по мутационной цепи в сторону ее начала, а тысячелетие этой методой можно было определить очень неточно, почти никак нельзя, можно было допустить промах в десять тысяч лет и даже более. Однако навряд ли «шар» пролежал тут десять тысяч лет, слишком свежо он выглядит. Случайные пришельцы, обнаружившие земной разум, решили истребить его столь сложным для них способом? Не легче ли было просто облить все эти джунгли дефолиантами или чем похуже? С другой стороны, будущая человеческая цивилизация тоже ведь будет вести свои войны не всегда рационально объяснимым способом, к примеру, торпедируя мирные корабли и не топя военные, просто желая этим нанести противнику урон в тоннаже и в непредвидимом будущем столь странным способом остановить его экономику. Но тем не менее уж очень это большое совпадение, прибытие пришельцев именно в такой узловой момент истории, когда совсем небольшим усилием, всего лишь уничтожив несколько женщин, можно приговорить человечество. Все может быть, но... Да и «шар» этот подозрительно напоминает будущие земные штучки-дрючки. Но допустимо ли, что кто-то в будущем желает приговорить собственную прабабушку и себя вместе с ней? На это способен только сумасшедший, но что, в будущем туманном далеке мало полоумных? Человечество спокойно, без дрожи, переносит экологическую катастрофу, способную стереть все его потомство, почему же оно должно волноваться за предков? Мало пришибленных, желающих возвеличить свой гений на поприще разрушения? Вполне хватает, тем более что на определенном этапе развития разрушение подразумевает под собой определенный процесс созидания, одни компьютерные вирусы чего стоят. Можно представить себе этих мозговитых ребят, которые денно и нощно трудятся, выискивая в истории человечества эти самые узловые точки и нанося по ним точечные удары.
Или допустимо влияние на историю какого-то параллельного мира, в котором разумной стала не эта ветвь эволюции, а некая другая, не кроманьонец, а синантроп, к примеру. В этом случае цель вообще лежит на поверхности. В их мире реализовалась другая, равновероятная на сегодня возможность, но они не прочь закрепить эту случайную победу вида более надежным способом, они не прочь иметь уверенность в завтрашнем дне, проистекающую из позавчерашнего. Поскольку на определенной ступени развития науки возможно вмешательство в прошлое всех многочисленных вариантов будущего, тогда впереди еще невиданная и плохо представимая война, в авангардные бои которой он успешно ввязался. Малоутешительная и не слишком дающая расслабиться перспектива – одно радует: высосанная из пальца. Интересно, прикидывал такой поворот событий Курман и компания? Наверняка они обсуждали и это допущение, ведь не является же он гением? Хотя ему, конечно, на месте виднее, но, с другой стороны, он наблюдает только вершину сложнейшего переплетения разнонаправленных процессов, а на их стороне коллективный разум и людей и компьютеров. И вообще интересно, не являлись ли россказни Курмана об угрозе Еве просто предположением, ослепительной догадкой, подтверждение которой увидел он здесь? Если подумать, то все возможно. Непосредственную информацию из жизни прапрабабушек они получать не могли, а значит, на их стороне были только экстраполяции, сумасшедшие идеи. Немудрено, что их не хотят финансировать.
ЭПИЛОГ
Итак, жизнь продолжалась. Александр деловито наносил удары по большому каменному обломку, не столько надеясь превратить его в терпимое орудие труда, как набить руку на этом поприще. Возвращения назад в век универсальных программируемых станков и супермаркетов не планировалось, а потому не мешало освоить некоторые ремесленные приемы. Его задача была выживать и помочь выжить окружающим, будущим хозяевам планеты. Он знал, чем они отличались от тех запуганных полулюдей, которых он проведывал в южноамериканских джунглях с Курманом. Те жалкие человечики, умеющие гораздо больше, чем окружающие его соплеменники, обладающие опытом еще множества тысячелетий, не имели самого главного: у них отсутствовала перспектива. Со всех сторон их первозданный лес сжимался растущим монстром цивилизации, и цель их была, по большому счету, затаиться и не высовываться и тем сохранить свою культуру и лицо. Но, при любом раскладе, им светило скорое и беспощадное поглощение волной прогресса, катящейся извне. Какой-то шанс у них имелся в случае какого-нибудь общемирового катаклизма, хотя вряд ли бы волна всемирной катастрофы миновала кого-то на планете. Зато здесь, при наличии опаснейших, не вымерших хищников, параллельных видов людей, необузданной природы и всех прочих неисчислимых напастей, у людей была перспектива. Перед ними расстилалась неизмеримо громадная суша, расселения по которой хватит еще надолго, а за ней громоздились еще прочие неоткрытые континенты и части света. Свою задачу он видел в поощрении этого плохо выраженного окружающими желания к путешествиям и открытиям. Анализируя произошедшие страшные события, он понимал, что не имелось полного доказательства злобного пришлого вторжения. Даже присутствие «шара» ничего не доказывало. Наличествовала известная вероятность, что это был никакой не передающий, а какой-нибудь присланный кем-то наблюдательный прибор, а все произошедшее – это действительно война видов, случайно перешедшая некоторые обусловленные историей границы. Но даже в этом варианте его присылка в прошлое сыграла роль. Возможно, набеги прекратились, поскольку он истребил самых активных и опасных представителей «гоблинов», так сказать, некоторых доисторических исторических личностей, а может, сыграли роль еще какие-то неизвестные факторы. В любом варианте, чем более широко расселится человек, тем менее уязвимым он окажется для любых катаклизмов, обусловленных природой или злым умыслом, тем меньше будет «простреливаемых» точек, по которым можно будет наносить «булавочные» удары.
Так что плодитесь и размножайтесь, ребята, уходите подальше от пап и мам в территориальном и умственном плане, и будете спасены.
