— Тьфу! — сказал Аесли.
— Мистер Аесли! — Югорус Лужж тактично постучался о доспехи. — У нас очень мало времени. Будьте любезны.
Сен стал любезен. Он вернул Пулен волшебную палочку, пнул воображаемый мешок и выбрался из укрытия.
Через минуту Амели, чуть не плача (а чуть — плача) рассказывала друзьям о внезапном помрачении рассудка товарища.
— Может, хочуга в нем зашевелилась? — предположила Мерги.
— Нет, он выглядел совершенно разумным. Наверное, все-таки сошел с ума.
— Сумасшедший Сен, — сказал Гаттер, — это нелогично. Попробуем понять, что он хотел сказать.
— Да не говорил он, — всхлипнула Амели, — только трубил. Вот так.
Мерги и Порри внимательно выслушали трубный глас в исполнении Пулен. Потом просмотрели пантомиму с тыканьем палочкой в пол и сбором круглых предметов в мешок.
— И Сен утверждает... то есть намекает, что этим странным делом мы занимались вместе? — спросила Мерги.
Порри подошел к воображаемому мешку и, крякнув, взвалил его на плечи.
— Тяжелый, — сказал он. — Словно мешок с картошкой...
Гаттер замер[81].
— Мы дураки!
— Не обобщай, — сказала Пейджер. — Мы девочки.
— Ну так что же вы?! Жуки трубили где? Палочкой в землю тыкали мы где? Картошку собирали где?
— Напотейтоу! — сообразила Мергиона[82].
— Мордевольта зарыли на картофельном поле? — ужаснулась Амели.
— Да на каком поле?! Его прячут на даче...
— Бубльгума! — закричала Мергиона. — Конечно! Бубльгум в Безмозглоне, значит его дача пустует.
— Вот террористы там и окопались!
— Ну теперь-то мы повеселимся! — Мерги энергично взмахнула нунчаками. — Устроим им фейерверк! Заставим поплясать! Угостим, чем Мерлин послал!
— Интересно, — произнес Порри, критически осматривая свой лазерный арбалет, — их много будет?
— Человек десять! — отмахнулась Мерги. — Или сто. Не боись, мы с Амели приготовим парочку подарочков...
— Я так и знал! — глухо донеслось из-за двери. Пейджер метнулась к дверному проему, распахнула дверь, занесла ногу для оглушающего захвата, вовремя остановилась и протянула:
— А-а-а, это ты, Кряк.
Да, это был он, Кряко Малхой. И был Кряко Малхой печален, как привидение Терминатора в заброшенном металлопрокатном цехе.
— Так я и думал. Вы все уже решили, а мне решили не говорить. А говорили, что решили не делать. А сами делаете...
— Что мы делаем? — Порри уже жалел, что у Мергионы такая хорошая реакция, и она успела не провести приемчик. — Что мы решили?
— Устроить праздник. На сто человек. Всех угостить. И фейерверк! И танцы! А сами говорили...
— Танцы? — оживилась Амели.
— Да, — Малхой ткнул в Пейджер, — она сказала, что все попляшут. И что вы всякие подарочки для Порри приготовили. А мне, значит, нельзя, да?
— Для Гаттера? — Мерги повела плечом. — С какой это радости?
— Так ведь день рождения... радость...
— Как ты достал, Кряк, — разозлился Порри, — при чем тут день рождения! Ни при чем тут никакой день ничьего рождения!
— Нехорошо забывать старых боевых товарищей, Порри, — прошептал Кряко, резко развернулся и вышел.
— О ком это он? — удивился Порри. — Что-то я не припомню старых товарищей, которых я забыл.
— Зато он от чистого сердца, — сказала Амели. — Может, взять его с собой? Посадим в сторонке, пусть... фотографирует.
— Давайте лучше план освобождения Мордевольта продумаем, — сказал Порри. — А то я что-то не очень представляю, как мы справимся с бывшими спецназовцами.
Амели вздохнула и выскользнула из комнаты.
Один за другим Мерги и Порри обсудили и отвергли три варианта освобождения заложника. Все варианты связывали две вещи: описание действий Мергионы («А потом я быстренько расшвыриваю охрану...») и полная безнадежность.
— Людей мало, — наконец сдалась Пейджер, — было бы вас человек сорок, вы бы нанесли отвлекающий удар, а я быстренько...
— ...а я вам людей привел! — сообщил Кряко, перешагивая порог. — Почти сорок человек. Профессора Мордевольта вызволять.
— Что?! — Мергиона поднялась в стойку «Татарский дракон вышвыривает непрошеных гостей».
— Это я виновата! — весело отозвалась из толпы Амели. — Я все рассказала Кряко, чтобы он не переживал, он обрадовался...
— ...и поделился радостью со всем курсом, — заключил Порри.
— Почти сорок человек, — гордо заявил Малхой. — Они с радостью отдадут свои жизни...
Толпящиеся за его спиной однокурсники скептически забубнили.
— Ты за всех не говори, — выразил общее мнение Оливье Форест. — Насчет жизни мы еще посмотрим, но поучаствовать в таком веселом деле мы не против. Особенно если с фейерверками. Порри и Мерги переглянулись.
— В веселом деле? А Амели вам сказала, что мы собираемся напасть на террористов?
— Сказала, — сказал Кряко. — Потому все и пришли. Все хотят спасти профессора Мордевольта.
— И пусть потом попробует в следующем семестре зачет автоматом не поставить, — рационализировал романтическое заявление сокурсника Форест.
— Но это же опасно, — строго произнесла Амели. — А вы еще дети.
— Такие же дети, как и вы, — отрезал Оливье. — Зря нас, что ли, Клинч на стадионе наукам учил?
— А все подвиги вам достаются, — сказал Грэбб.
— А мы что, хуже? — сказал Койл.
Порри посмотрел на доверчиво поблескивающие очки Кряко. «Может, если он сам подвиг совершит, то хоть перестанет за мной таскаться?»
— Ладно, — сказал он. — Пойдете с нами. При условии строгой дисциплины и четкого выполнения команд.
— Ну это уж как водится, — рассудительно произнес Оливье. — Мы ж понимаем, война.
— Так, — Порри глянул на часы, — в нашем распоряжении часа четыре. Потом взрослые нас хватятся.
— Так много?
— Они ведь Каменного Философа допрашивают. А это такое дело, которое быстро не делается.
