хитростью. Честно говоря, курсантке ВШП и самой хотелось посмотреть, как на ней сидит штатская одежда.
Одежда сидела отлично. Точно так же, как на Ирэн.
– Здорово! Ура! – закричала та. – У меня еще две пары одинаковых туфель есть. – Ирэн молниеносно опрыскала себя и сестру подарочными духами. – Теперь нас никто не различит. Пошли быстрее на улицу, чтобы все смогли посмотреть.
На улице по случаю семи утра было не так много «всех», но те, кому повезло, рефлекторно закрывали один глаз.
Из открытой двери офиса Георга доносились голоса.
– Здесь следует писать «Его Превосходительству», – настаивал лейтенант О.
– Я же писал в прошлый раз! – возмущался полицейский. – Ты же сам попросил переписать! Я уже двадцатый раз переписываю!
– Это потому что вы слишком спешите. Куда спешить? Некуда спешить… Вот видите, опять ошиблись! «Превосходительство» пишется с большой буквы… Да нет, не с такой большой… А чем это вдруг запахло?
Мари подтолкнула Ирэн, и они одновременно шагнули на порог кабинета.
– Разрешите? – сказала одна из них.
– Можно? – спросила другая.
Георг закрыл правый глаз, лейтенант – левый. Помогло это не очень. Да и выглядеть они стали как двухголовый косоглазый циклоп.
– Здравия желаю! Здрасьте! – поздоровались близняшки.
Георг медленно положил ручку, плеснул из стакана на ладонь немного чая и растер жидкость по лицу. О. судорожно принюхался и сказал:
– И пахнут одинаково.
– У нас просто духи одинаковые, – сказала Мари.
– Да, мы друг другу одинаковые духи подарили, – сказала Ирэн.
– Это моя сестра, Ирэн, – объяснила Мари.
– Хватит придуриваться, сестренка, – нахмурилась Ирэн, – познакомься с господами офицерами.
– Это она так шутит.
– Вы не обращайте внимания.
– Георг, разрешите обратиться по важному делу?
– Ирэн, прекрати. Георг, ей не разрешайте, разрешите мне!
Сначала лейтенант и полицейский пытались следить за репликами, как зрители матча по пинг- понгу, потом уставились в пространство между сестрами и одеревенели.
Мари поняла, что еще немного – и докладывать придется начальнику, находящемуся в состоянии нирваны. Она повернулась к Ирэн и сказала:
– Сестренка, если ты сейчас же не перестанешь придуриваться…
– Сестренка, если ты сейчас же не перестанешь придуриваться… – эхом отозвалась та.
– То я к тебе больше не приду.
– То я к тебе больше не приду, – повторила Ирэн уже не так уверенно.
– Честное сестренковское. Ирэн надулась и буркнула:
– Ну и пожалуйста, Я вообще могу уйти. Где тут кухня?
– Всё, – объявила Мари, когда дверь за сестрой захлопнулась, – очнитесь. Я одна.
Мужчины вздрогнули. Георг повторил трюк с чаем, а лейтенант полез за носовым платком.
– Ты это, – сказал полицейский, – не двоись больше. И без того голова кругом. То Омордень со своими зашиворотниками, то Жанна со своим непонятно чем, то ты со своей… собой.
– Это не я была, – попыталась объяснить Мари, – это Ирэн…
– Все-все-все! – замахал руками Георг. – говори, чего пришла. Только в темпе. Я лейтенанту справку пишу, а он тут кота за хвост тянет, лишь бы не возвращаться к месту службы.
Курсантка начала в темпе:
– Обнаружена женщина, пособник Омордня…
По мере изложения деталей Георг мрачнел все больше. По окончании рапорта он пошевелил костылем мешок из-под Омордня, который аккуратно валялся под. столом, и сказал:
– Тюрьма по ней плачет. Каторга рыдает. Принудительные общественные работы вообще не просыхают.
– Будем брать? – вдумчиво сморщил нос лейтенант О.
Возможно, он надеялся, что за поимку опасного преступника его амнистируют. Хотя бы частично. То есть расстреляют, например, только ноги.
– Руки у нас коротки, – сказал Георг, – в нашем законодательстве против нее ничего нет.
– Может, пакетик героина подбросим? – предложил О. – А я найду.
– Лейтенант! – поразилась Мари. О. смутился.
– Это я так… в кино видел. Снимают всякое…
– Придумал, – сказал Георг. – Курсант Мари. Слушай приказ. Немедленно отправиться к этой наводчице и что-нибудь там придумать.
Курсантка в жизни не получала более простых и четких приказов. «Все бы такими были», – подумала она.
– Слушаюсь! – ответила Мари и прислушалась. Из кухни донесся отчетливый звук ложки о дно банки с вареньем. – Я только сестру заберу.
Лейтенант оглушительно чихнул.
– Извините, – сказал он, – у вас тут, кажется, сквозняк.
Мари тоже почувствовала холодок, пробежавший по ногам.
«Это потому что мы с Жанной пространство расчистили, – думала девушка, пока шла от стола Георга к кухне. – Правы были барабашки…»
– Что ты здесь как барабашка? – сказала она сестре. – Варенье воруешь. Чужое.
– А вкусно! – ответила Ирэн. – Я, пожалуй, пару баночек украду себе домой. А тут всегда так холодно?
– Это мы с тобой слишком легко одеты, – неуверенно сказала Мари и поежилась. – Хотя…
Порыв холодного воздуха распахнул дверь на кухню.
– Сзади! – раздался крик Георга. Рык, хрип, треск раздавленного стола. Мари выскочила в комнату и встала.
Он был здесь. Тот, кого несколько часов назад нейтрализовали, обезвредили, уничтожили, вогнали в спячку, в общем как-то извели. Тот, кто обманул всех, превратившись в несколько кусочков льда и маленькое зеленое пятнышко.
Живой и здоровый, просто здоровенный Омордень прижимал Георга к полу ногой-тумбой. Лейтенант О. вырывался из лап монстра, одновременно шаря по карманам и лягаясь.
Омордень резко распахнул пасть и швырнул в нее лейтенанта.
Мари дернулась было вперед, но почувствовала спиной сестру.
«Не могу же я разорваться».
Омордень втянул воздух и увидел Мари. Что он подумал, неизвестно. Возможно, что старого трепыхающегося полицейского он съест на десерт, а сейчас,
…Он несся к неподвижной цели со всех ног, набычившись и расставив руки.
«Совсем как Батон».
– Двоись! – рявкнула Мари и рванула направо, ухватив краем глаза белое с голубым пятно, с такой же быстротой ринувшееся налево.
Близняшки разбежались.
Омордень был очень упорным ужасом. Если он намечал цель, то шел к ней напролом, не обращая внимания ни на какие обстоятельства.
И то обстоятельство, что цель раздвоилась, тоже не могло его остановить. Он все равно продолжал
