Тут без предупреждения распахнулась дверь, и в комнату ввалился розовощекий Юрий с охапкой одуванчиков.
– А, черт, ты уже встала, – сказал он. – Вот тебе цветочки. А я думал тебе кофе в постель подать.
– Спасибо, – ответила Петрова, – меня уже супом накормили. И котлетами с тушеной капустой.
– Какая проза! На-ка, запей.
Ирину слишком развезло от сытной еды, и она послушно хлебнула из протянутой фляжки.
– Что ж так много-то, – приговаривал Юрий, хлопая Петрову по спине. – Это тебе не водка. Это «Ред лейбл», неплохое такое виски.
Откашлявшись, Ира задумалась и попросила:
– А дайте еще.
– Не дам.
Петрова изумленно посмотрела на человека, который сначала пытался угостить ее виски, а теперь жалеет.
– Потому что, – пояснил Юрий, – со вчерашнего дня мы с тобой на «ты».
– Брудершафт? – обреченно спросила Ира.
– Ну, – Юра подсел и приобнял Петрову, – и брудершафт тоже.
– Дай еще.
– Другое дело.
Теперь Ира отпила совсем чуть-чуть, получая удовольствие от грубого мужского напитка. Жить становилось легче.
– Что вчера было? – потребовала она.
– Вечером или… – объятия стали крепче, – ночью?
«Мы ночевали с Ниной Аркадьевной, – сказала себе Петрова. – Он опять выпендривается».
– Начни с вечера.
– Сначала ты была очень скована и чуть было все не загубила. А потом мы устроили «Налей- выпей-закуси».
Эту часть праздника Ира помнила. Конкурс был простой, и Юрий настоял, чтобы его поставили в самое начало. Компанию разбили на две команды, которые выстроились гуськом перед столиком, на котором стояла бутылка водки и тарелка с колбасой. По свистку первый подбегал и наливал рюмку, второй выпивал ее, а третий закусывал. Затем цикл повторялся. Для создания массовости Юра и Ира тоже принимали участие, но Петровой ужасно не повезло – она постоянно выпивала. Она еще подумала тогда: «Это потому, что в команде четное количество народа. То есть не четное, а… которое делится на три». Это была последнее логическое рассуждение, которое она помнила. Судя по рассказу Юрия, и последнее.
По его словам, Петрова принимала участие во всех развлечениях, которые должна было организовывать, а когда домашние заготовки кончились, принялась импровизировать. Из подсознания возникла школьная игра «Кис-брысь-мяу» – и пользовалась большой популярностью. Желающие поцеловаться по команде выстроились в очередь. Но Иру пропускали без очереди.
– Хватит,– сказала Ирина,– пошли на свежий воздух. Стой. Дай еще хлебнуть.
При прогулке на свежем воздухе выяснилось, что Петрову знают все. Причем некоторые приветливо раскланивались именно с ней, а Юрию кивали сухо, просто за компанию. «Неужели у нас столько народу работает?» – забеспокоилась Ира, когда ей радостно замахали из окна люди в тюбетейках.
– Слушай, – сказала она, – а это из какого филиала?
– Из какого еще филиала? – удивился Юра. – Это туркмены какие-то, а мы работаем только с Москвой и Подмосковьем.
– А откуда они нас знают?
– Нас они не знают. Они тебя знают. Ты, пока спать шла, со всем профилакторием познакомилась. Я тебя у финнов нашел, а потом еле до комнаты доволок.
Юрина рука по-хозяйски прошлась по Ириной спине. Петрова напряглась.
– Кстати, – спросила она, – а где Нина Аркадьевна? Я ее с утра не видела.
– Так она еще с вечера домой ускакала. Муж за ней приехал и увез. Ты что, не помнишь, как вы друг у друга на груди рыдали?
Что-то смутное всплыло в памяти. Отчетливо вспомнилась машина, в которую маленький муж вел тяжелую тетю Нину, – зеленые «Жигули». Но кровать-то была смята… Петрова повернулась к Юре и приготовилась вцепиться ему в рожу.
От расправы начальника отдела маркетинга спас директор.
– Ну, привет, привет, – нараспев произнес он, щурясь на солнышко. – Молодец, Петрова, не зря я тебе зарплату поднял. А танцуешь как!
Директор прищелкнул пальцами и крайне неразборчиво исполнил что-то плясовое. Ира покраснела.
– Хоть теперь можешь сказать, – продолжил шеф, – как тебя зовут?
– Ирина. Николаевна.
Что Николаевна, это я понял. Вы с Юрием Николаевичем прямо брат и сестра. А вот насчет Ирины я уж засомневался. Ты через раз требовала звать тебя Мариной.
– А я, – вступил в разговор Юра, – протестую против брата и сестры! У меня, может быть, другие планы…
– Кстати, о планах, – директор перестал ласково щуриться, – май уже идет, а план твоего отдела где?
– Так ведь я занят был, – заныл Юрий. – Юбилей фирмы готовил!
– Не заливай, знаю я, кто что готовил. Петрова все делала. И без отрыва от производства. Правда, Нина Аркадьевна?
– А то, – раздался за спиной Петровой голос начальницы.
Ира развернулась так резко, что Юре пришлось ее ловить. Главбух стояла, опираясь на своего печального мужа, как ракета «Союз» у заправочной мачты.
– Она вообще толковая, – сказала она. – В программах отлично разбирается, и человек душевный, всегда выслушает.
В голосе Нины Аркадьевны послышалась нежность.
– А вы разве вчера не уехали? – тупо спросила Ирина.
– Уехала. Отъехали на пять километров, я своему Олежке и говорю: «Какого черта! Они там веселятся, а я тут еду». Мы и вернулись.
– А где вы… ночевали? С мужем?
Еще чего! Куда я его, в нашу с тобой комнату потащу? В машине он спал. Он у меня компактный. А ты что, не помнишь, как мы с тобой перед сном болтали? Как тебя этот охальник (кивок в сторону начальника отдела маркетинга) в половину четвертого спать притащил? Только знаешь что?
Главбух отцепилась от мужа и утащила Петрову в сторону.
– Тебе никто не говорил,– прошептала она,– так лучше я скажу.
У Ирины остановилось не только сердце, но и все внутренние органы.
– Храпишь ты по ночам, – сообщила Нина Аркадьевна. – Негромко, но заметно. Ты бы к врачу сходила, я слышала, сейчас это лечат. А вдруг у вас с этим (опять кивок в сторону Юры) дойдет до чего- нибудь. А чего ты плачешь? Ну, прости, милая, я же любя, кто ж, если не я…
Но Ира уже ревела на теплом, пухлом плече своего непосредственного начальника. Огромная гора свалилась с души, и под ней оказалось тоненькое сожаление. Все-таки было бы неплохо, если бы рядом с Петровой кровать была смята… не благодаря Нине Аркадьевне.
«Неужели я храплю? – думала Ира, потихоньку успокаиваясь. – Надо бы этим заняться. А в новые джинсы я так и не успела переодеться».
На следующий день собственная квартира показалась Ирине чужой. Как будто она вернулась в нее после длинного-длинного путешествия. Почему-то совершенно не хотелось включать компьютер – там жила несчастная одинокая Марина. Ире было ее жаль, но помочь ей она ничем не могла. Просто не знала как.
