стелющийся из города Панамы дым, то как только он кончится, «Пульсар» окажется перед средствами космической разведки как на ладони.
Так что все работали, копали мокрую землю так же, как передовик пятилеток Стаханов лет сто назад.
116
Любитель лошадей
Ты мечтаешь о славном городе Лима? О девушках-красавицах, потомках «дочерей солнца», кои будут падать к твоим ногам при возвращении? Уйми душу, тебя учили не для этого. Мишура жизни будет потом. Век двадцать первый. Все сколь нибудь значимые страны раздираются сепаратистскими тенденциями. А если не раздираются? Соседи помогут.
Ты снова, как бы ударом-пассом от Северного в Южное полушарие, отфутболен в перуанские горы. Теперь это не грань соприкосновения с Колумбией – разворот сто восемьдесят градусов. Ближайшая страна-враг – Боливия. Однако и до нее чапать и чапать. И слава Великому Инки, ты не послан штурмовать шеститысячник Уаскаран – партизаны-сепаратисты не против риска, однако альпинистские рекорды не их стиль. Их цели? Разве у тебя было время читать прессу? Да и какая разница, у тебя приказ.
Еще у тебя восемьдесят четыре человека личного состава. Смотрят косо. Они тебя еще не знают. Зато разочарованы в своем старом командире. Неделю назад он пропал вместе с трехмесячным денежным довольствием роты, а также джипом и водителем. К сожалению, пересчитанные по пальцам одной руки спутники слежения не задействуются по столь мизерному поводу. Единичная перестройка их траекторий переплюнет не только зарплату роты, но и всю их совместную будущую пенсию. Позже старого командира найдут. Правда, частично. Его засушенная голова будет красоваться насаженной на деревянную пику в отстоящем за восемьдесят километров селении. Для здешних мест это не расстояние, но ведь тут и измерение времени другого ракурса. Пару дней пути по взгорьям и долинам. Ведь восемьдесят км – это по прямой, но люди не птицы, а вертолет в двадцать первом веке – штука дорогостоящая. Вполне допустимо, что старый командир подразделения ничего не крал. Но теперь ищутся виновные по другому поводу. За неимением, забьют палицами местного старосту. Солдатские палицы – не есть признак регресса. Как раз наоборот – это есть возрождение древних национальных традиций, нечто сходное с рельефным орнаментом древнеперуанских городов. Возможно, через такой ход удастся возродить и находящуюся в кризисе медицину, ведь во времена инков страна была впереди планеты всей по трепанации черепов.
Приданный подразделению американский инструктор наблюдает за признаками национальной самобытности со скукой. Приелось. А вот прибывший из Америки транзитом через Лиму Гроот Анисето – в некотором замешательстве. Но если ты поклонник культуры бога Солнца, то должен уважать колорит собственной древности. Как альтернативу, ты можешь поддерживать общение с представителем самой передовой цивилизации Земли нынешнего времени. Однако номинальный сородич Писарро, даже несмотря на изрядную практику Анисето в английском, интересуется только делом. Он честно отрабатывает свои «новые» доллары, выделяемые из каких-то тайных фондов ЦРУ.
– Надрезы вот здесь и здесь, – говорит он на корявом испанском. Но понимать не особо надо, все и так наглядно, доступно и пронимает до мозжечка. Идет обучение культуре снятия скальпов. Похоже, возрождение колорита процветает не только в Южной, но и Северной Америке.
Между фазами обучения рота ловит партизан. У особо отличившихся воинов – скальпы на поясе, в районе десяти штук.
Однако сепаратистов в горах по-прежнему видимо-невидимо. Один из их отрядов носит название «Чаркас». Перемешивается большой тигель истории. Ведь это тоже колорит, когда-то здесь жили индейцы с таким прозвищем. Ну что же, в свое время Великий Инка Тупак Юпанки покорил их между делом, совершая знаменитый военный поход на юг, в Чили. При нем площадь империи превысила миллион километров. Ладно, у Гроот Анисето более скромные цели. Он просто выполняет приказы, ловит сепаратистов и продолжает обучаться древней американской премудрости.
Взаимопроникновение культур – как это мило!
А столица Лима пока подождет. Так же, как и жалованье. Не стоит ради него рисковать головой, в прямом и переносном смысле одновременно.
117
Дополнительная плата
И снова не получается отдыхать. Даже сейчас, после тяжелой, в сумасшедшем темпе, работы под проливным дождем. Ибо мало того что по-прежнему нет обещанных джипов, так нет еще и никакой связи. И вместо того чтобы дремать под шуршание шин, преобразовывающих в движение последние капли выдавленной из земли нефти, требуется чапать по лужам своими собственными ногами. Надо уходить от этого места, поскольку именно здесь поблизости врыты в мокрую землю похищенные намедни заряды. Кто знает, может, враг сумеет запросто найти их и так? Вдруг без кевларо-свинцовой защиты спецхранилища они прямо-таки горят звездами на экране усовершенствованного «Авакса», а то и центра космического наблюдения? Однако если нет, то негоже попадать в плен и быть могильщиками собственной, смазанной потом, а главное большой кровью, работенки. Надо уходить как можно быстрее, ибо всем и каждому ясно, что просто так, для развлекухи, никто крылатыми ракетами не стреляется. Тем более со специальной, противоинженерной начинкой. И надо вообще-то не просто уходить, спотыкаясь и падая в грязи, а бежать спринтерами. Сложившимся обстоятельствам нет до вашей усталости и желания спать абсолютно никакого дела. И даже перекусить некогда, хотя где-то за спиной значится плитка шоколада. Только глотнуть, запив дождевой водичкой, взбадривающие таблетки – чудеса биохимии, умеющие раззадоривать нервы и вытряхивать в реальную действительность скрытые в организме резервы.
Уходим, совсем не так, как планировалось в идеале. Свои собственные, утопающие в грязище ноги – это вовсе не то, что неистощимые металлические голени: имеется значительная разница в ощущениях. И хочется вообще-то помочь ногам хоть чем-то. И если покуда куда-то подевалась бравая решительность увеличить власть энтропии, произведя преобразование раненых в мертвых, что в принципе предусмотрено арифметикой любого серьезного десанта, ибо именно этим действием жадная старуха энтропия подкупается: тогда можно показывать ей кукиш и увеличивать скорость; то неужели нельзя сбросить к черту остатки кевларовой защиты? Ведь что от нее толку, когда только первым блюдом против вас электромагнитные удары по местности? Однако и этого нельзя, ибо еще одно из общеизвестных правил десантника: если уж попался – продай себя подороже. И значит, уходим, не бросая ни легкую броню одежды, ни тем более родные плазменные винтовки. Их аккумуляторы еще не совсем пусты: великое счастье, что явившаяся с неба боеголовка не способна вмешиваться в химию и рвать короткие цепи плазменных разрядников.
А вот шлемы все-таки приходится снять. Ощущение непривычное, и голова ныне является твоей ахиллесовой пятой. Однако теперь отсутствует дополнительное лазерное зрение, ушные локаторы и прочие премудрости. И значит, в удобном защитном коконе шлема ты обречен на предательскую, вполне возможно, убийственную тишину. В бою у необеспеченных электроникой органы восприятия должны быть открыты миру. А голова обязана вертеться как радиолокатор.
И вот уходим, прислушиваясь к внешнему, затаившемуся за деревьями миру. Разумеется, если против тебя нормально экипированная армия, ты можешь ничего не обнаружить до последнего мгновения. Даже тогда, когда назначенная тебе очередь разорвет воздух, ибо современное оружие в своем большинстве снабжено хорошими сбалансированными глушителями. Это почти обязаловка.
Идем, раздвигаем листья. Нам нет никакого дела до капающей с них воды. Мы уже и так мокры от пота и дождя гораздо более, чем в период путешествия по Панамскому каналу от воды переселяющегося в океан озера Гатун.
118
Новая морская формация
Сегодня на собрании экипажа кэптену в очередной раз был задан вопрос: «Кто такой капитан Немо, в честь которого назван лодочный фонтан? И не есть ли он первый во флоте…» Дальше пошла нецензурщина (несмотря на полную победу демократии, некоторые слова под запрет все-таки попали), оскорбительная для представителей «новой морской формации».
«Всем и вся удовлетворенные, а потому спокойные и выдержанные», представители «новой формации» кинулись в драку. Кэптену Хеллеру пришлось разнимать.
В общей сутолоке кто-то присветил ему повыше глаза, кто-то нежно приобнял за талию, а еще кто-то облапал.
Безобразие удалось прекратить только после того, как третий помощник – лейтенант-коммандер Чаритас применил собственное недемократическое изобретение – приспособленный под самодельные резиновые пули «кольт випер», когда-то изначально тридцать восьмого калибра, но в настоящее время в три раза большего. Похоже, в период между вахтами он не терял время даром и тренировался в меткости. Если бы Лоджи Хеллер не знал доподлинно, что Чаритас не является представителем «новой морской формации», то сейчас его можно было бы в этом заподозрить, ибо каждая его пуля попадала точно в выбранную цель. Целью же являлись «мягкие места» личного состава атомохода.
Через час после инцидента кэптен Хеллер потребовал лейтенанта-коммандера к себе, точнее в кают-компанию. С некоторых пор приглашать офицеров, а тем более нижние чины, для общения в собственную каюту стало не принято. Да некоторые могли бы и вообще не явиться, ибо мало ли какие слухи пошли бы среди команды после такого посещения? Более того, по прибытии на базу они бы имели полную свободу маневра в написании жалобы на командира корабля, который якобы делал завуалированную попытку их совращения. Возможно, при наличии капеллана все было бы проще и командная цепочка действовала бы эффективнее. Просто кэптену требовалось бы таскать его с собой везде и всюду в качестве бесстрастного, образцового свидетеля. Однако капеллана на судне давненько не водилось – приходилось выкручиваться самим. Так что, в редкое время безлюдная, кают-компания являлась идеальным местом для «задушевных» бесед.
– Послушайте, лейтенант-коммандер, – сказал Хеллер Чаритасу, – я вам, конечно, благодарен за помощь в наведении порядка, но… Вы ведь не военный полицейский, правда? Вы ведь ракетчик, правильно? Зачем же вы берете на себя несвойственные должности функции.
– Извините, сэр, но мне кажется, что если бы я не вмешался, они бы вас вообще изнасиловали.
– Господи, Чаритас, что вы такое несете? Не сгущайте краски.
– Я наблюдал дело со стороны, кэптен. Вы же были в центре событий, так что у нас априорно разные точки зрения на происходящее.
– Вы понимаете, что наши… представители «новой формации» подадут на вас рапорта за нанесение увечий? Мало того что мне придется принимать меры, так еще они заверят свои синяки на зад… на «рабочих органах» у бортового медика и по прибытии на берег обратятся в суд за иском.
– Да бросьте, сэр, – махнул рукой Чаритас. – Вы разве не понимаете, что времена несколько изменились? Сейчас флот ведет войну. Да и на берегу вроде бы не все гладко. Сейчас судам и трибуналам будет не до того.
– Ну, вы наивный, лейтенант. Вы что, не разумеете, что как ни загружены сейчас суды, явно выигрышным делом они тут же займутся? Процесс о том, как в костном, непрогрессивном флоте ущемляют права… э-э… «новой морской формации», привлечет внимание прессы, а ведь судьям для рейтинга только этого и надо. К тому же, почему вы думаете, что все юристы на суше сейчас заняты по уши? В нашей стране адвокатов поболее, чем во всех остальных вместе взятых, – командир корабля достал сигарету и закурил. Вообще-то это тоже являлось нарушением прав окружающих. Уже не первое десятилетие в США пропагандировался здоровый образ жизни. Так что, раскуривая в общественном месте, кэптен Хеллер снова подвергался риску рапортов-жалоб. – И кстати, Чаритас, касательно войны, которую ведет флот. Вы нарушили самое главное правило подводника. Ваше орудие власти – я о «кольте» – слишком сильно шумит.
