огонек, висевший в воздухе.
Однако, кривизна стены постепенно отклоняла его путь, так что этот огонек больше не висел в пространстве, а лежал внизу и чуть справа.
Еще один изгиб выступа поставил этот свет прямо впереди.
Когда он миновал нишу в стене, где скрывался огонек, он услышал голос в своем мозгу, выкрикивающий:
– Освободи меня, Мастер, и я положу весь мир к твоим ногам!
Но он поспешил дальше, даже не взглянув на почти-лицо в отверстии.
Теперь стало больше видимого света, плывущего по океану мрака, что лежал под ногами путника.
Стена продолжала расширяться и была полна ярким мерцанием вроде пламени, но не пламени, полна фигурами, лицами, полузабытыми образами. И от каждой шел крик:
– Освободи меня! Освободи меня!
Но он не останавливался.
Наконец он спустился на дно колодца и пошел через трещины в каменном полу. Он достиг противоположной стены, где плясало огромное оранжевое пламя.
При его приближении огонь стал вишнево-красным, а когда он остановился перед ним, огонь стал голубым с сапфировой сердцевиной. Он поднимался на высоту удвоенного человеческого роста, пульсировал, изгибался. От него исходили маленькие язычки, тянулись к путнику, но втягивались обратно, как бы натолкнувшись на невидимый барьер.
Во время спуска путник прошел мимо такого количества огней, что потерял им счет. Он знал также, что еще больше их сокрыто в пещерах, которые открывались в дно колодца.
Каждый огонек, мимо которого он проходил на своем пути, обращался к нему, используя собственные манеры общения, так что слова в его голове звучали как барабаны, слова угрожающие, умоляющие, обещающие. Но от этого голубого слепящего огня, который был больше всех других, никакого послания не пришло. В его яркой сердцевине не крутилось, не изгибалось ни одной фигуры. Это было пламя, пламенем оно и оставалось.
Путник зажег новый факел и закрепил его между двумя камнями.
– Итак, Ненавистный, ты вернулся!
Слова упали на него, как удар кнута. Укрепившись сам, он повернулся лицом к голубому пламени и сказал:
– Тебя звали Тарака?
– Тот, кто привязал меня здесь, должен знать, как меня звали, пришли слова. – Не думай, о Сиддхарта, что в другом теле ты неузнаваем. Я смотрю на волны энергии – твое настоящее существо – а не на плоть, что маскирует их.
– Понятно.
– Ты пришел насмехаться надо мной в моей темнице?
– Разве я насмехался над тобой в дни Связывания?
– Нет.
– Я делал то, что должен был сделать, чтобы сохранить свою расу. Люди ослабели и уменьшились в числе. Твой род напал на них и собирался уничтожить.
– Ты украл у нас мир, Сиддхарта. Ты приковал нас здесь.
– Может быть, есть способ как-то возместить это.
– Чего ты хочешь?
– Союзничества.
– Ты хочешь заставить нас участвовать в твоей борьбе?
– Именно.
– А когда она кончится, ты снова свяжешь нас?
– Нет, если мы заранее выработаем какое-то соглашение.
– Скажи мне свои условия, – сказало пламя.
– В прежние времена ваш народ ходил, видимый и невидимый, по улицам Небесного Города.
– Это права.
– Теперь город укреплен гораздо лучше.
– В каком смысле?
– Вишну-Хранитель и Яма-Дхарма, Бог Смерти, закрыли все небо, а не только Город, как было в старину, каким-то, как говорят, непроницаемым куполом.
– Нет такой вещи – непроницаемый купол.
– Я говорю только то, что слышал.
– В Город есть множество путей, Господин Сиддхарта.
– И ты найдешь их все для меня?
– Это будет ценой за мою свободу?
– За твою личную свободу, да.
– А как другие из моего рода?
– Если их тоже освободить, вы все должны будете помочь мне осадить Город и взять его.
– Освободи нас, и Небо падет!
– Ты говоришь и за других?
– Я – Тарака. Я говорю за всех.
– Какую гарантию ты дашь, Тарака, что этот договор будет выполнен?
– Мое слово! Поклянусь чем захочешь.
– Легкость в клятве – не самое надежное качество договаривающегося. И твоя сила является также твоей слабостью в любом договоре вообще. Ты так силен, что не можешь дать другому власть контролировать себя. Ты не можешь поклясться богами. Ты чтишь только одну вещь – игорный долг, а здесь не место для игры.
– У тебя есть власть контролировать нас.
– Индивидуально – возможно. Но не коллективно.
– Это трудная проблема, – сказал Тарака. – Я отдал бы все, что имею, за свободу, но я имею только силу, чистую энергию, которую, в сущности, нельзя передать. Я, по правде говоря, не знаю, как дать тебе удовлетворительную гарантию, но сдержу свое обещание. На твоем месте я бы, конечно, не поверил.
– Есть кое-что в качестве дилеммы. Я освобожу тебя сейчас – одного, чтобы ты посетил Полюс и сделал разведку защиты Неба. В твое отсутствие я рассмотрю проблему глубже. Ты сделаешь так же, и, возможно, когда ты вернешься, мы устроим подходящую договоренность.
– Согласен! Освободи меня от этой участи!
– Тогда помни мою силу, Тарака. Как я развязываю, так могу и связать.
Пламя отошло от стены.
Оно свернулось в огненный шар и взвилось над стеной, как комета. Оно горело, как маленькое солнце, освещая темноту; поднимаясь, оно меняло цвета, так что камни сверкали то призрачно, то приятно.
Затем оно повисло над головой того, кого звали Сиддхартой, и послало вниз, на него взволнованные слова:
– Ты не представляешь, как я рад чувствовать свою силу свободной. Я хотел бы еще раз испытать твою мощь.
Человек пожал плечами.
Огненный шар сжался. Съеживаясь, он стал ярче и медленно опустился на пол.
Он лежал, дрожа, как лепесток гигантского цветка; затем медленно потянулся через пол Адского Колодца и вернулся в нишу.
– Ты удовлетворен? – спросил Сиддхарта.
– Да, – через некоторое время пришел ответ. – Твоя сила не ослабла, Связующий. Освободи меня снова.
– Мне надоел этот спорт, Тарака. Я, пожалуй, оставлю тебя как есть и поищу помощи в другом
