когда со свободой слова (или, если угодно, «свободой слова») было всяко лучше, многократно допечатывался и разошелся, по моим оценкам, общим тиражом не менее 80 000 экземпляров. Просто начиная с 2000—2001 годов, когда прогремели и собрали неплохую кассу Татьяна Толстая («Кысь»), Павел Крусанов («Укус ангела»), Сергей Болмат («Сами по себе»), Людмила Улицкая («Казус Кукоцкого»), окончательно раскрутился со своими стильными детективами Акунин, стало ясно, что публика с деньгами стремительно умнеет, а читатель «с запросами» — богатеет, на тексты для неглупых появился — и только продолжает расти — платежеспособный спрос. Это, кстати, подтверждают и коллеги Назарова по «Амфоре»: «Следующие десять лет (то есть все девяностые. —
Прибавьте к этому нынешнее доминирование нон-фикшн, убедительное чему доказательство и свидетельство — победа быковского «Пастернака» и в «Большой книге», и в «Национальном бестселлере». Сегодня, по афористичной формулировке Льва Данилкина, продается не воображение, а опыт. «Люди хотят при помощи чужого опыта адаптироваться к жизни», — добавляет Назаров. И опыт журналиста, театрального критика, политолога, экономического эксперта, как видим, оказывается для многих ничуть не менее любопытным и ценным, чем опыт «человека с биографией» (тюремной, армейской, чеченской, бандитской etc). Это, извините за пафос, помогает жить.
Тем обиднее вкусовые проколы и прочие погрешности серии. Такое ощущение, что у серии нет куратора, и не к кому обратиться и сказать, что оформление часто играет на понижение, что предисловие Сергея Бережного (кто это, кстати? за что ему такая честь?) к книге Шендеровича, исполненное в жанре «В лучах чужой бессмертной славы погреться каждый не дурак», — это пустозвонство, и какая-то забубенная хлестаковщина (и тут же, ниже приводятся слова Шендеровича о том, что Сергей Бережной, ответственный редактор издания, между прочим, — полный молодец и без него бы здесь ничего не росло — это вообще что такое?); никто не подскажет, что называть Николая Сванидзе в издательской аннотации «одним из самых ярких публицистов современности» при живых и функционирующих Максиме Соколове, Юлии Латыниной, Александре Тимофеевском (их сборники, кстати, выпускать в серии вроде не планируется) — как бы это помягче сказать? — нехорошо. (Образчики стиля и мыслей яркого публициста: «Давайте честно спросим себя, уверены ли мы в своей безопасности, когда идем в кино, на стадион или на концерт? Или мы просто не думаем об угрозе, что делает честь нашему мужеству, но не здравому смыслу?»; «Реально армия — одна из тяжелейших наших проблем, и пока эта проблема откладывается в долгий ящик, пока она драпируется фальшивыми отчетами и показушными, да и то неудачными учениями, воз с места не сдвинется»; «Наши заслуги в победе над Гитлером, то есть заслуги наших отцов и дедов, живых и мертвых, заслуги всего многонационального советского народа, вероятно, кому-то хочется умалить, но это совершенно невозможно»; «Объективно этот рейтинг (Путина. —
И тем не менее, как видим, при всех своих ошибках «Амфора» вот уже который год успешно занимается тем, чем и должно в идеале заниматься уважающее себя интеллектуальное издательство с относительно массовой аудиторией: превращает качественный неформат — в мейнстрим, маргинально- экспериментальный культурный продукт — в полноценный товар, «расширяя пространство борьбы». Из последних побед «Амфоры» — серия «Библиотека кинодраматурга», выпускаемая в копродукции с петербургским киноведческим журналом «Сеанс»: сборники сценариев отечественных писателей для кино, в основном классиков: Арабов, Герман и Кармалита, Евгений Шварц… Деятельность эта во многом хаотична, серия «Личное мнение», судя по всему, действительно сложилась стихийно, и полноценной стратегии ее нет до сих пор. Пока в этом больше черт необязательного хобби, нежели полноценного бизнеса, планирование нестрогое, грамотный менеджмент и маркетинг в области культуры нередко подменяется и компенсируется опытом и чутьем главного редактора, что тоже неплохо, но завтра, думается, этого будет уже недостаточно.
И я тоже — нет!
Религиозная тематика в современной литературе глазами атеиста
Какие бы изменения ни происходили в литературном процессе, какие бы ни возникали новые направления, стендалевский образ писателя, идущего по дороге жизни с большим зеркалом в руке, честно отражая все, что попадает в поле зрения этого зеркала, что называется, по-прежнему остается актуальным. Именно поэтому, когда пытаешься определить некоторые особенности литературного процесса, целесообразно все-таки обратиться даже к так называемым «низким» жанрам, таким, как фантастика, любовный роман и т. д. Для начала сделаем попытку понять, что же объединяет современных писателей разных стран, от Маргарет Этвуд и Пелевина до Улицкой и Маши Трауб. В сущности, произошел — по какому-то странному движению — странный опять-таки возврат… к манере изложения, принятой в восемнадцатом веке! Во второй половине столетия двадцатого произошел окончательный отход от стиля реалистического гран-романа, интересовавшегося прежде всего неповторимой человеческой индивидуальностью, выражающейся — это было самое главное! — в индивидуальности физической, в неповторимости жестов, движений: никто не снимает шляпку так, как Анна Каренина, никто не хмурится так, как Левин, никто не подбегает так, как девочка Таня, и т. д. Для литературы второй половины двадцатого века все это перестало быть важным; на первый план естественным образом вышли философичность и морализаторство; описания персонажей и пейзажей исчезли, большую роль стал играть диалог. И когда подобная литература обращается к религиозной тематике, это, в свою очередь, происходит вполне естественным образом. И естественным же образом возрождение своеобразное философическо- морализаторского стиля прозы совпадает с возрожденным интересом к религии как важнейшей области обыденной жизни. И вот, исходя из всего вышесказанного, возможно приступить к попытке анализа.
1. Улыбка чеширского кота
«Современный патерик» Майи Кучерской в свое время, то есть совсем недавно, обратил на себя внимание критиков разных убеждений, поэтому анализировать собственно сборник текстов Кучерской мы сейчас не будем, а отметим удивительное сходство «Современного патерика» с очередной литературной новинкой, романом Людмилы Улицкой «Даниэль Штайн, переводчик». На первый взгляд, ничего общего и нет. Кучерская — нарочито прикольно-простодушная, Улицкая — чрезвычайно серьезна. Однако прежде всего обе писательницы умело нашли для себя — каждая — такую манеру, которая позволяет им совершенно органично избегать портретных и пейзажных описаний, описаний человеческой телесной индивидуальности. «Патерик» Кучерской — короткие повествования, почти то самое, что фольклористы именуют быличками. Улицкая избрала столь характерный для прозы восемнадцатого века жанр романа в письмах, также позволяющий обойтись фактически без портретов и пейзажей. Но это как бы приметы некоторой внешней общности текстов писательниц, а есть и более важная общность: общность некоторых внутренних задач. И Кучерская, и Улицкая изображают жизнь, в которой религия, ее обряды, ее постулаты занимают первенствующее место. Здесь, впрочем, следует отметить и определенное различие. Персонажи
