научились кое-чему у Запада. И у наших новых русских уже появились в речи первые векторные словосочетания. Например, неопределенные и определенные артикли: неопределенный – «типа», а определенный – «конкретно»! Объяснил также, что означают новые, внушающие уважение любому русскому словосочетания, типа «дуть в уши», «колбасить в кислоте».
За это копт поведал мне тайные слова, после которых даже арабы с бусами должны были меня уважать настолько, чтобы бежать от меня восвояси. Я не знаю, что означали эти слова. Их было трудно перевести на русский так же, как объяснить арабам, что означают наши выражения «колотить понты», «навинтить гайку» или «серпом по рейтингу», не говоря уже о «лохматить бабушку». Похвастаюсь лишь тем, что уже через три дня я научился эти арабские слова произносить почти без акцента. Арабы застывали вместе со своими ювелирными изделиями в руках, превращаясь в монументы самим себе. Провожали меня взглядом, в котором сквозь ненависть, как сквозь два ситечка, просачивались уважение и непонимание, как это, я, иностранец, а не лох. Я считаю, израильтянам эти слова надо преподавать в начальной школе.
Забегая вперед, скажу, что мой новый молодой друг вскоре похвалил меня. Он отметил мое хорошее чувство юмора и даже сказал, что мне надо быть когда-нибудь юмористом. Еще сказал, что я не похож, в натуре, на нового русского туриста, потому что в историческом музее к нему ни разу не обратился с вопросом, с кем можно поговорить, чтобы купить что-то из сокровищницы Тутанхамона? И еще не пытался, как один из его клиентов, сесть на трон Эхнатона, а на замечание администрации, мол, кресло самого Эхнатона, тот ответил: «Не волнуйтесь, он придет – я встану».
– Нет, вы не новый русский, – закончил он мне свое признание. – Не надо мне колбасить в кислоте!
И я во второй раз в своей жизни, уже с ним, отправился к пирамидам!
Вечерело, солнце уже нехотя обогревало пустыню. Нехотя вез нас таксист. «Уже поздно, – объяснил он. – Вас не пустят».
– Куда не пустят? – спросил я. – В пустыню?
– Да, – ответил он, – ворота в нее закрываются в пять.
Действительно, когда мы подъехали к пустыне, я увидел ворота. Хотя забора не было. Просто посреди пустыни стояли ворота. Этакий натюрморт для Сальвадора Дали.
В этот вечер бог Ра сделал мне второй, самый чудесный подарок. Он испортил погоду! Причем, настолько испортил, что отсек пирамиду на весь вечер от мировой толпы. Вдруг подул ветер, который в литературе обозначается обычно словом «нехороший». Еще с дороги видно было, как ветер поднимает в пустыне первые угрожающие вихри и выдувает ими из пустыни последних туристов. Эти вихри взвивались от пирамид вверх, словно пытались сорвать с неба раскрасневшееся солнце, которое начинало остывать быстро, как электрическая плитка, которую выключили из розетки.
Зато пирамиды оживали на глазах! Их рабочий день закончился досрочно! Они не были больше фотоателье и первым чудом света. Они радовались этой гудящей непогоде и как будто хороводили вместе с песочными вихрями, которые срывались с барханов, точно брызги с морских бурунов в бурю.
И за всем этим непогодным беспокойством в пустыне опять чувствовалось вращение земли, и пирамиды маленькими грузиками уравновешивали это вращение. Может, они всегда и были гирьками на весах трехмерной истории человечества, одна из осей которой – вечность тонкого мира.
Мой гид-копт все эти новые теории контактеров, фантазеров, экстрасенсов и прочих ведьмаков считал кощунством над прахом его дедушек. Он мне с особой тщательностью рассказывал, как строились пирамиды, какие использовались людьми рычаги, как клались друг на друга плиты… В конце концов, словно обиженный ребенок, выпалил: «Это был труд многих тысяч наших предков. А вашим ученым пора закрыть вентиль, понятно? Это-это-это, – он долго пытался подобрать правильные слова и, наконец, подобрал: – Это базар фуфлометов! – И с боязнью переспросил: – Я правильно сказал?»
– Еще как правильно!
Я ощутил разгадку за этими случайно сказанными от обиды словами моего молодого египетского друга. Конечно же, пирамиды созданы нашими землянами. А все теории про их инопланетное происхождение выдуманы теми недоучеными, которые никогда не держали в руке ничего тяжелее компьютерной мышки и не в состоянии поэтому себе представить, что люди могут столько работать, чтобы создать такое чудо.
Когда я об этом подумал, мне показалось, даже сфинкс подмигнул мне своим подбитым глазом, а от пирамид теплым приветом прилетел порыв ветра. Они разрешили прикоснуться к ним душой! Они были со мной согласны.
Вот уже много веков они стоят на планете как памятники нашим человеческим возможностям, напоминанием о том, сколько в нас сил заложено. И о том, что чудеса на свете случаются, но над этим надо много работать.
А все загадки легко, наверняка, и реально объяснимы. Почему такое загадочное число и равноудаленности? Так и церкви стоят на каких-то особых местах, и мы тоже не знаем почему. Наверняка, многое нам неизвестно. Почему продукты сохраняются? Да потому, что там холодно внутри. Вот и вся загадка. А почему не найдено ни одной мумии фараона, да потому, что фараоны требовали хоронить себя вместе с их добром. Большая ошибка! Сколько народов, армий из-за этого добра в истории вскрывало внутренности этих пирамид. И неудивительно. Говорят, в начале 90-х в Москве, столице уголовной романтики, однажды похоронили одного кореша с тремя его мобилками в золотых корпусах, в браслетах размером с рыцарские латы, с цепью и нательным на ней крестом, снятым с колокольни Иоанна Великого. На следующий день могилу разграбили, несмотря на то, что охрана стояла. Потому что охрана и разграбила.
Так что прав мой арабский копт – не надо, ребята, дуть в уши! Разгадка в самом простом. В том, что одни их строили, а другие обворовывали. Самый что ни на есть банальный конфликт истории. А потом нашли виновного – Наполеона. А вроде бы он их ограбил и даже обшивку снял с пирамид. Кстати, мало верится. Наполеон хоть и тираном был, но гением. А гений и вор не сочетаются. Посмотрите, нет ни одного гения в правительстве или парламенте. Нет ни одного Наполеона. И нос у сфинкса отбили не наполеоновские солдаты, а мамлюки. Потому что мамлюкам не разрешалось смотреть на лицо божества с носом. Мол, с носом оставить может. У разных народов в истории разное отношение было к анатомии человека. Одним запрещалось ниже пояса смотреть, другим – на лица. Это зависело от развития. Более развитые уже не стеснялись нижней половины туловища, а, скорее, боялись заглянуть в глаза друг другу. Шедевр тем и отличается, что он показывает человеку, каков его внутренний мир. Например, смотрят люди на Джоконду, а потом один говорит:'Она мне ухмыльнулась', другой: «А мне злорадно улыбнулась», третий: «А на меня посмотрела с надеждой». Вот поэтому она и шедевр, что каждому показывает, кто он есть, и что о себе думает. А ученые про шедевры потом загадки выдумывают, чтобы пиариться. Мне даже довелось прочитать в одной из статей, что написали о загадке Джоконды ученые-медики. Они доказывали, что у Моны Лизы, судя по лицу, множество заболеваний и что она злобная, а улыбка у нее не загадочная. Просто за сжатыми плотно губами она скрывает кариес и несвежее дыхание! Потому что глубоко беременна, никак не может разрешиться от бремени, и от этого у нее начался атеросимптоматический кардиосклероз с хроническим бронхитом, пониженной секрецией и расстройство вестибулярного аппарата, отчего и появилась на лице такая кривая улыбка.
От мыслей и размышлений меня отвлекла неизвестно откуда взявшаяся охрана.
– Вам пора освободить пустыню! Иначе не выйдете! Ворота закрываем!
Они действительно закрывали ворота, и верили в то, что они их закрывают. Ворота, которые без забора смотрелись так же забавно и одиноко, как манекены в витрине магазина без одежды. Зато создавали видимость порядка в витрине государства!
Не согласен я с выражением, если хоть раз побывал в Венеции, можно считать, что жизнь состоялась. Нет, для полноты ощущений я бы еще советовал поплавать с аквалангом в Красном море. Жизнь тогда можно считать мероприятием оптиченным.
Правда, в первый раз, как и с пирамидами, с Красным морем не удалось оптичить мероприятие. Местный инструктор по дороге рассказывал мне с упоением о чудесах Красного моря. Из-за нехватки английских слов пытался жестами описать, какие бывают там чудеса. Рыбы, моллюски, изображал лицом кораллы, растопыривал руки, стараясь стать похожим на водоросли, вращал, как раб, глазами. Это
