– Вы же пьяны!
Наша ей отвечает по-нашенски:
– Ну и че тебе-то?
– Я буду жаловаться!
– Кому? Тебя проводить к начальнику?
– Да, проводите.
Пришли в кабинет к начальнику. А там за накрытым столом-поляной сидит начальника – в те же лоскуты. С галстуком набок и пиджаком, застегнутым не на ту пуговицу.
Англичанка, с чувством, не свойственным северным народам, аж вскрикнула:
– Как? И вы пьяны?!
– Я пьян?! – удивился искренне начальник, – да вы еще экипаж не видели, с которым вы полетите.
С испуга англичанка в этот день в Лондон не полетела и встречала Новый год в Москве!
В ялтинскую обсерваторию приехал местный чиновник с семьей. И начальственно у астрономов спросил:
– Нам бы хотелось сегодня посмотреть на Луну? У дочки день рождения.
– Работники обсерватории ему объяснили, что, к сожалению, уже поздно – Луна зашла. Таким ответом чиновник остался явно недовольным:
– Это безобразие! Вас разве не предупредили, когда мы приедем?
Наши пацаны, порой, бывают значительно патриотичнее, чем политики. Одному из таких пацанов настолько осточертело немецкое скупердяйство с одной стороны, с другой – их постоянное хвастовство своими машинами, что он не выдержал:
– Что вы все время хвастаетесь Мерседесами? Вон, смотри, у меня «трехсотый». Но, я могу, например, взять отвертку и дырок набить прямо на нем, понял?
Немец, естественно, возмутился:
– Ты не сделаешь этого. Я не верю. Мерседес – это же лучшая компания в мире!
Тогда хитроумный пацан предложил ему спор:
– На 1000 долларов, согласен?
– Согласен! – обрадовался немец, не веря в возможное унижение немецкой автомобильной гордости. Ему уже мерещилась заработанные на халяву тысяча долларов. Но он не знал наших.
Пацан залез на крышу своего «трехсотого», и со всей силы отверткой настучал в ней множество дырок. Немец побледнел, отдал 1000 долларов. А наш поехал в автосервис и прорезал в этом месте всего лишь за 300 долларов люк!
Один из прохожих остановил меня и прямо на улице рассказал историю, которая случилась над его квартирой этажом выше.
Двое напились: сосед и его друг. Захотелось или девчонок, или подвигов. Девчонок достать оказалось бесперспективным. Оставалось заняться подвигами. Один из них спрашивает:
– Хочешь, на спор выпрыгну с третьего этажа в окно?
Второй, естественно, отвечает:
– Ты с ума сошел. Третий этаж. Разобьешься!
– Не разобьюсь!
– Разобьешься. Хвастун. Мюнхаузен в таблетке.
– Я Мюнхаузен?! Я никогда друзьям не вру. Смотри…
И чтобы доказать, что он действительно не врет, обиженный залез на подоконник и сиганул с него на улицу. Тот, который ему не верил, с испуга тут же протрезвел. Не выглядывая в окошко, постарался как можно скорее вызвать «скорую».
Недаром замечено: пьяных бог бережет. Или правдолюбец упал на кусты, как в плохих фильмах, или еще на что-то мягкое, но, действительно, остался цел и невредим. Пока «скорая» ехала, поднялся обратно на третий этаж. Вызвавший «скорую помощь» очень обрадовался, что друг остался жив. В «скорую помощь» позвонить, естественно, забыл. Они вдвоем, на радостях, начали квасить за неожиданную приятную встречу и за Господа, который бережет пьяных и святых.
Тут приехала «скорая помощь». Бегут скорее с носилками по лестнице вверх. Звонят. Заходят. Спрашивают: «Кто вызывал „скорую помощь“?
– Я.
– Что случилось?
– Да ничего страшного, мы тут напились, и мой друг выпрыгнул вот из этого окошка. Ну, я вас и вызвал, а он вдруг, раз и заходит…
«Скорая» – а их было три человека – очень слаженно, по-агитбоигадовски покрыла их обоих матом. Мол, ребята, врите, но не завирайтесь!
– Как, вы мне не верите? – рассердился правдолюб. Не верите, что я выпрыгнул из окошка? Это что, значит, я вру? Вот, смотрите…
И снова выпрыгнул! «Скорая» с носилками бежала во лестнице вниз с такой скоростью, словно пыталась подставить их под выпрыгнувшего до того, как он долетит до земли. К сожалению, во второй раз все обошлось гораздо печальней. Хоть и остался жив наш гордец, однако в реанимацию попал. «Скорая» так и не успела подставить под него носилки.
Мой хороший знакомый, с которым мы дружили еще в юности, в советское время учился в театральном училище. Но на четвертом курсе его выгнали за драку. Он был огромного роста, в юности занимался борьбой. Оставшись не у дел, как и все, кто ничего не умел делать, в начале перестройки начал заниматься коммерцией. Потом вдруг продал свой ларек и купил… приход! Потому что времена изменились, и он вычислил, что гораздо больше, чем от ларька, доход от прихода. Сам, соответственно, стал священником. Поскольку артистом он был от природы, те, кто ходили в эту церковь, вскоре очень полюбили его проповеди, которые он читал по системе Станиславского, вживаясь в них. И прихожане ему верили.
Однажды шел вечером по улице, подсчитывал в уме доход от прихода. Навстречу двое. Подвыпившие, громкие… Один другому предлагает… Ни с того ни с сего, как это часто бывает у наших:
– Смотри, поп! Давай, что ли, в морду ему дадим?
Второй спрашивает:
– С чего вдруг?
Первый отвечает:
– Помнишь, как их, попов, учил Иисус в Нагорной проповеди: ”Дадут по левой щеке, не отвечай, подставь правую.” Интересно, подставит или нет?
– Давай!
Подошли, и тот, кто все это затеил, как врежет слева нашему священнику. Они ж не знали, что поп-то ой как соскучился по драке. Он только перекрестился, мол, – “Прости меня, Господи!” – и с таким удовольствием за милую душу отметелил обоих! Потом посмотрел на избитых и весьма озадаченных, перекрестил и отпустил со словами: «Идите с миром, сыны мои! Да, простит и вас Господь!»
